Тогда, 20 лет назад, его нельзя было не заметить. Сын знаменитых родителей- что уже любопытно. Плюс к тому фактура, яркая внешность, темперамент, харизма. По всему было видно - вот она, будущая звезда, ничем Бог не обидел. Но когда многое дано, и требования выше. Да, Лазарев-младший стал премьером «Ленкома». Но сбылось ли все то, о чем мечтал он 20 лет назад?
- Александр, сейчас прошел юбилей Караченцова. В свое время вы заменили его в спектакле «Шут Балакирев». Тяжелая история?
- Ну как сказать... Во-первых, это мой долг. Спектакль должен существовать: если кто-то выбывает из строя, на помощь бросаются все остальные артисты. И никто не думает о том, сложно это или нет, надо! А во-вторых, я в этом спектакле сам был занят, играл небольшую роль - Монса, поэтому был в материале. Какое-то время просуществовал в роли Меншикова, а потом случилось так, что еще при жизни Олега Янковского сыграл Петра...
- Однако от «Юноны» все же отказались. И чем она в этом смысле отличается от «Балакирева»? Певцов же принял этот вызов.
- Я вам прямо скажу, не буду лукавить. Во мне недостаточно музыкальности... Нет, я бы спел. Я и пел, все это могу. Но мне... трудно. Если по-честному, отказался только из-за этого.
- То есть никаких сомнений этического свойства? Тогда ведь много про это говорили...
- Изначально меня как раз останавливали моральные принципы. Но Захаров мне позвонил и сказал: да, спектакль во многом, в огромной степени принадлежит Караченцову, но он также принадлежит и Рыбникову, и Захарову - это визитная карточка «Ленкома»... Я вам сейчас буквально цитирую Марка Анатольевича. Другое дело, что, может быть, не стоило так быстро вводить замену, надо было выждать какую-то паузу.
- Многие и осуждали Захарова за то, что он так легко перешагнул через Караченцова...
- Да, Николай Петрович, конечно, незабываем в этой роли. При всей моей огромной любви к Диме Певцову и Виктору Ракову - Караченцов неповторим.
«НЕ УБЕРУ ПРИСТАВКУ «МЛАДШИЙ»
- Вот это неповторимое поколение «Ленкома» - Абдулов, Караченцов, Янковский - немножко не довлеет над вами? Имею в виду и Соколова, и Ракова, и Певцова... Еще лет 20 назад вас называли молодыми-перспективными, будущими звездами. А вы, такое впечатление, таковыми и остались.
- Нет, неправда. Хотя «молодые» - это хорошо. «Перспективные», кстати, тоже... Во-первых, я так скажу: совершенно не довлело то поколение, потому что мы дружили, как это ни странно. И наше с Димой Певцовым первое появление на сцене «Ленкома» произошло как раз благодаря Янковскому, Збруеву и Абдулову, которые нам передали спектакль «Гамлет» и два месяца с нами репетировали, несмотря на свою занятость. На почве этого «Гамлета» как-то и сдружились.
- Но это ваши закулисные дела. А речь об ожиданиях публики. Это ведь тяжело, когда от тебя все время ждут чего-то большего?
- Нет, мы не думали об этом. Совершенно не переживали насчет того, что нас будут сравнивать с тем поколением. Просто делали свое дело и до сих пор делаем.
- Был риск заработать комплекс младшего брата, который все время косится на старшего? А в вашем случае тем более - вы ведь и по жизни «младший».
- Так это я очень рад. «Младший» - ну и хорошо, я ощущаю себя сыном своего отца. Меня спрашивают: хотите приставку убрать? Говорю: не хочу. И абсолютно не комплексую по этому поводу.
- Тем не менее начинали вы сниматься под псевдонимом. И очень таким взрослым, громким, даже величественным.
- Да, тогда действительно был дикий комплекс. Потому что, будь я Петр Лазарев или Василий Лазарев - это еще полбеды. А я - Александр Лазарев. О приставке «младший» в то время еще никто не думал, был вариант мамину фамилию взять. Но потом случилось так, что все мы были приглашены в один фильм: мама, папа, я. И вот тогда встал уже вопрос ребром. Как-то у нас гостила мамина подруга Валентина Талызина, мы с ней беседовали об этом - говорит: «А что стесняться-то? Муравьев-Апостол! Трубецкой!..» Ну и отлично - взяли фамилию Трубецкой и в титрах прописали... То есть да, комплекс такой был. И максимально сформировался он в институте, когда на меня сокурсники косо посматривали...
- Вы там были не один такой - Юля Меньшова, Саша Стриженов...
- Вот мы вместе и держались, потому что другие относились так: мол, понимаем, как вы тут оказались, - по блату, ясное дело. Потом, когда в дипломном спектакле «Чайка» мы доказали, что из себя что-то представляем, уже этот комплекс потихоньку стал изживаться. Окончательно ушел, когда в «Ленкоме» я сыграл в «Гамлете» и «Фигаро». А сейчас это переросло в другую стадию - я горд, что принадлежу к этой семье, и нужно не опозорить своего отца и свою мать.
