Стайка трехлетних ребятишек, одетых в одинаковые синие курточки с капюшонами, стояла, обхватив ручонками металлические прутья забора, и разглядывала проходивших мимо людей.
Они смотрели на чужой, неизвестный им мир, в который по какой-то жестокой несправедливости их не пустили... Я тихо вошла в калитку, и малыши тут же засеменили ко мне: «Тетя, а ты к кому?» Так началось мое знакомство с домом ребенка «Солнышко»…
ЛИШНИЕ ДЕТИ
Здесь никто ничего не просил, никто не взывал к справедливости и никто не пытался выдавить слезу начиная от руководства и заканчивая самими детьми. Взрослые просто выполняют свою работу, и с годами их эмоции притупляются, а дети живут той жизнью, которую считают привычной, ибо другой просто не знают.
Младшая группа. Дети сюда попадают сразу из роддома. Крохотные, бледненькие, в белых пеленках и одинаковых кроватках. Их комната больше напоминает инкубатор из фантастического фильма, уж так они похожи друг на друга. До исполнения ребенку двух месяцев ни один усыновитель не может его увидеть. По большому счету в этот период у его биологической матери есть время одуматься и вернуть дитя. Правда, по словам директора дома ребенка Елены Степановой, это происходит очень редко. Порой ребенка забирают родственники нерадивой мамаши: бабушки, дедушки, даже папы, которые так официально и не заключили брак с мамой малыша…
На втором этаже живут ребятишки от года до двух. Смешные, милые, озорные человечки, которые только учатся топать. И все бегут навстречу... совершенно незнакомому им человеку. Никогда я не видела, чтобы маленькие дети смотрели прямо в душу таким взрослым взглядом.
- Тетя, а ты чьей мамой будешь? - маленький трехлетний Саша смотрел на меня не моргая.
МАМЫ И МАМКИ
Персонал дома ребенка четко делит посетительниц «Солнышка» на мам и мамок. Мамки - это женщины, бросившие своих детей, а мамы - усыновительницы, которые проходят семь кругов ада нашей бессмертной бюрократии, чтобы узнать радость материнства.
Мамками становятся по разным причинам. Нежелательная беременность в 13-14 лет, когда новоиспеченная бабушка едва отпраздновала свое 35-летие и уж никак не планирует погрязнуть в пеленках. Это может быть крайне поздняя беременность, когда женщине далеко за 45. Материальные проблемы, отсутствие близких, на чью помощь можно рассчитывать, алкоголизм. И прочее, и прочее…
- У нас тут к одному мальчику прабабушка ходит, - продолжает Елена Леонидовна. - Внучка нагуляла и бросила, так вот эта бабушка каждый день здесь. Самой уже за 80, передвигается с трудом, поэтому забрать правнука не может. Да и суд ребенка не отдаст, ей самой уход нужен. Вот и мается несчастная старушка, я как увижу пару печенюшек, которые она на свою крохотную пенсию купила и в носовой платочек завернула, чтобы внуку принести, у меня внутри все обрывается…
ПОДКИДЫШИ И ОТКАЗНИКИ
У этих детей общая злая и несправедливая участь, но есть очень существенное отличие. Если ребенка подбросили, просто оставив на крыльце, либо новоиспеченная мать сбежала из роддома, так и не написав отказ, она не просто лишила свое дитя материнской заботы, но и существенно уменьшила шансы малыша быть усыновленным. Лишь по истечении шести месяцев и после официального подтверждения руководством детского дома того факта, что ни один из родственников не интересовался здоровьем малыша, его могут передать на усыновление…
С отказниками намного проще. При наличии отказа от материнских прав ребенок практически сразу может быть передан на усыновление. Если же мать написала отказ еще в роддоме и ребенок здоров, у него очень большие шансы быть усыновленным.
ИНСТИНКТ ВЫЖИВАНИЯ
Все девочки в старшей группе были одеты в одинаковые клетчатые платьица. У одних клетка была красная, у других - зеленая, но это было единственное отличие казенного обмундирования.
- А у меня вот какое платье! Мама Ира и папа Женя купили, - гордо заявила трехлетняя малышка и продефилировала мимо замерших детей в красивом ярком платьице и совершенно новых колготочках.
Очень часто усыновители, которые со дня на день ждут решения суда, практически 24 часа в сутки живут в доме ребенка, приносят одежду, сладости… Одним словом, сглаживают период адаптации.
