23 июня в мире отмечают Международный день балалайки. Легендарный балалаечник народный артист России Михаил Рожков со своим инструментом прошел всю войну. А после нее прославил русскую балалайку во всем мире, покорив сердца Утесова и Руслановой, Рузвельта и Жана Маре и показав всему миру красоту русской души, символом которой всегда являлась балалайка. И в свои 95 лет искрящийся энергией и оптимизмом Михаил Федотович - символ вечного и непобедимого русского духа, в чем лично убедился наш корреспондент.
Справка «МН»
Михаил Федотович Рожков (1918 г.р.). Народный артист России. Кавалер орденов ВОВ, «За заслуги перед Отечеством», участник штурмов Ржева и Кенигсберга.
- Михаил Федотович, как для вас началась война?
- Для меня война стала продолжением армии. Я уже отслужил свои два года в Ансамбле ЦДКА, куда меня определили по личному приказу Клима Ворошилова солистом балалаечного оркестра. В тот день - 22 июня 1941 года - мы как раз вернулись в Ленинград из последней поездки. Сходить в баню и - домой, к маме, в Нижний! И тут в два часа дня Молотов по радио объявляет: «Враг вероломно напал на нашу страну». Меня вызвали к начальству, увольнительную забрали. Дали пять рублей, и я поехал в Москву. А там только три часа передышки,
в которые я успел повидать брата - он служил в Кузьминках в газовых войсках. Мы поздоровались, поцеловались и попрощались. И я ушел в военный оркестр, с которым уехал на Калининский фронт. Помню, как по прибытии нас напутствовал будущий маршал Конев. Достал папироску свою, постучал и говорит: «Вот что я вам скажу, ребятки. Сейчас война, грустные песни уберите, дайте веселые. Заставьте солдата улыбнуться перед боем. Вот ваша боевая задача».
- Получается, балалайка - это было ваше боевое оружие?
- Бывало, что и похлеще оружия балалайка работала. Она ведь укрепляла боевой дух! Мы приказ Конева выполняли старательно. Играли и «Концертные вариации» П. Куликова, и «Уральскую плясовую» с оркестром, а могли пошалить и дать песенку «Жил-был у бабушки серенький козлик». Я объявлял так: «Русская народная трагическая мелодия «Жил-был у бабушки серенький козлик». Мы изображали, как бабушка потеряла козлика. Бойцы смеялись! Потом говорили: «После вашего концерта мы фрицам такой концерт зададим, что они нам пятками аплодировать будут!» Бойцы нас очень ждали, поэтому выступали мы с утра до ночи. В любых условиях. Представьте, медсанбат. Трупный запах такой, что теряешь сознание. Я отыграл, вышел на улицу отдышаться, а бойцы, слышу, кричат: «Играй еще!» Или зимой под открытым небом на кузове грузовика играем. Пальцы коченеют, промерзают до костей от мороза, струны лопаются. На фронте они были жильные - из толстых жил, кетгута, которым и перевязывали, и раны зашивали. А часто приходилось откладывать инструменты и выносить раненых с поля боя.
- Вы прошли Ржев, после которого получили медаль «За боевые заслуги». Дошли до Кенигсберга. Наверное, родились в рубашке...
- Смерть всегда ходила рядом. Но миновала много раз. Судьба будто берегла меня. И в детстве, когда я, младший из восьми сыновей, пережил с семьей и бедность, и голод. И позже, когда четверо моих братьев были репрессированы, а отцу - бывшему уряднику - пришлось скрываться от новой власти, чтобы избежать расстрела. «Топор судьбы» так и свистел рядом, но меня не тронул. Позже я случайно узнал, что было, оказывается, такое распоряжение: «Младшего Рожкова не трогать - талантливый». Однако моего послевоенного партнера по сцене Геннадия Быкова это не спасло. Он тоже был фронтовик, тоже балалаечник, и мы после войны просто нашли друг друга. Репетировали как одержимые - в подвалах, на чердаках. Придумывали невероятные номера! Потом вместе устроились в Москонцерт. Все восхищались нашим дуэтом, Министерство культуры с первого раза нам присвоило высшую категорию. Сам легендарный Михаил Фабианович Гнесин назвал нас «русским чудом». И все равно это не помешало арестовать Гену. Подвела его любовь к анекдотам - многих она в те годы подводила...
- Смерть много раз проходила рядом с вами, совсем близко и после войны. Я слышала, что вы в день похорон Сталина ее избежали чудом.
- Да. Это был поразительный случай, в котором отразился исторический момент, как в зеркале. 6 марта, в скорбный день прощания со Сталиным, у меня должен был быть концерт. Я вышел на улицу и попал в... могучее людское море, затылок в затылок. Течет и ревет - все кричат, плачут, давят друг друга. Думал, погибну. И тут меня как будто вытолкнуло! И в этот момент я понимаю, представьте, что стою перед Домом композиторов на улице Неждановой, где мы всегда играли в бильярд. Я быстрей в него вбежал. Зашел в бильярдную и обомлел. Там темнота. На столе - гроб. Рядом женщина на стуле сидит в трауре, погружена в себя. Это был день похорон великого Прокофьева. Композитор ушел в один день со Сталиным...
- Правда, что вашей игрой восхищался сам Утесов? Расскажите о знакомстве с ним и Лидией Руслановой.
- После войны мы с Геннадием Быковым работали в Москонцерте. Зарплата была небольшая: жил где попало, бывало, и в подвалах, на съем комнаты не хватало. И вот приезжаем на один концерт, а там Утесов с Руслановой. Он послушал нас и говорит ей: «Лидка, смотри, какие чудо-балалаечники! Так! Сейчас поедем вместе». Мы опешили. А она нам уже объясняет, куда идти. Внизу, мол, ЗИЛ стоит, там ее дочка сидит, туда и садитесь. Как в бреду, мы сели и поехали на Крымскую площадь, где стоял кавалерийский корпус генерала Крюкова. Приехали, обедаем, Русланова начинает концерт. Я был потрясен. Отношения у них, знаменитых артистов, с солдатами были такие, как будто это не казарма, а семья! И мы в этой семье стали родными. Жизнь началась очень интересная. И только денег не хватало. Вот как-то на Неглинке случайно встречаем опять Утесова. Он: «Здорово, ребятишки! Как жизнь?» Ну я и посетовал: мол, зарплата маленькая. «Та-а-ак... - он говорит. - А ну пишите телефон». Через час я по этому телефону позвонил. «Кто дал номер? Утесов? Записывайте, у вас сегодня два концерта: один в КГБ, другой в МВД. За каждый даю 300 рублей». Вот это деньги! А я обомлел. КГБ! А у меня четыре брата родных сидят! Ну ничего... Вскоре даже снял я комнату себе хорошую на Кировской улице и смог съездить в Евпаторию отдохнуть.
- А потом на вас обрушилась просто оглушительная слава...
- Да, скромничать не буду. Без меня не обходился ни один концерт. Колонный зал Дома Союзов я поднимал весь на ноги! Сын Рузвельта от нашего «Серого козлика» с женой до колик смеялся. А французский актер Жан Маре после посещения Москвы сказал, что самые его сильные впечатления тут - театр Образцова и концерт Рожкова.
- А как живете сегодня?
- Прекрасно! А как по-другому может быть? В свои 95 лет занимаюсь плаванием, играю в бильярд, много хожу. Меня часто спрашивают: почему я не изменил балалайке и прожил с этим инструментом всю свою жизнь? В ней особая теплота. На балалайке я могу вызвать слезы грусти и слезы радости. В балалайке есть секрет души русского человека.
Марина Алесеева