Для нескольких поколений советских девчонок и мальчишек Татьяна Ивановна Пельтцер стала настоящей экранной бабушкой. О том, какие драмы разворачивались не на экране, а в личной жизни народной артистки, рассказала «Миру новостей» ее неизменная домработница Анна Александровна Кукина.
В кадре она в постоянном движении: нянчит, лечит, спасает, лезет через забор, чинит велосипед, толкает машину, провожает в армию... Не сильно ошибусь, если скажу: образ бабушки у многих из тех, кому за 30, прочно ассоциируется с ее героиней из «Ералаша». Вот она спешит в старом сером пальтишке, вязаной шапочке, с носовым платочком в руках на помощь великовозрастному внучку и кричит: «Бегу, Митенька, бегу, миленький!»
О том, какой Татьяна Ивановна была в жизни, лучше других знает Анна Александровна Кукина: 20 лет она помогала актрисе управляться с домашним хозяйством.
- Как вы познакомились?
- Я жила в Барвихе. У меня была семья, маленькие дети, работала в поликлинике. Зарплаты, естественно, не хватало. А тут соседка, прибиравшаяся у одного писателя, встретила у него в гостях Татьяну Пельт-цер, которая в то время искала домработницу. Зина и порекомендовала меня.
ТАКОГО КРАСАВЦА БРОСИЛА!
Своих детей и внуков у Татьяны Ивановны не было. Так случилось, что после первого брака и скорого развода актриса больше замуж не вышла... Его звали Ганс Тейблер, немецкий коммунист, покоривший сердце начинающей артистки, когда ей было 26 лет. В 1930 году они расписались и уехали в Берлин, где вместе прожили четыре года.
- Отчего же они разошлись?
- Как-то Татьяна Ивановна мне сказала: «Какая же я была глупая - бросила такого красавца!» Но... Он не хотел жить в России, а она в Германии. Потому и расстались. Но после развода продолжали встречаться, хотя Ганс имел уже новую семью. При мне он дважды приезжал в Москву. По-русски говорил плохо, но с такой нежностью произносил: «Таня». Зато она общалась на немецком совершенно свободно.
Татьяна Ивановна была из немецкой династии Пельтцеров, пришедших в Россию еще в начале XIX века. Вплоть до Первой мировой войны в их семье все говорили только по-немецки. Вот почему в общении с мужем языкового барьера у Татьяны Ивановны не было.
После войны они встречались в чешских Карловых Варах, куда актриса чуть ли не каждый год ездила отдыхать. Позже, когда подрос внук Ганса Жак, он приехал в Союз и поступил в МГУ. И даже зашел как-то к Пельтцер на обед.
НАЗВАНАЯ ДОЧЬ
- Неужели у нее не было поклонников, предлагавших руку и сердце?
- Знаю, что очень видный и высокопоставленный мужчина, став вдовцом, предложил ей жить вместе. Мол, у меня жена два года назад умерла, а вы одна... Но Татьяна Ивановна отказала. И объяснила то ли в шутку, то ли всерьез: «Нет, как только выйду замуж - Аня от меня уйдет».
Аня нанялась к Пельтцер в 1970 году и постепенно стала для нее вместо дочери. Обращалась ласково: «Анечка, ты уж посмотри...», «Анечка, картошечку пожарь», «Анечка, после работы ко мне приезжай, переночуешь». Стала доверять: сначала отдала ключи от квартиры, потом уже не скрывала, где хранятся деньги: «Открой шкаф, они вон там лежат - возьми».
 |
| Кадр из фильма «Приключения желтого чемоданчика», 1970 г. |
После выступлений и спектаклей утро актрисы начиналось, как правило, в половине одиннадцатого. Поднималась, делала зарядку, принимала душ, после завтракала. Фирменное утреннее блюдо - геркулесовая каша, сваренная на пару. А когда вечером приходили коллеги из театра, друзья, чтобы сыграть партию-другую в преферанс, Анна пекла для всех ромбики - тарталетки с маслом и черной икрой или пирожки с капустой. Бывало, что засиживались до глубокой ночи.
Если кто-то из гостей норовил домработницу обидеть, Татьяна Ивановна тут же заступалась. Как-то на обед пришла ее давнишняя подруга.
- Аня, что-то картошка у тебя недосоленная, - капризно фыркнула она.
