Фильмы о ныне живущих снимают редко. Это как памятник при жизни установить. Но Вячеслав Фетисов, безусловно, достоин и того, и другого. Судьба такая - что просто диву даешься! Насколько же реальность совпадает с тем, что показали нам в фильме «Слава»?
- Вячеслав Александрович, какое событие из детства вам дороже всего?
- Наверное, мой 13-й день рождения, когда папа с мамой подарили мне профессиональную экипировку. Родители видели, с какой самоотдачей я занимаюсь в ЦСКА. Я готов был к семи утра приезжать на лед: вставал в 5:30, и уже в 6 протискивался в автобус до «Войковской». После тренировки бегом домой. Бросал мешок с формой, хватал портфель - и на занятия... Так вот, видя мое рвение, родители, оказывается, втихаря копили деньги. Они получали по 120 рублей (мама работала в типографии «Правда», папа - на башенном кране). Перчатки, шлем и коньки стоили 250 рублей, то есть больше, чем был месячный доход семьи! Получив такой роскошный подарок на 13-летие, я весь вечер проходил в новой экипировке и заснул, не раздеваясь…
- А как хоккеем-то увлеклись?
- Перед школой наша семья переехала в пятиэтажку на Коровинском шоссе. И вот там во дворе мужики-энтузиасты сделали хоккейную коробку, свет провели, раздевалку построили и все время матчи устраивали. «Старики» на портвейн играли, а мне покупали мороженое…Так получилось, что мой характер формировался среди более взрослых людей: авторитет уважал, хамства не спускал. Но если я с синяком домой приходил, отец бушевал: «Что такое? Я тебе в следующий раз наподдам еще, если не умеешь за себя постоять!»
- Папа, однозначно, воспитывал в вас бойца. А чему учила мама?
- Я всегда чувствовал ее доброту и заботу. И в детстве, и потом. Бывало, приеду навестить, она и поворчит, и побушует, а потом сядет рядом, слезу пустит: «Будь осторожнее, сынок. (А я ведь зашитый весь, на одном лице только 200 швов). А лучше, - говорит, - займись тем, что не так опасно»…
Она тяжело заболела в 1996 году, на тот момент я уже играл в Америке. Пришел к руководству клуба «Детройт», объяснил ситуацию. Говорят: «Будь там, сколько надо. Если какая помощь потребуется, звони». На фоне того, что было в ЦСКА, когда Виктор Васильевич Тихонов (тренер армейцев и сборной СССР по хоккею. - Ред.) даже на день не отпускал к умирающим родителям, этот подход меня потряс. Казалось бы, большие деньги платят, но человеческий фактор в приоритете…Я неделю провел с мамой, пообещал, что обязательно выиграю Кубок Стэнли. Она мне: «Старайся, сынок, но прошу: не очень рискуй». Последние три дня мама была без сознания…После похорон я сразу улетел.
«Когда увидел Ладу, сказал себе: она будет моей»
- Почему ваша мама не сразу приняла Ладу?
- Лада же была замужем. Моральные принципы никто не отменял, и понятно, что мама хотела совсем другого - «чтобы было все, как у людей» (улыбается). Но я увидел Ладлену и сказал себе: «Она будет моей. Неважно, с кем она. Будет моей!» Через какое-то время мы начали встречаться. Да, ее муж был парень непростой (известный футболист Вагиз Хидиятуллин. - Ред.). Однажды встретившись, мы посмотрели друг другу в глаза, и Вагиз все понял: это не игра, это судьба. Запугать меня нереально, подкупить невозможно. Пожелал нам счастья и ушел. Когда происходят судьбоносные вещи, люди успешные это особенно остро чувствуют.
- Извините, еще один тонкий момент. В фильме «Слава» после похорон вашего младшего брата Анатолия мама обращается к вам: «Ты должен, ты обязан теперь жить и играть за двоих?» Так и было?
