Самая известная в мире русская фамилия - это не Ленин, Сталин или Горбачев, а Калашников. За ней – более 75 миллионов гуляющих по свету автоматов Калашникова. Мне посчастливилось знать этого удивительного человека и написать о нем книгу.
Так случилось, что у меня в Версале гостила его дочь Лена. Она много рассказывала про отца, и я поняла, что человек он с необыкновенной судьбой. A на Западе о нем вообще ничего не знают.
Прямо из версальского парка я позвонила ему по мобильному телефону и предложила написать книгу. Он ответил: «Приезжай на три дня, я на тебя посмотрю и решу». «Ничего себе! - подумала я. - На три дня в Ижевск из Парижа». Но соблазн победил.
B Ижевске мне открыл дверь седой джентльмен со словами: «Cегодня делают стальные двери, надо защищаться от воров, хулиганов, всяких бандитов... B советское время было не так».
«Защищать» и «защищаться» - любимые слова Михаила Калашникова. На протяжении всей жизни Михаил Тимофеевич делал все что мог для защиты своей родины. Впрочем, и защищаться от нее ему пришлось немало. Он был одновременно и жертвой, и героем своей эпохи.
Его квартира была просторной, тщательно убранной. Михаил Тимофеевич любил порядок во всем и окружал себя красивыми вещами и людьми. Он мне сказал: «Ты красивая, умная и не куришь. Я согласен делать с тобой книгу. А ведь американцы предлагали мне 100 тысяч за биографию».
Я была поражена культурой этого человека, который, как говорится, «ниверситетов не кончал». «Мои университеты - это книги!» - говорил он. И часто шутил: «Есть вещи настолько серьезные, что о них говорить можно только шутя».
Он читал мне поэмы французских авторов, пел песни Беранже. И вообще был очень любознательным: интересовался тем, как живут французы и как я живу среди них. Вел себя очень просто, без всякой претенциозности, а ведь он уже тогда имел больше наград, чем кто-либо другой в России.
Принял он меня с гостеприимством, по-старинному, как в советское время. «Ты что будешь, чай или рыбный суп, я сам приготовил, или водку?»
Судьба у него была нелегкая: родители в 30-е годы попали под сталинские репрессии, были сосланы в Сибирь как кулаки. Из 18 детей только восемь выжили. Маленький Михаил не мог смириться со ссылкой. Несколько раз пытался пешком вернуться в родную деревню, но каждый раз его возвращали обратно.
Наконец придумал, как сделать фальшивую печать, и раздобыл паспорт. Когда я спросила его, как он сделал такую печать, он отшутился: «Будешь потом во Франции фальшивые паспорта раздавать».
В 38-м его призвали в армию, вскоре началась война. Ранили в сражении под Брянском, он был танкистом. «Я долго лежал в госпитале, и одна мысль мучила меня: как сделать оружие, винтовку лучше немецкой? Я посвятил этому оружию всю жизнь и об этом не жалею... Я не получил за это ни копейки и об этом тоже не жалею. Главное - не деньги, главное - уважение и репутация».
В 49-м году Калашников получил Сталинскую премию. Это была огромная сумма, которая, как он мне рассказывал, равнялась цене 13 машин «Победа». И то, что писали о нем, будто живет он бедно, - неправда. А писали это и в России, и на Западе. Сам же он говорил: «По сравнению с богатыми я бедный, а с бедными - богатый!»
Он ненавидел политиков, которые, по его мнению, разорили Советский Союз, - Ельцина и даже Горбачева. Калашников был необыкновенно принципиальным человеком, четких жизненных позиций.
Когда вышла наша книга Ma vie en rafales (название построено на игре слов: rafales - это порывы ветра или вихри и в то же время пулеметная очередь), Калашников несколько раз приезжал ко мне в Версаль. А когда я переехала на виллу около Монако, Михаил Тимофеевич мне позвонил: «Я в Париже и приглашаю тебя в ресторан». Я отвечаю, что на Лазурном Берегу, а он на это: «Ничего, я к тебе завтра приеду, готовь обед!» Я думала, он шутит, но на следующий день в 12.00 звонок: «Ну что, приготовила?» А у меня ничего нет, первый день как переехала. Я быстро позвонила в один из отелей и заказала там все - от скатерти до десерта. Обед прошел великолепно, на следующий день он уже выступал в Монако.
Наша книга была переведена на десяток языков. Каждый год появляются новые переводы: английское название очень удачное - Thе gun that changed thе World («Оружие, которое изменило мир»). И я счастлива, что была близко знакома с человеком, который оказал такое влияние на современную историю.
Елена Жоли
