Любовь Руденко: в каждой роли я играю любовь

Разве можно пройти мимо Дуняши Стрешневой в «Жизни Клима Самгина», Валентины в «Казусе Кукоцкого» или директора школы Ларисы Ивановны в очередном сезоне «Всегда говори «всегда»?

- Любовь Николаевна, вы на сцене Театра Маяковского уже 43 года. Дата не круглая, но значительная…

- Да, это мой любимый театр, и я ему верна. Работа всегда радует душу. Сейчас занята в «Женитьбе» Гоголя, в «Дядюшкином сне», играю одну из мордасовских дам. У нас своя оригинальная инсценировка, очень интересный спектакль. В филиале выпустили пьесу «Маэстро» - настоящий театральный праздник: музыкальный, красочный.

Занята и в антрепризных спектаклях. В Москве мы играем редко, в основном ездим по стране. Уже 15 лет играем спектакль «Продается детектор лжи». И всегда полный зал. Когда в финале зрители все встают, как один человек, и начинают хлопать и кричать «Браво», у нас, актеров, сами собой льются слезы. Что может сравниться с этим чувством зрительской любви?!

- Вы девочка из актерской семьи?

- Мама, Дина Анатольевна Солдатова, была актрисой Московского гастрольного театра комедии и драмы, его потом переименовали в Театр на Покровке. Отец - профессиональный актер, но в тот момент, когда родилась я, он был уже не столько актером, сколько администратором театра. Мамина старшая сестра, актриса Ирина Анатольевна Солдатова, 50 лет проработала в Театре Российской армии. Она умерла на сцене: успела отыграть спектакль, за кулисами упала и через 40 минут скончалась. Ей был 81 год. Она сказала своей партнерше, что забыла выпить лекарство, и сердце не выдержало…

Я практически родилась за кулисами, и мама с младенчества возила меня с собой на все гастроли. И назвала меня Любовью в честь своей любимой актрисы Любови Орловой и своей любимой героини Любки Шевцовой. На сцену я первый раз вышла в 7 лет в Сочи, на гастролях в зимние каникулы. В сказке мама играла Снегурочку, а вокруг нее танцевали Снежинки - девочки из местного ансамбля. И одна Снежинка заболела, меня ввели, я так и играла до конца гастролей.

В 8 лет впервые сыграла главную роль - Дагни Педерсон в телевизионном фильме «Корзина с еловыми шишками». Два месяца шли съемки в Звенигороде. Именно тогда я переболела первой звездной болезнью. Представляете, меня привозили со съемок на машине, на которой было написано «Телевидение». Мальчишки во дворе подбегали ко мне: «Люба, Люба, ты откуда?» - «Ой, со съемок… так устала, так устала». Когда заканчивались съемки, меня спрашивали: «Любочка, тебя разгримировать?» А мне чуть-чуть глазки подводили, реснички подкрашивали, волосы мои, такие длинные, ниже пояса, накручивали. Я говорила: «Нет, что вы, я дома умоюсь». Мне ж надо пыль в глаза пустить мальчишкам, выпендриться перед теми, с кем я обычно в футбол гоняла. Я почувствовала себя девушкой, леди, да еще звездой телеэкрана. Они меня окружали: «Ну, что, пойдешь в футбол играть?» - «Да вы что? Мне текст учить, завтра целый день съемка, какой футбол?!»

И очень хорошо, что я переболела этой самой звездной болезнью в детстве: когда стала сниматься в кино, и пошла узнаваемость, я наблюдала за своими коллегами, которые начинали через плечо разговаривать - корона вырастала, съезжала крыша. Я смотрела на все это уже с иронией. У меня всегда перед глазами был пример общения великих со зрителями: это и Александр Сергеевич Лазарев и Наташенька Гундарева, царство им небесное. Я видела, как они себя ведут на людях, при зрителях, когда поклонники к ним кидаются, никогда не отказывали в автографе.