- Абсолютно. Ни добавить, ни убавить не могу. Мне даже сложно себе представить, что ей пришлось пережить… «Жигуль» в меня въехал, машину раскрутило и бросило на столб правой стороной, где сидел Толик. Он умер в реанимации, ему было 18. Если бы нужную кровь сразу нашли…Впрочем, ни к чему все эти условные наклонения - такова судьба. Я сказал маме: «Если сможешь, прости - я ничего не мог сделать». Мама это знала. И Толик это тоже знал…Да, я пытался себя вразумить, размышлял: «Господь для чего-то меня спас, мама могла потерять нас обоих…» Но жить не хотелось. В принципе Лада в последний момент меня на балконе поймала…Могу сказать, что один Кубок Стэнли я выиграл для мамы, второй - для Толика. Третий (тренерский) - для моих девочек: Лады и Насти.
- У вас с женой очень говорящие имена: Слава, Лада…
Не думаю, что имена какую-то роль сыграли, хотя Лада - это лад, мир; и встретил я ее именно тогда, когда особо нуждался в душевном спокойствии. Лада сумела мне это дать, я чувствовал, что она надежный человек. А рукастая какая - стол из ничего соберет! Очень глубокий человек. Про внешность я вообще молчу…Когда все эти испытания, связанные с моим отъездом начались, я понял: рядом со мной уникальный человек. Была при Госкомспорте структура одна, созданная специально для того, чтобы собирать деньги за игроков. И вот я узнаю, что меня хотят продать, как раба, в НХЛ: все деньги от контракта будут оседать на счетах этой структуры, а мне «выбросят кусок» - около тысячи долларов. То есть я не звезда, не боец, не капитан непобедимый, а пешка. С этого моментая решил бороться за свои права, от своего имени заключить контракт с НХЛ.Заявил, что ухожу из клуба…Моя ситуация стала лакмусовой бумажкой: я узнал, кто мои истинные друзья, а кто может нож вонзить в спину. Так вот Лада не уставала повторять: «Я с тобой». Она умная девочка. И смелая. Знала же, что вместо Америки, я, майор армии, могу отправиться на Север. Но не отступилась.
«Решил играть до тех пор, пока дочка не увидит меня чемпионом»
- Как приняла вас Америка?
- Мы столкнулись с иным образом жизни, мышления - и это был культурный шок, от которого не так просто было оправиться. Вторая проблема: из-за антисоветских настроений меня не принимала команда «Нью-Джерси». Помню, дал слабину: подсчитал свой гонорар, умножил на 10 рублей (это курс доллара в конце 1980-х) и сделал вывод: бедствовать не придется. Лада выслушала меня, глаза ее округлились: «Ты что, сумасшедший? Ты за что боролся? Ты должен доказать им, что лучше их!» Многие из ребят, уехавших за океан, не сумели пережить этот стресс изначальный, и сдулись. Мы же с Ладой, взявшись за руки, пошли дальше. И Настька родилась через год, и какие-то новые горизонты открылись. А для себя я понял: играть надо до тех пор, пока дочка не увидит меня чемпионом.
- И вы трижды держали в руках Кубок Стэнли…
- В 1997 году, когда первый раз его выиграл, столетний серебряный Кубок в бархатном кофре с целой бригадой охранников прибыл в Москву. Он «посетил» Красную площадь, затем Белый дом, был и на «аудиенции» у президента Ельцина. Трехдневная московская гастроль «Стэнли» оказалась весьма насыщенной. И пили мы из него не только шампанское (улыбается).
- Дочкой гордитесь?
- Мне приятно, что у нее есть характер, и она его закаляет: занимается верховой ездой, играет в теннис, ныряет с акулами, каждый год подтверждает в Красном кресте квалификацию спасателя. Сейчас изучает в Америке кинематографию. Чтобы продолжить обучение, отправила на конкурс творческую работу (автобиографическое эссе), ждет результатов, волнуется. Мы с Ладой читали. И то, что написала Настя, говорит о том, что она выросла очень хорошим человеком. Пишет, что счастливее многих своих сверстников, потому что знает два мира, две ментальности - русскую и американскую. Но главное для нее - пример отца, который и в СССР, и в Америке сумел отстоять права свободной личности, и сейчас все делает для того, чтобы в России была другая жизнь…Я Насте не надоедаю советами, но одну вещь попросил запомнить: «Папа всегда рядом, но ты должна понимать, что отвечаешь за каждый свой поступок. Если будешь делать свое дело хорошо, у тебя все будет получаться».