Пельтцер быстро нашлась: «Когда нас с Аней пригласишь к себе, угощай по своему вкусу. А у нас соль на столе, если картошка тебе кажется несоленой - посоли. А вообще соли много есть вредно».
Кстати, Татьяна Ивановна хорошо готовила. Очень часто время у плиты проводили вместе. Она делает котлетки, Аня жарит картошечку. Так постепенно и сдружились.
СРЕДИ ЛЮДЕЙ
Когда артистка уезжала на гастроли, Анна приезжала загодя. Вечером укладывали в чемоданы вещи, а утром провожала в аэропорт. Татьяна Ивановна, как все немки, слыла большой аккуратисткой. Всегда с собой брала салфетки и серебряную ложечку для чая. А из-за границы в период тотального дефицита везла средства для мытья посуды - диковинку, о которой в СССР никто не знал. Любила, чтобы вилки, тарелки, бокалы после еды сразу были вымыты и сложены в шкаф. Одежду шила у портнихи, маникюр и педикюр мастер делал на дому.
Сейчас это трудно представить, но своей машины у актрисы такого уровня не было, она ездила только на метро, благо дом находился рядом со станцией метро «Аэропорт».
- Она когда-нибудь жаловалась на одиночество?
- Никогда. Жила профессией. Театр стал для нее вторым домом. У нее много знакомых было, друзей. Часто созванивалась с Фаиной Раневской, с Ольгой Аросевой общалась. Она была очень гостеприимна.
Как-то в ее московскую квартиру приехали знакомые из Риги. Среди них был мальчишка, которому очень понравилась картинка с изображением медвежонка. Заметив это, Пельтцер без лишних раздумий сняла ее со стены и подарила ребенку. Помня, что у домработницы маленькие дети, она помогала продуктами. Покупала, как правило, на двоих: одну курицу себе, вторую Ане, килограмм винограда себе, второй Ане.
- Я отказываюсь, а она мне в сумку кладет. Кстати, благодаря Татьяне Ивановне я дочери-школьнице Ленинград показала. Артистка договорилась со своей знакомой в городе на Неве, чтобы мы у нее остановились.
- А на ее спектакли вы ходили?
- Обязательно. В последние годы помогала разучивать роли. Игра тогда давалась ей непросто - она забывала текст. А на сцене слова подсказывал Александр Абдулов, с которым она играла в Ленкоме.
ЗЛЫЕ ЯЗЫКИ
Но всякой идиллии приходит конец. Незадолго до смерти актрисы между домработницей и хозяйкой случился конфликт. На дворе стояли 90-е. Здоровье Татьяны Ивановны ухудшалось, появились «благожелатели», которые стали нашептывать пожилой женщине про «недобросовестную домработницу», которая, не дай бог, убьет или ограбит. Анна ушла. После ее ухода случилось несчастье: Татьяна Ивановна попадает в психиатрическую клинику, а деньги с ее сберкнижки исчезают.
- Первой забила тревогу Ольга Аросева: мол, что же это делается, за актрисой ухаживает какая-то малоизвестная приятельница, хотя все время у Татьяны Ивановны была в помощницах Аня! Меня нашли, пригласили в театр, попросили не бросать Татьяну Ивановну...
Все вроде бы встало на свои места. Но ненадолго. В июле 1992 года Анна Александровна последней из близких и друзей навестила актрису. В тот день, как обычно, принесла в больницу любимую геркулесовую кашку, поговорила. Татьяна Ивановна улыбалась, даже выкурила сигарету, а через два часа после ухода Анечки скончалась.
Прошло больше 20 лет, и теперь, по словам моей собеседницы, Татьяна Ивановна приходит к ней во сне. Снится Анне Александровне, что актрисе тяжело: «Ой, Анечка, давят на меня камни».
Приезжает тогда Анна Александровна на Преображенское кладбище в Москве и видит: кто-то у изголовья плиты на могиле актрисы положил кирпичи.
В другой раз во сне Татьяна Ивановна пожаловалась на сильный жар. На следующий же день Анна Александровна поехала и обнаружила сгоревшие цветы - кто-то зажег лампадку, огонь перекинулся на искусственный букет. Обгорел до металлического основания.
Казалось, свели ее с Пельтцер мелкие бытовые дела. А получилось из всего нечто большее...
Виталий Лесничий
Фото FOTOBANK.COM
