Однажды у Леонида Михайловича Рошаля спросили, как его представить собравшимся. Человек, спасавший заложников на Дубровке и детей Беслана? Хирург, профессор, доктор медицинских наук? “Скажите просто: детский доктор”, - мгновенно отреагировал Рошаль.
Сказать, что Леонид Рошаль - человек уважаемый и авторитетный, - значит ничего не сказать. Его знают, его любят, с ним считаются во всем мире. Именно в надежде на то, что он сдвинет проблемы нашего здравоохранения с мертвой точки, два года назад его избрали главой комиссии по здравоохранению Общественной палаты РФ. Что удалось и чего не удалось сделать за эти два года? Что он думает о национальном проекте “Здравоохранение”?
На что в первую очередь должны тратиться выделенные деньги? На эти и другие вопросы главного редактора “Мира новостей” Николая Кружилина отвечает член Общественной палаты РФ, директор Московского НИИ неотложной детской хирургии и травматологии, профессор Леонид Рошаль.
- Леонид Михайлович, наша встреча проходит в новом, великолепном медицинском учреждении. Если можно, для начала скажите несколько слов о нем.
- Сам институт уже не новый. А вот реанимационно-хирургический корпус действительно новый. Я очень рад, что сегодня он есть, мы за него боролись 15 лет, выиграли 27 судов. Я - упрямый! Представьте себе мощность: двадцать тысяч квадратных метров площадей, четыре этажа подземных, шесть наземных и вертолетная площадка наверху. Оснащен современнейшим оборудованием, и все это сделала Москва - без единой копейки федеральных денег. Такого института нет больше в России и в мире. Это как “детский Склиф”.
- Удивительно! Но вот о чем я вас давно хотел спросить: что такое Общественная палата Российской Федерации вообще и для вас в частности?
- Лично для меня это инструмент, который я использую как возможность высказать президенту и правительству мнение гражданского общества о проблемах здравоохранения. Как я понимаю, президент решил создать эту Общественную палату по одной при- чине: он не был полностью удовлетворен Государственной думой в плане отражения интересов гражданского общества. Дело в том, что в Госдуме очень много достойных, хороших людей, но, к сожалению, за многими депутатами тянется шлейф - то принадлежности к конкретному региону, то к противоборствующим партиям или партийным группам, что не может не сказываться на их точке зрения. А Общественная палата - вне партий. Например, я вообще человек беспартийный.
И поэтому президенту важно было создать некий орган, который мог бы работать как команда экспертов и всегда мог бы четко сказать, что такое хорошо и что такое плохо применительно к стране. Приведу пример. Именно на пленарном заседании Общественной палаты впервые в истории России было принято решение: “Считать здравоохранение России неудовлетворительным”. В каких еще официальных документах вы подобное прочитаете? Более того, оно признано “не отвечающим требованиям Конституции РФ”. Впервые названы системные ошибки в работе Министерства здравоохранения и социального развития, обнаружено недофинансирование в два раза, сказано о необходимости разделения Минздравсоцразвития. И только через год и Госдума, и Совет Федерации почти точь-в-точь повторили наши предложения. Это был эксперимент, но он провалился, и в результате объединения пострадали и здравоохранение, и социалка. И мы об этом честно, открыто сказали. Потом Общественная палата недвусмысленно высказалась в отношении ошибок в руководстве Минздравсоцразвития и министра Зурабова конкретно. О каких ошибках идет речь? Необдуманные решения, волюнтаризм при их принятии и многое другое нам не нравились. Когда представители гражданского общества объяснили президенту, в каком состоянии находится здравоохранение и что оно вот-вот рухнет, если мы не поднимем первичное звено - поликлиники, амбулатории и так далее, - то именно президент распорядился выделить на это деньги. Но распределены они были с точки зрения Общественной палаты неправильно - зарплаты повысили только участковым врачам и участковым сестрам, а про заведующих поликлини ческими отделениями, вра- чей школьно-дошкольных учреждений и специалистов узкого профиля забыли. В результате все лучшие специалисты стали переходить в участковые, а на их места желающих нет. Если и раньше школьных врачей не хватало, то сейчас просто стихийное бедствие. А кто пойдет работать узким специалистом в детскую поликлинику, если там зарплаты в большинстве регионов России - 3-4 тысячи рублей. Разве это не позор для нашей страны?! Надо было поднять заработную плату всем без исключения, и тогда не было бы такой текучки.
- То есть, по сути, объединение двух разных функций под крышей одного министерства было признано ошибкой? Но сейчас сформировано новое правительство, а функции по-прежнему не разделены.
- Я считаю, это дело времени.
- Вы сейчас все очень здорово разъяснили, и тем не менее хотелось бы продолжить тему Общественной палаты. Насколько вам доступен президент?