 

Для выпускного вечера в ГИТИСе я сшила сама себе платье. Дипломы нам вручали на сцене Дома актера. Уже шла торжественная часть, а я в это время дошивала платье. И получилось так, что мы с Марисом Лиепой (он закончил ГИТИС, режиссерский факультет, и тоже с красным дипломом), получали эти самые дипломы чуть ли не под роялем. Дело в том, что на сцену можно было пройти только из-за кулис, а там перекрывал дорогу этот огромный музыкальный инструмент, который выкатили со сцены. Наш курс уже прошел, как и курс Мариса. Короче, мы ползком под роялем добрались до ректора, который и вручил нам дипломы. Получили от него по полной за разгильдяйство, ведь он так хотел, чтобы все видели наши красные дипломы - два на весь выпуск. Я тогда очень гордилась этим, хотя с годами понимаешь, что главное - не цвет диплома, а твои роли, твой театр, твои друзья, которые, увы, как все мы, не вечны…

 

- Судя по всему, ваша актерская судьба была предрешена с ранних лет?

- И да, и нет. Я снималась в кино, играла в школьном театральном кружке, но у нас в роду не было мегазвезд. У мамы не получилась карьера в кино по смешной причине: она была в молодости очень похожа на Ирину Скобцеву…

Мама попросила актера их театра Владимира Давыдовича Тарасенко (он тогда преподавал в ГИТИСе у Гончарова) посмотреть меня. Он сказал, что есть смысл поступать. Мама начала мне помогать, и я поступила в ГИТИС на курс Гончарова. А по окончании сразу стала работать в Театре Маяковского.

Это был 1981 год, и сразу главная роль в музыкальном спектакле «Иван Царевич» - царевна Милолика. И за все эти годы я своему театру не изменяла никогда, хотя были соблазны: меня звали, на год в Америку с концертной программой.

Хотя, конечно, поначалу не все складывалось. Дело в том, что, когда я только показывалась худсовету, меня увидела Наташа Гундарева. Я играла вдову Бэкбик из дипломного спектакля «Что тот солдат, что этот», очень сочный образ. У Наташи в театре были яркие острохарактерные роли, и она сказала Гончарову: «Вот, Андрей Александрович, мне замена, пусть играет мои роли». А он безумно любил Наташу, и все, что она делала на сцене, безоговорочно принимал. Он испугался, что она может вообще уйти из театра. И очень долго не давал мне больших ролей. Все решил случай. Наташа играла белошвейку Риту в «Климе Самгине» и заболела накануне спектакля. Меня ввели без репетиций, и… лед тронулся: я была занята практически во всех постановках Андрея Александровича.

Был только еще один минус: в первый год работы в театре я забеременела и родила. Гончаров очень болезненно относился к тому, что актриса уходит в декрет и какое-то время не может работать. Но я вышла на сцену, когда Толе было два месяца.

 

Помню, где-то на гастролях к Наташе Гундаревой подошла женщина с чемоданом на колесиках: «Наталья Георгиевна, я десять лет собирала книжки для вашей библиотеки!» Наташа берет, благодарит. Я говорю: «Ты это потащишь?» - «Да попрошу ребят монтировщиков, они загрузят, а в Москве в театр принесу. Неудобно же отказать. Человек 10 лет собирал, она же расстроится, зачем ее обижать?» Для меня все это было хорошим уроком.

 

- Ваш муж тоже работал в Театре Маяковского?

- Нет, Кирилл работал в областном Театре Веснина. Мы жили какое-то время, не расписываясь, а когда я забеременела, расстались. Просто мужчина в 22 года еще не готов быть отцом.

Когда сыну было 4 года, я попросила Кирилла помочь перевезти его с дачи, и Толя, не зная, что это его отец, неожиданно сказал: «Папа, ты еще к нам придешь?» Кирилл обрадовался: «Видишь, ребенку нужен отец!» Это все решило. Мы прожили в браке 23 года. Я ушла от мужа, когда Толя был уже взрослым, но у отца с сыном сохранились хорошие отношения.

