«Человеку-амфибии» Владимиру Кореневу - 75. В свое время красавец с бездонными глазами влюбил в себя миллионы женщин. Легко мог бы стать записным донжуаном, но... однолюб. Одна жена на всю жизнь - актриса Алла Константинова, одна сцена - театра имени Станиславского, одна профессия. Все в жизни Коренева однозначно. Кроме разве что возраста...
«БАБУШКА КРИЧАЛА: «АХ ТЫ, РАЗВРАТНИК!»
- Владимир Борисович, 20 июня вам исполнилось 75. Как отмечали?
- Дома, в кругу родных... Но вы сейчас какую-то странную цифру назвали, она как будто не обо мне (улыбается). Ведь я совсем не изменился, внутренне такой же, как и в 20, и в 30. Старик - это же очень скучно, человек, который вещает прописные истины. Я не такой (смеется). Вообще актерская стезя такова, что если внутренне постареешь, из профессии надо уходить. Эта профессия - для молодых духом. А я, как мне кажется, обладаю не просто молодым, а очень юным духом.
- Как же умудрились сохранить бодрость духа?
- Я оптимист, очень люблю жизнь. Меня сложно вывести из себя. Считаю, человек рождается на этот свет, чтобы радоваться. Смотрю на своего кота, как он гоняет по даче - на дерево запрыгнет, смотрит оттуда на меня, спрыгивает и снова бежит, хвост трубой... Ему хорошо - просто так, ни от чего. Просто солнце выглянуло, тепло. Почему многие люди не могут жить наслаждаясь и выдумывают себе сложности?..
Хотя жизнь, конечно, непростая была. Раннее детство пришлось на войну, я даже помню (странно, совсем ведь крохой был) тяжелый гул бомбардировщиков, бомбежки. Отец - военный, всю Великую Отечественную прошел, служил на флоте (позже дослужился до звания адмирала). Был ранен, контужен. Когда, уже после войны, сидели с ним на пляже, я видел у него коричневые отметины - рубцы от вырезанных осколков. Где получил ранения, при каких обстоятельствах - не знаю, он никогда о войне особо не рассказывал.
Вообще папа был из того поколения, которое уже ушло. И таких, наверное, больше не будет. Талантливый, умный, красивый. Высокий - рост почти два метра. Знал два языка, писал стихи, обладал абсолютным слухом, играл на нескольких музыкальных инструментах. Интеллигентный, с юмором. Женился, когда был еще младшим лейтенантом. Мама и подумать не могла, что однажды станет женой адмирала. Она простая украинка, родилась в Севастополе. У ее отца, моего деда Василия, было 12 детей. У каждого из них тоже по 10 и больше детей. Я шучу, что половина Крыма заселена моими родственниками. А сам я наполовину украинец, наполовину русский.
- Украинские события, наверное, особенно остро воспринимаете?
- Да, конечно. Для меня все это очень болезненно... Кто эти люди, которые вбили клин между русскими и украинцами? Считаю, это преступление! Их надо судить по всей строгости - тех, кто нас поссорил...
В моем детстве - а я рос в городке Измаил-на-Дунае - по одним улочкам гуляли и болгары, и румыны, и русские, и украинцы. Никто не ссорился. Говорили все на каком-то суржике, смешении языков. В школе после войны учителей практически не было, преподавал кто придется, и до четвертого класса я букв толком не знал. Но память была хорошая. Бабушка мне читала, я водил глазами по книге и запоминал прямо целыми словами.
Бабушка - Ирина Павловна, мама отца, - тема отдельного разговора. Она была буряткой. А кто был дед, я даже не знаю. Родила она без мужа. Причем в 15 лет! Позже, когда я уже учился в театральном и приходил домой за полночь (занятия длились допоздна), бабуля прикрикивала на меня: «Ах ты, развратник!» Думала, я гуляю с девчонками. Я тут же очень спокойно ей напоминал: «Бабуль, кто бы про развратника говорил, ты в 15 родила». А она мне отвечала глазом не моргнув: «Так время было другое - царское!» «Бабушка, ты мне голову не морочь, времена всегда одинаковые», - смеялся я. Это были шутливые пикировки.
Кстати, бабушка и в Москву со мной переехала. Мама-то с отцом на флоте, в разъездах, отпускать меня одного в большой мир было страшно. А бабушка - хорошая поддержка, всегда рядом была.
«НА СЪЕМКАХ «ЧЕЛОВЕКА-АМФИБИИ» ЧУТЬ НЕ УТОНУЛ»
- Трудно вам было учиться в Москве?
- Поступил легко. Хотя конкурс гигантский - 300 человек на место. Но меня приняли, не знаю почему, что-то во мне рассмотрели. Правда, педагог Григорий Григорьевич Конский поставил условие: избавиться от южного говора, который был тогда мне присущ. Я брал пластинки, на которых советский актер Александр Остужев читал прозу и поэзию - у него был великолепный московский выговор. И запомнил, как правильно говорить, очень быстро от украинского говора избавился.