- Поэтому в свое время выбрали «Ленком», а не Маяковку, где служили родители?
- А они сами не хотели, чтобы я шел в Маяковку. У родителей был пример перед глазами - семья Владимира Яковлевича Самойлова, у которого в Театре им. Маяковского служили сын и жена. Они совершенно не имели никаких ролей, и Самойлов дико переживал, это было его уязвимое место... Поэтому они не хотели. Но я и сам не собирался в Маяковку. «Ленком» - это осознанный выбор, я совершенно болен был этим театром. И особенно меня сразила наповал «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» - я понял, что хочу работать только здесь.
«ДО СИХ ПОР НЕ МОГУ ГОВОРИТЬ ОБ ОТЦЕ»
- Вас сразу заметили - сын своего отца: высокий, красивый, статный. Без женского ажиотажа не обошлось. Отчего же с кино как-то не слишком складывается?
- Не знаю почему. Вообще у меня много было полнометражных фильмов, достаточное количество. Но может, действительно свои роли еще не сыграл.
- Это является для вас неким дискомфортом?
- Наверное, да. Подсознательно сидит какая-то заноза, потому что я очень люблю кино. В отличие, кстати, от моих родителей, которые больше любят театр.
- Почему же большие режиссеры вас не замечают?
- Это надо у них спрашивать. Но я не обижаюсь, жду... Недавно должен был сниматься у Чухрая - Ибрагимбеков написал сценарий о Меншикове и Петре Первом, мне предложили роль Петра. Причем не пробуя - просто Чухрай два раза сходил на «Шута Балакирева». Я был на седьмом небе от счастья. А потом - бах, денег нет.
- Сейчас стартует сериал «Екатерина» с вашим участием. Значимая для вас история?
- Это просто сама по себе интересная тема. Исторический сериал, все реальные персонажи. Честно скажу, когда поступило предложение, я даже книжку купил. Искал что-то о своем герое, о Разумовском, но нет о нем книг. Купил о Елизавете, и там большой кусок, посвященный Разумовскому. Я читал, мне было интересно - пожалуй, впервые в своей практике так подошел к роли.
- Эта роль удовлетворяет ваши амбиции?
- Конечно, хочется большего... Хотя процесс был потрясающий, собралась великолепная компания, партнершей своей, Юлей Ауг, я просто восхищен. И в Чехию мы ездили снимать, и нагрузка была не сумасшедшая. То есть не съемки, а рай какой-то (смеется).
- Комфортно, интересно, красиво... Этого недостаточно?
- Да, в идеале хотелось бы у хорошего режиссера, полный метр, драма какая-нибудь, главная роль...
- Помню слова вашей мамы: «Шурик с виду только жесткий, на самом деле очень тонкий и ранимый». Родители сильно переживали, когда у вас что-то не складывалось?
- Ну конечно, переживали.
- Были же в вашей карьере не самые удачные моменты. Когда и съемок особо не было, и денег.
- А как же!.. Но как-то Господь Бог меня держит, до какого-то критического состояния упасть не дает. Помню смешной случай, когда как раз не было ни денег, ни работы, ни предложений, а дома маленький ребенок. И я сижу, какую-то польскую игрушку пытаюсь ей починить, ворчу своей жене: «Что ж такое - хоть бы кто-то позвонил, чего-нибудь предложил...» И тут раздается телефонный звонок. Алина берет трубку, и у нее вытягивается лицо: «Да-да, он дома, секунду...» А это поступило предложение от Зураба Соткилавы съездить в Ла Скала, принять участие в постановке оратории Шостаковича «Иван Грозный» для хора, солистов и чтеца. Я был чтецом.
- Разочарования в актерской профессии у вас не было никогда?
- Да нет. Но мысли такие иногда посещали: «Что же, я этим до конца жизни буду заниматься?» Правда, давно уже и всего пару раз.
- А как насчет всех этих стереотипов, что актер не мужская профессия, что она зависимая, что средний актер - это трагедия...
- Я бы, наверное, не смог быть средним актером - ушел бы из этой профессии, мне было бы просто неинтересно...
- А другие ваши однокурсники - все те же Стриженов, Меньшова - в актерской профессии вообще не состоялись...
- Юля-то состоялась абсолютно. Она просто не хотела. И я с ней дико спорил... Даже однажды в каком-то интервью, когда шла еще передача «Я сама», ляпнул, что, мол, не знаю, приобрело телевидение в ее лице, но театральная сцена и экран точно много потеряли. И она обиделась. Потому что, как я понимаю, не очень-то ей и хотелось актерской судьбы - телевидение гораздо интереснее.