- Для сына, даже во взрослом возрасте, расставание родителей, наверное, было травмой?

- Когда мы расставались с Кириллом, Толя сказал: «Мама, я очень хочу, чтобы ты, наконец, начала жить для себя. Ты столько лет жила для нас, отказывала себе во всем, поэтому сейчас я очень хочу, чтобы ты нашла себя как женщина. Хочу, чтобы ты стала счастливой».

Любовь Руденко с сыном Анатолием

 

Он понимал, что я была несчастлива. Я сейчас выгляжу намного лучше, чем 18 лет назад. Тогда я не занималась собой, а зарабатывала деньги для семьи. Первый раз пошла в салон красоты, когда уже ушла от мужа. И одевалась кое-как, донашивала старое пальтишко, и это притом, что была моделью, на подиуме демонстрировала одежду для полных женщин. Правда, те вещи мне не нравились, они были для теток. Мне больше по душе молодежный прикид.

 

Каждый день, просыпаясь, я просила у Бога только одного: дать мне возможность заработать на собственный угол. И - о чудо! - мои молитвы были услышаны. Я смогла купить однокомнатную квартиру, в которой сейчас и живу. Решив жилищный вопрос, я со спокойной совестью ушла. По-мужски, ничего с собой не взяв. А Кирилл женился на другой женщине, и я только рада за него…

 

- Вы всегда с такой теплотой вспоминаете о Наташе Гундаревой, она была вашим другом?

- Скорее, нас связывали теплые, искрение отношения. У нее был свой круг друзей, а мы с ней подружились в Питере на съемках фильма «Жизнь Клима Самгина». Часто гуляли по Невскому, рассказывали всякие истории друг другу, ели столь любимое Наташей мороженое. После третьей порции она просила, чтобы покупала я, говорила, что, вот, скажут, мол, артистка Гундарева только и делает, что ест мороженое…

Часто ходили в кино. Был такой момент, когда ей стало плохо прямо в зале, и мы ушли с сеанса. Она сказала, что это поджелудочная. В гостинице Наташа легла, я спросила, лечится ли она. «Когда лечиться? То спектакли, то гастроли, то съемки». Она работала на износ…

Наташе было всего 57, когда все это случилось. Думаю, именно тогда я поняла, как важно следить за своим здоровьем. Стараюсь саму себя водить по врачам, просто беру за шкирку - и в путь. Когда у меня были сериалы «Огонь любви» и «Родные люди», я летала в Киев практически через два дня на третий, спала по 2-3 часа в сутки. Единственное, что меня поддерживало, так это то, что я зарабатывала себе на квартиру. Два сериала (550 серий) дали мне возможность это сделать. Потому что я сказала мужу: это я ухожу от тебя, и поэтому оставляю все.

- Вы расстались с мужем, но разве может жить без любви такая красивая женщина?

- Любовь - это все, чем живешь, чем дышишь. Это мое нутро, моя вторая сущность. И в каждой роли я играю любовь. Неважно, что моя героиня отрицательная - она тоже женщина, она тоже любит или любила. Если у автора нет монолога, я дописываю его, как, например, в фильме «Вчера закончилась война».