- Вы снялись в 50 с лишним картинах. Но для зрителей уже почти 55 лет остаетесь Ихтиандром. Как думаете, почему фильм до сих пор живет?
- Во-первых, роман сам по себе роскошный. По-моему, лучший у Александра Беляева. У него все хорошие, а этот просто выше всяких похвал. Во-вторых, какие люди фильм делали! Каплер - один из лучших советских сценаристов. Композитор Андрей Петров, оператор Эдуард Розовский - на его счету более 80 полнометражных фильмов. А актеры какие! Один Николай Симонов (доктор Сальватор) чего стоит! Кстати, художник по профессии, актерскому мастерству не учился. Он из разряда актеров-неврастеников: где-то в недрах богатой творческой натуры скапливается, а потом выплескивается мощнейшая энергия. Это как невротический припадок. Не поймите превратно, имею в виду талантливый, гениальный выплеск. Научиться этому нельзя, от природы или есть, или нет.
Михаил Козаков в то время играл в новом театре «Современник», его год как создали. Он приезжал на съемки и с восторгом рассказывал, как творческий коллектив (артисты) наотрез отказываются от званий-премий, говорят, мы выше всего этого... Замечательное было время! «Современник» на подъеме, артисты исполнены энтузиазма, желания изменить мир...
На съемках сцены под водой, правда, я чуть не погиб. Моего героя, привязанного железной цепью, бросают в море искать жемчуг. Матрос, который держал цепь, случайно зазевался и выпустил ее из рук. Я тут же камнем пошел на дно. К счастью, оператор, который вел подводные съемки, увидел - бросил камеру, ринулся меня спасать. Меня вытащили - пришел в себя, дальше работали. А потом фильм вышел на экраны, и был огромный успех.
С Михаилом Козаковым мы часто сталкивались в общих актерских компаниях. Но работа нас больше не сводила. И с Анастасией Вертинской больше не снимались вместе. Знаю, что несколько лет назад она ушла со сцены и из кинематографа. Как некоторые западные звезды уходят, перестают появляться на публике, решив остаться в памяти зрителей в лучших своих ролях. Так сделала и она. Это смелое решение. Но я бы так не смог - слишком люблю свою профессию.
«ВНУК ОТКАЗАЛСЯ ПРОДОЛЖАТЬ ДИНАСТИЮ»
- Но профессия, как говорят сейчас молодые актеры, тяжелая...
- Абсолютно нет. Если она доставляет удовольствие. Это даже не работа, а образ жизни! У Ильфа и Петрова есть такая строчка: «Артистов окатил потный вал вдохновения». Вот это самое страшное - «потный вал». Когда вижу, что человек устал, думаю: бедняга, зачем ты пошел в эту профессию, иди в другую, если тебе сложно.
Мой учитель, Григорий Григорьевич Конский, народный артист, спрашивал меня: «Вовка, вот скажи, какая задача у актера, когда он выходит на сцену? Общаться с залом? А вот и нет. Самая главная задача - переиграть партнера. А у партнера - переиграть тебя». Получается как спортивное соревнование - соревнуетесь в мастерстве. Балуешься, хулиганишь на сцене. В этом и есть виртуозность - когда дается легко и получаешь удовольствие. Этому своих студентов и учу, а преподаю уже 14 лет.
- Но ведь не одной профессией живете?
- Главное для меня - это, конечно, семья. С женой мы вместе уже полвека. С годами вывел формулу любви - это страх потерять. Если знаешь, что без этого человека жизнь потеряет смысл, вот это и есть любовь. Очень люблю свою семью. Дочь Ирина тоже актриса, и очень талантливая. Внук Егор - желанный, обожаемый. Мальчишка, продолжатель рода. Горжусь, что первым словом, которое он произнес, было «деда». Я его и в садик водил, и в школу. Учился он неплохо. Правда, любил выдумывать. Как-то прихожу за ним (он учился тогда в первом или во втором классе), а учительница меня спрашивает: «Почему вы не сказали, что Егор линзы носит?» А он линзы не носит! Оказалось, придумал, сказал педагогу: «Я не мог вчера уроки сделать, потому что линзу потерял». Я его не ругал. Как можно - любимого, родного?! Сейчас он студент, учится в Высшей школе экономики. Решил не продолжать династию, не хочет быть артистом. Что ж, это его право, а мы, родные, его любим и всегда поддержим в любом выборе. Живем мы все вместе, под одной крышей. И это здорово: мне не близок индивидуализм, когда каждый сам по себе. Самое страшное наказание - одиночество, я его боюсь. Даже если бы предложили жить на шикарном райском острове в океане, но рядом не было бы родных, мне такой остров не нужен. Мне вообще не нужно ничего, лишь бы родные и близкие были здоровы и рядом...
Марта Черемнова
Фото FOTODOM.RU
