Между курским поселком Солнцево и французским городом Кутанс дружеские связи установились давно - благодаря мадам Рене Сюзанн де Виланше, представительнице французской королевской династии (есть на то документ). А в послевоенные годы Рене была советской колхозницей.
Как судьба занесла жительницу благоустроенного французского города Кутанса в глухой хутор Морозов, затерявшийся в степи на востоке Курской области? Об этом она сама рассказала мне незадолго до ухода из жизни.
НА РОДИНУ МУЖА
...В 1942 году оккупанты отправили из Курска в Германию очередной эшелон с парнями и девчатами - рабочую силу для немецких военных предприятий. Юный хуторянин Иван Соклаков попал на авиазавод. Строить самолеты, что полетят бомбить СССР, курянин не захотел и вместе с другими советскими патриотами сбежал в Италию.
Партизанил сперва там, а потом в рядах бойцов французского Сопротивления. Был ранен, оказался в госпитале. Ухаживала за ним красавица по имени Рене.
- Вспыхнула между нами огненная любовь. Я по нему с ума сходила. Как же: русский богатырь и красавец! Высокий, широкоплечий, улыбчивый. К тому же заботлив, нежен - само обаяние, - рассказала мне Рене Сюзанновна. Так ее, французскую аристократку, окрестили на русский манер в Солнцеве.
Поправившись, Иван перешел жить в квартиру любимой. Вскоре зарегистрировали брак, а там и дочка родилась - Клудина. Им бы жить да поживать, но Иван, заметила юная жена, сохнет-вянет по дому, по России. Часто вспоминал отчий хутор Морозов, сестер и братьев, мать с отцом. Хвалился, какая у них красотища: ковыльные степи, река Сейм, в лозняках которой по весне захлебываются от радости знаменитые курские соловьи.
- Я за Иваном готова была кинуться хоть в огонь, хоть в воду, - слушал я рассказ мадам Рене. - Решилась ехать. Мать одну меня не отпустила, тоже начала собираться в дальнюю дорогу...
Решилась ехать с русским мужем в СССР, в село Воронежской области, и подруга Рене, тоже медсестра госпиталя, - Жанетт.
Пятнадцать километров от железнодорожной станции Ржава до хутора Морозов мадам Рене и ее матери показались очень долгими. Да и то сказать: ехали-то на повозке, запряженной парой ленивых волов.
Радость возвращения омрачила Ивану весть: мать не дождалась его. У большого дома с голубыми наличниками Ивана и Рене встретили отец и женщина с девочкой лет восьми от роду. Вошли в горницу.
- С этой минуты и до вечера дверь не закрывалась. Женщины шли и шли, чтобы поглядеть на Ивана и его жену-иностранку. С любопытством разглядывали меня, а в глазах, заметила я, искрился злой свет. Зато на русоволосую женщину и девочку глядели с состраданием, - вспоминала Рене Сюзанновна. - «Да не Ивановы ли это жена и дочь?!» - смекнула я. Спросила суженого, а он сказал: «Ты моя жена, а Клудина - моя дочка!» Стал оправдываться, что представлялся холостяком, боясь потерять ее, Рене, самую желанную на белом свете. Умолял понять и простить.
- Да разве я кинулась бы за Иваном, очертя голову, если бы ведала, что ждут его дома жена с дочкой?! Хотя их брак и не был зарегистрирован, - говорила она.
«НЕ БЕЛОРУЧКА!»
Поразил мадам Рене и ее мать быт крестьянской семьи. В сенях - корова. В единственной комнате дома только одна железная кровать. Спали все на земляном полу, прикрытом соломой, а сверх нее застланном холщовой попоной. Все удобства во дворе. По воду ходили с ведрами к хуторскому колодцу.
Подругу Рене Жанетт неустроенность сельской жизни отпугнула, и она захотела вернуться во Францию. Ей объяснили, что уехать может, но только одна - без народившегося в СССР ребенка. Тогда она пошла на хитрость: завязала бинтом рот младенцу, чтобы не закричал при пересечении границы, положила в большой баул. Уловка удалась. С радостью написала об этом Рене, призывая повторить ее опыт. Но мадам осталась на хуторе.