И в моей жизни всегда была любовь. Пожалуй, самой сильной была первая, еще до замужества. И к Кириллу поначалу было столь же сильное чувство. Ведь мы даже обвенчались спустя 12 лет. После этого еще 11 лет прожили в браке. Поначалу все в семье было хорошо. Это сейчас я понимаю, что мужа устраивало то, что я все взвалила на свои плечи. К тому моменту, когда я сказала, что ухожу, - просто устала, надорвалась…

Конечно, после развода были романы, причем почему-то по 9 месяцев. Я встречалась, потом начинались близкие отношения, а через 9 месяцев человек так себя проявлял, что я была в ужасе от того, с кем живу. Наверное, все кончалось так быстро потому, что я каждый раз наступала на одни и те же грабли: сажала себе на шею. Начинала помогать своему избраннику с устройством на работу, с карьерой. Это были и мужчины, с которыми я только что познакомилась, и воздыхатели из моей прошлой жизни, буквально из юности. Меня звали в загс, но я хотела пожить свободной жизнью…

- Но у вас есть самый родной и близкий человек - сын. Он уже взрослый мужчина, сам отец, но это тепло между мамой и сыном сохранилось?

- У нас очень душевные отношения. И Толя, и Леночка, его жена, и конечно, внучка любимая - все они безмерно мне дороги. Просто сейчас сын переживает, что я одна. Иногда тоскливо, да и вообще одной тяжеловато. Хотя продолжаю дружить и общаться со всеми своими бывшими.

 

Когда за главную роль режиссеры требовали близких отношений, я резко обрывала эти попытки. Даже мама, которая краснела при слове на букву «Ж», сказала как-то: «Доченька, может, нужно было согласиться? Если режиссеры все такие, что же делать…» Но я была непреклонна: «Мама, я никогда не буду торговать собой таким образом! И всего добьюсь своим трудом». Так и вышло, пусть и позже, чем у кого-то…

 

- Вы рады, что Толя пошел по вашим стопам, стал известным артистом?

- Он в кино снялся впервые в 4 года. Толю называли Улыбка на ножках. Я сама всю беременность была в отличном настроении, снялась в двух фильмах («Не ждали, не гадали» и «Василий Буслаев»), съездила на гастроли в Югославию, Болгарию и Ленинград. И даже на двух свадьбах отгуляла. И Толя родился с улыбкой. Когда его в 4 года утвердили на роль, то, по сценарию, он был веселый мальчик. Но потом режиссер решил, что нет, Толин герой должен все время плакать. Когда он стал орать на Толю и заставлять его плакать, я взяла сына и сказала: «Не будет мой ребенок плакать, я его забираю»…

Сын не сразу решил идти в театральный. Он оканчивал школу, это 2000-е, тогда была очень модна экономика, юриспруденция, туристический бизнес. Но так вышло, что в 11-м классе сыграл в моей антрепризе «Воительница», потому что был нужен срочный ввод. За неделю выучил текст, порепетировал. На спектакль пришли одноклассники с девчонками, а те принесли цветы. В результате у него было цветов больше, чем у нас у всех.

Зритель его принял - смеялись, аплодировали. Он вышел за кулисы и сказал: «Мама, я пропал, иду в артисты». Поступил в Щукинское, по окончании был принят в Театр Российской армии, и в это же время его утвердили на роль в фильме «Две судьбы». Он сразу стал много сниматься.

- Вы можете сказать, что вы счастливая женщина?

- Конечно. Вокруг меня родные, любимые люди. Только бы все они были живы-здоровы.

- О чем вы мечтаете?

- Сыграть одну роль, для меня судьбоносную. Это исторический персонаж, перед которым я преклоняюсь. Наверное, многие догадаются, кого я имею в виду, но озвучивать не хочу из суеверия.

А в личной жизни - как Бог пошлет. Сердце и душа молоды, я могу волноваться, трепетать. Я знаю, что как женщина воспринимаюсь мужчинами на 200 процентов. Во мне столько нерастраченного женского потенциала, что, кажется, его хватило бы на десятерых. Конечно, это шутка, но чувство юмора так помогает жить…

- Вы верите в чудеса?

- Конечно. Верю в высший разум, в Господа, в Природу, в Его Величество Случай, в Добро, в Любовь. Это все и есть чудеса, которые подарены нам жизнью.

Александра Соловьева.

Фото: Агентство «Москва»,

А. Ломохов.