- Да ты просто красавица! - похвалила я малышку, в глубине души низко поклонившись людям, которые хотят стать ее родителями.
Но то, что произошло дальше, меня шокировало. Дети, словно рассвирепевшие, дикие щенята, набросились на девочку. На ней тут же разодрали колготки, и в конце концов девочка полетела головой в шкаф. Для такого возраста это было слишком жестоко. Когда на крик прибежали нянечки, они не стали вникать, кто виноват, видно, привыкли к таким сценам. Особо бойкие были сосланы стоять в углу, те, кто поспокойнее, отправлены на ковер играть, а заплаканной девочке тут же пообещали зашить и платье, и колготки. Что это? Зависть пополам с жестокостью? Неумение радоваться чужому везению? Или отчаянный крик детской души о том, что любому ребенку нужен человек, который принесет новое платьице и новые колготки, а потом возьмет за руку и поведет домой... навсегда?!
КАТЕНЬКА
Любой нормальный человек, впервые попавший в детский дом, переживает шок.
- К нам девочка после медучилища пришла, Катенька, - говорит Елена Леонидовна. - Первую неделю работала, не привыкла еще. А тут ей и говорят: «Приведи Мишу, к нему мама пришла».
Молоденькая медсестричка выскочила в коридор и набросилась на женщину, ожидавшую свидания с ребенком: «Как вы могли! Да как вы могли!!! Да знаете, кто вы после этого?!» Крики слышали на всех этажах. Когда прибежавшие нянечки объяснили рыдающей Кате разницу между словами «мама» и «мамка», обе женщины долго стояли обнявшись в коридоре и то ли разговаривали, то ли просто плакали друг у друга на плече. Никто из опытных сотрудников не рискнул подойти. Боль должна выйти наружу, пусть с криками и слезами...
ДЕТДОМОВЦЫ ВО ВТОРОМ ПОКОЛЕНИИ
Лера - худенькая, высокая девчушка трех лет. Самая старшая в группе. Когда-то в этом же доме ребенка воспитывалась ее мама.
По окончании колледжа государство предоставило ей крохотную комнату и благословило на взрослую жизнь. Но ребенок, с рождения существовавший на обеспечении государства, просто не приспособлен жить в реальном мире. В отличие от детей, выросших в семье, детдомовцы понятия не имеют о том, что деньги нужно заработать, продукты купить и обед приготовить. Наличие потолка, кровати, казенного халата и тарелки супа они воспринимают как должное. У них даже мысли не возникает, что однажды эта самая кровать и этот самый застиранный казенный халат могут исчезнуть.
Попадая в самостоятельный, но совершенно незнакомый мир, детдомовцы становятся более чем легкой добычей для дельцов. Появляются «друзья», обещающие то, о чем так отчаянно мечталось в детстве: смартфон и ноутбук. И за этот самый смартфон подписывается какая-то бумажка («какая разница, они ведь сказали, что мы друзья»). Но получив в руки заветный гаджет, Лерина мама, успевшая в рекордно короткий срок обзавестись двумя детьми, оказалась на улице.
Помаявшись и побродяжничав, она привела к своим старым добрым нянечкам годовалую дочку. Просто чтобы накормили. Потом оставила на ночь - все ж теплее, чем в переходе. Как рассказывают нянечки, она не писала отказ, потому что верила: встанет на ноги, заживет по-людски и заберет дочку. Со временем надежды таяли. Сожитель, который согласился делить с ней угол своей полубомжовой квартиры, был щедр на побои, через день выгонял ее на улицу и едва терпел старшего ребенка. И через два года на стол юриста легла страшная бумага: «Я отказываюсь от своего ребенка». После оформления всех документов она привела пятилетнего сына «попрощаться с сестричкой». У мальчишки была жуткая истерика, он кричал, бросался на взрослых с кулачками и никого не подпускал к сестре. «Мамочка, я сам буду за ней убирать! Я буду тебе помогать, я буду о ней заботиться! Мамочка! Я люблю ее, мама!»
- Мы тогда все чуть не сошли с ума, - вспоминает Елена Леонидовна, - хотя на своем веку насмотрелись немало…
Провожая меня до ворот, Елена Леонидовна, женщина с добрыми грустными глазами и распахнутым для детей сердцем, сказала: «Мы никого не осуждаем, ведь от добра не бросают, от добра берут и лечат».
Ирина Зольская.
Фото: ADOBE STOCK,
В. Песня/РИА «Новости»