Отец Ивана еще в 1930-м вступил в только что организованную сельхозартель. По ее уставу все члены семьи Соклакова становились колхозниками. Стала советской колхозницей и француженка королевских кровей. Мало-помалу освоила крестьянское дело. Жизнь заставила научиться и цепом молотить снопы ржи или пшеницы на току, корову доить и телят выпаивать молоком, сахарную свеклу полоть, убирать по осени клубни. Гордилась:
- Меня хуторские уважали за трудолюбие, похваливали, бывало: «Молодец! Хоть и королевская кровь в жилах, а не белоручка!»
Годы летели как птицы. Клудина подрастала (отец дал ей русское имя Любовь). Иван все мечтал о сыне-наследнике. Но родились вторая, третья дочери... От французского паспорта Рене отказалась, поняв, что навсегда прикипела к курской земле.
НОВАЯ СЕМЬЯ
Иван работал как вол. И в колхозе, и дома. Но… смиловался с солдатской вдовой, и вскоре они уехали с хутора.
- Для меня предательство Ивана стало трагедией, но, выплакав горе, стала я работать еще жестче. Чтобы прокормить детей.
Стала она в семье Соклаковых чужой. Но продолжала жить под крышей их дома, пока не смилостивилась над ней и дочерями сердобольная жительница соседней с хутором деревни Зойкино. Одинокая старушка приютила в своем доме Рене Сюзанновну с тремя детьми. Прокормить семью на пустопорожние колхозные трудодни-палочки было невозможно, и Рене устроилась на кирпичный завод.
- Тяжелая мужская работа! А куда деваться - надо дочек кормить, обувать-одевать, - говорила.
Через три года повстречала другого Соклакова (в здешних местах это самая распространенная фамилия) - Владимира. Умный, степенный и трудолюбивый. Переехала к нему в дом в райцентре Солнцево. Народились два сына, о которых - наследниках, кормильцах - так мечтал другой Соклаков.
- Наладилась моя жизнь…
ГЕРОИНЯ ФИЛЬМА
О Франции, родном Кутансе, вспоминала все реже. Лишь на могиле матери, нашедшей последний приют на сельском кладбище. А однажды в ее дом вдруг вошел человек, заговоривший по-французски. Это был известный писатель Николя Жалло. Собирал сведения о соотечественниках, волею судеб оказавшихся гражданами СССР. Писал о них книги.
- Вскоре прислал и мое «Житие».
Как только книга вышла в свет, из Парижа приехала киногруппа и сняла часовой фильм о матери-героине. Журналисты поведали о жизни русской француженки со всеми выпавшими на ее долю радостями и горестями. Но название картины «Моя украденная жизнь» мадам Рене сочла избыточно трагичным:
- «Моя украденная жизнь»? Я 30 лет прожила счастливо с Владимиром Соклаковым, у меня пятеро детей, десять внуков, уже пять правнуков. Я - богатая и счастливая мать и бабушка! Горести забылись, помню только радости. Я не жалею, что приехала в Россию.
Однако французскому зрителю советская жизнь Рене по фильму показалась каторжной... Был срочно создан «Фонд госпожи Рене». Жители вносили в него свои средства. На них она вместе с дочерью Лидой двадцать дней путешествовала по Франции.
- Нас повсюду встречали как самых высоких особ - с духовыми оркестрами, «Марсельезой». Предлагали трехкомнатную квартиру, солидную пенсию, на которую можно жить и радоваться. Настаивали: «Оставайтесь!» Я ответила: «Не могу! Там, в России, корень моей жизни, нашли свой вечный покой моя мать, мой любимый муж Владимир. Там живут мои дети, внуки, правнуки». Я хоть и приняла французское гражданство, а все же вернулась домой - в Россию. Заскучала по ней уже на третий день пребывания во Франции.
На кофточке русской француженки была прикреплена государственная награда Советского Союза - медаль «Ветеран труда». В удостоверении запись: «За долгий добросовестный труд в народном хозяйстве».
В Солнцево на 80-летие Рене Сюзанновны приехали французский консул мадам Новага, мэр родного ей города Кутанса Мишель Тропе, глава администрации Солнцевского района Николай Доренский. Вручили подарки и гостинцы. Наполнили бокалы шампанским (конечно же, французским), соревновались перед телекамерами, кто произнесет тост краше. Дипломат вручила имениннице орден «За терпение». Дорогие гости вновь позвали ее жить во Францию.
- Е-мое! - чуть не выругалась Рене по-русски. - Я ж там засохну без детей, внуков и правнуков. Без родного курского соловья. Здесь, в России, моя родина.
На память я сфотографировал Рене Сюзанновну Соклакову.
Юрий Махрин,
фото автора