- Конечно, сегодня доступность бо’льшая, нежели раньше. Как до создания Общественной палаты Рошаль мог выразить свое мнение президенту? Да никак! Другое дело теперь, когда есть инструмент официальный, с помощью которого я могу дойти до президента. Президент не встречается с каждым членом Общественной палаты, он лишь иногда выборочно присутствует на заседаниях. Зато периодически встречается с членами нашего совета. Хочется ли мне, чтобы это было чаще? Да, хочется, потому что вопросы накапливаются, а у нас все так устроено в государстве, что ключевые вопросы решает только президент. К сожалению... А ему бывает просто некогда, потому что у него объем работы колоссальный. Он занятой человек! За год мы с ним встречались три раза.
- Вы верите в реализацию нынешнего национального проекта “Здравоохранение”?
- Реально - деньги на него пошли. Мне не совсем нравится, как используются эти деньги, но они есть. И не надо думать о национальном проекте, что он перевернет все здравоохранение. Он составляет всего около 12 процентов от бюджета всего здравоохранения и абсолютно не может разрешить всех проблем отрасли. Но он должен послужить толчком к тому, чтобы люди повернулись к проблеме лицом и на местах увели чили финансирование здравоохранения. Теперь уже с губернаторов начался спрос, и нешуточ- ный. Вот вы спрашивали: что сделала комиссия по здравоохранению Общественной палаты? Нас там всего пять человек, но мы объединили у себя на заседаниях представителей Государственной думы, Совета Федерации, Счетной палаты, профсоюзов, Российской академии медицинских наук и выбрали с мест около ста экспертов из разных регионов, среди которых главврачи больниц, поликлиник, региональные руководители здравоохранения. То есть мы пытаемся создать мнение гражданского общества в этом плане.
- Если я вас правильно понял, 12-процентное финансирование национального проекта решит проблему здравоохранения не более чем на 12 процентов?
- Вы поняли все правильно. Если я начну перечислять, сколько и чего устаревшего морально и физически только из оборудования нужно давным-давно заменить, - уйдет много времени.
- Какие первоочередные задачи должны решаться исходя из этих полученных денег?
- Первое - это насыщение вра- чами первичного звена поликлиник. Проще говоря, главная зада- ча - рублем заманить врачей, чтобы они там работали. Второе - насколько это возможно, переоснастить то же самое первичное звено, увеличить количество машин скорой помощи. Это очень важно сделать в первую очередь. Я вам приведу цифру: в целом по стране не хватает около 40 (!) процентов машин скорой помощи. А кадров еще больше не хватает. Нищая зарплата - кто пойдет работать?! Недавно я ездил в Тверь и по дороге остановился в одном городишке, зашел на станцию скорой помощи. Семь часов вечера, там сидит дежурный фельдшер. Спрашиваю: “А дежурные врачи есть?” - “Нет”. Оказывается, на 70-80 километров в округе нет ни одного дежурного врача и всего одна дежурная машина. “А кто, если вы уехали навызов в соседнюю деревню, выезжает на другие вызовы?” - “Никто”. Вы не поверите: на станции вообще всего один врач, работающий с обеда и до семи. Как вы думаете, сколько этой женщине лет?
- И сколько?
- 83 года! И мы сейчас разглагольствуем о демократии, свободе, совести... Человек в течение шести лет обучается за государственный счет в медицинском институте, и он после этого не может 3-4 года отработать в первич- ном звене. А разве мы не ущемляем интересы тысяч больных, которые остаются без врачей?
- Вы сказали об этом президенту?
- Да. Он всегда всю полезную информацию записывает.
- Это правда, что вы как глава комиссии Общественной палаты сейчас пойдете на второй срок - еще на два года?
- И я думаю, что это мои последние два года в Общественной палате. Я согласился и благодарен за доверие по одной причине: потому что (я это говорю без ложной скромности) почувствовал, что народ в меня верит и считает меня защитником. Да - сложно, да - есть непонимание, но если я сейчас уйду, то в этом поступке будет элемент предательства. И вот это меня гнетет. Кроме того, мне хотелось бы видеть более высокую эффективность работы Общественной палаты, когда она предотвращает возможность неправильных решений, когда с ней советуются по принципиальным вопросам и когда о работе Общественной палаты знает вся страна.
- Вас сейчас выдвинули на Нобелевскую премию мира. Официальная формулировка: “За работу во многих странах мира по оказанию помощи детям при катастрофах, войнах, вне зависимости от национальности, религиозной принадлежности”. Что вы об этом думаете?
- Разумеется, это была не моя идея. Мою кандидатуру выдвинули Михаил Сергеевич Горбачев (как лауреат Нобелевской премии мира), академик Чазов, Союз педиатров, правительства Армении, Монголии, председатель правительства Шотландии, правительства Москвы, Северной Осетии, Дагестана, президент Всемирной ассоциации неотложной помощи медицины катастроф из США. Я благодарен многочисленным международным организациям Северной и Южной Америки, Европы и Азии, которые поддержали мою кандидатуру. Насколько я знаю, всего было заявлено около 200 кандидатур, в том числе очень достойные люди и организации, и многие из них достойнее меня. Вообще, когда от нашей страны выдвигается даже не политический деятель, а чисто гуманитарный, мне кажется, уже это большой плюс для России. К сожалению, и незаслуженно сейчас хороших слов про Россию на Западе очень мало.