- Сейчас пошли бы к ней на программу?
- А-а... Ну мама у нее была, осталась довольна... Да, наверное, пошел бы. Потому что нам есть о чем поговорить: о школе-студии, о юности...
- Да вряд ли бы вы много говорили о школе-студии, все-таки программа, которую она ведет - «Наедине со всеми», - немного другого толка, это разговор о сокровенном. А вы, насколько известно, были недовольны тем, что ваша мама после смерти отца много о нем рассказывала.
- Один раз ее обманули. И это был ужасный случай, когда маму заманили на «Прямой эфир». Позвонил Зеленский - она сказала: только договоримся сразу, что мы не говорим о моем муже. Тот: «Да-да-да!» Начинается программа, он представляет: «Светлана Немоляева...» и... «Ну расскажите, как вы прожили этот год без Александра Сергеевича?» Она сразу в слезы...
- Но это же было далеко не единственное интервью. И она говорила, что вы против...
- Да, я против. До сих пор не могу об этом говорить, как-то во мне глубоко это засело, не выпускаю. А маме нужно было выговориться. Все-таки 52 года вместе - и вдруг одна. Я себе не представляю, как вообще она... Но не будем об этом. А потом у мамы была своя правда, она говорила: не хочу, чтобы его забыли.
«ПОЛИНА - СОВСЕМ НЕОБЫЧНАЯ ДЕВУШКА»
- Успехи дочери как воспринимаете: с гордостью или с опаской?
- Смешанные ощущения... Вообще, я не хотел, чтобы она была артисткой. Полина здорово поет, мы с мамой ее готовили к певческой карьере, хотели, чтобы поступала в консерваторию. Но в какой-то момент она спросила меня, когда начинаются экзамены в Школу-студию МХАТ, и я понял, что с певческой карьерой покончено. На первых курсах ее особенно не замечали, главные роли не давали. И в этот момент у меня была очень сильная тревога. Потом она довольно долго сопротивлялась приходу в Театр им. Маяковского - Евгения Павловна Симонова еле уговорила ее на роль в спектакле «Месяц в деревне», да и дедушка недоумевал: «Как можно отказываться от такой роли? Ты сошла с ума?!» Этот первый опыт на сцене, конечно, очень многое Поле дал - наверное, не меньше, чем пять лет в институте. И потом ей просто стало фартить... То есть как фартить? Она доказала, что может, и посыпались предложения одно за другим, каждый сезон - главная роль, причем в таком материале, что сойти с ума. Я даже вспомнить не могу примеров, когда человек в 24 года столько всего уже переиграл. И «Месяц в деревне», и «Дядюшкин сон», и «Таланты и поклонники», и сейчас «Бесприданница»... Ну с ума сойти! А возвращаясь к вашему вопросу - да, это тревога, смешанная с гордостью, так и есть. Вот, например, у нее, так же как и у меня, не складывается пока в кино...
- Почему? Красавица же!
- Ну кто ж знает? Красавица, талантище. И на сцене здорово работает. Но ей еще, как и мне, очень хочется кино. Сейчас снималась в сериале у Эшпая в одной из главных ролей - так была счастлива абсолютно. Очень переживала, когда все закончилось. Но у нее все еще впереди - 24 года.
- Про личное не забывает? Проживает жизнь обычной современной девушки?
- Нет, она совсем необычная современная девушка. Слишком много читает, слишком много смотрит кино, слишком много сидит дома.
- Зато сын, так понимаю, нормальный человек, отверг все эти ваши актерские штучки...
- По-моему, нет. Сережа мечется сейчас туда-сюда, не знает, чего хочется больше: в футбол играть, кино смотреть... А недавно заявил, что хочет быть режиссером. Спрашиваю: «А ты чего, какие-то рассказики пишешь, кино себе фантазируешь?» - «Не, это потом. Но я буду режиссером». - «Ну ладно, давай...»
- И напоследок анекдот. Или быль. Ваш папа рассказывал, как однажды в лифте встретился с давней знакомой. Та между делом спросила: «А ты все на Светке Немоляевой женат?» - «Да, ну конечно!» - «Эх, Саня, какой же ты нелюбопытный!» Вы тоже нелюбопытный, судя по всему?
- Да, я нелюбопытный. С Алиной уже отметили серебряную свадьбу.
- А многие дамы, наверное, считают вас ловеласом. Да и не только дамы - даром, что ли, дважды вам вручали премию «Чайка» в номинации «Роковой мужчина»? Скажите, публика сильно ошибается на ваш счет?
- Знаю, многие думают, что я заносчивый. И очень большой сноб. И потом удивляются: «А ты, оказывается, совсем другой». Вот это я действительно много раз слышал. Почему-то обо мне такое мнение сложилось, что я наглый какой-то, с задранным носом... Не знаю, мне кажется, я не такой...
Дмитрий Мельман
Фото PERSONA STARS
