Лариса Лужина: «Радуйтесь каждой прожитой минуте»

Они просто меняют амплуа: если раньше играли юных, то теперь переключаются на роли умудренных жизнью людей и по-прежнему радуют нас своим талантом. Как, например, Лариса Лужина.

— Лариса Анатольевна, вы недавно отметили юбилей. Наверное, на пенсию не очень–то проживешь?

— Проживешь, но скудно — кефир да хлеб. А мне ведь надо и сыну помогать — он один работает в семье. Да и дома сидеть скучно, тянет к зрителю, это же как наркотик, на всю жизнь.

— А выглядите вы прекрасно! Играете женщин разных возрастов — и 40–летних, и бабушек. У вас хорошая генетика?

— Сложно сказать. Мама ушла в 67 лет, это очень рано. А папа в 30 лет в 42–м умер от ран. Бабушка и дедушка погибли в блокаду. Я несколько лет назад занялась историей нашей семьи, поскольку делали об этом передачу. Оказывается, у меня дедушка был швед, и фамилия у него Иоганн Швэд, он был барон.

Мы всю блокаду провели в Ленинграде, нас вывезли в 44–м, перед прорывом по Ладоге, в Ленинск–Кузнецкий. Мне было три года. Кончилась война, вернулись в Питер, но наша квартира уже был занята, и мы поехали в Таллин, по маминой линии у меня дедушка эстонец — Адольф Густав Трейер. Мама во время войны боялась даже произносить свое отчество. Дедушки уже не было в живых, а его брат Карл Густав Трейер был старым большевиком. Его партия направила на восстановление советской власти в Эстонии. Он был генеральным прокурором в Таллине, потом преподавал марксизм–ленинизм в Академии художеств. Я там пошла в детский сад, закончила десятилетку. Работала два года, потом уехала в Москву и поступила во ВГИК.

— Вы чувствуете в себе шведские корни?

— Я очень люблю Таллин, мне все время снится дом, в котором мы жили у дяди Карла. Зрительно помню каждый уголочек этой квартиры. Мы жили в комнатке для прислуги, потому что у дяди была многочисленная семья. Потом он умер, и мы переехали в его комнату.

Когда уже много лет назад была в Таллине, подошла к этому дому, он рядом с гостиницей «Виру». В квартиру заходить не стала — неудобно. Смотрела и думала: здесь прошло мое детство. Вот до сих пор шрам на руке. Я поругалась с мамой и так хлопнула дверью в туалет, что даже оторвался маленький кусочек подушечки пальца. Села в туалете и зажала палец, хотя кровь хлестала — показывала свой характер, да еще думала, что мать наверняка надает тумаков за упрямство. Потом сама завязала, и он вот так криво сросся…

Помню, когда в 46–м мы приехали из Ленинграда, первое, что увидела — кэб, тогда они еще ходили, по булыжным мостовым цокали лошадки. И еще у нас была огромная ванная с биде. И когда в студенческие годы рассказывали анекдоты, как наши не умеют пользоваться биде, мне это было непонятно, потому что я все прекрасно знала.

— Вы снялись в фильмах «Тишина», «Четвертая высота», «Исполнение желаний». Говорят, если играешь любовь, непременно влюбляешься в партнера?

— Это необязательно. Я в актеров не влюблялась, я их за мужиков не держала. Мне нравились операторы. И первый муж у меня — оператор Алексей Алексеевич Чардынин, его уже, к сожалению, нет в живых. Мы вместе учились, только он на операторском отделении. Он снимал с Герасимовым «Журналиста». Я у него в учебных работах снималась.

Мы поженились после института и прожили семь лет. Потом разошлись, потому что я стала сниматься в Германии, часто и надолго уезжала. Это длилось четыре года. И хоть говорят, что расставания укрепляют семейную жизнь, по–моему, наоборот. Алексей красивый парень, на него вешались девчонки. Он нашел себе другую девушку, и они всю жизнь прожили вместе.

Но я не жалею, потому что у нас все равно начала ломаться жизнь. Второй муж у меня тоже оператор, Валерий Шувалов, отец моего сына. Он снимал «Интердевочку», «Экипаж», «Как царь Петр арапа женил».

— Вы сыграли в огромном количестве военных фильмов, вошедших в сокровищницу нашего кинематографа. А с каким настроением смотрите современные картины о войне?

— Когда я снималась в военных фильмах, у меня было полное ощущение, что это со мной происходило. Военная тема внутри моего сердца жила. И до сих пор ощущение того времени никуда не уходит.

Картины, снятые сегодня? Меня они не трогают. Такое ощущение, что немножко ряженые все. В моей душе струны не затрагиваются. Единственный фильм, который я посмотрела с огромным удовольствием, — «Солдатик». Его молодая девочка–режиссер поставила. Мальчонка маленький там играет — ощущение, что он действительно прожил на экране мое детство. Ему я поверила.

Что же касается военной драмы «На семи ветрах», в которой я сыграла, то, когда она вышла в 1962 г., пресса была не очень хорошая. А сейчас эта картина Ростоцкого даже с большим интересом смотрится, чем тогда. Недавно ее показывали по телевизору. Пересмотрела. Столько там нежности, столько теплоты. Она светлое ощущение оставляет, веру в любовь, которой жили миллионы наших советских женщин в годы войны. Недаром в это же время, в какое действие идет на экране, были написаны строки Симонова: «Жди меня, и я вернусь, только очень жди».

— А вы не хотели, чтобы сын пошел по вашим стопам?

— Паша никогда не хотел быть ни артистом, ни оператором. Он работает на «Мосфильме» звукорежиссером. Его интересует звук. Он сам пошел учиться в Ленинградский институт киноинженеров, в армии отслужил. У Паши трое детей — три парня.

— Откройте секрет: что надо сделать, чтобы так хорошо выглядеть бабушке трех внуков?

— Да ничего особого. Стараюсь, чтобы всегда было хорошее настроение. На ночь, как правило, выпиваю стакан теплого молока или съедаю ложку меда. Я вообще давно заменила сахар медом. Но лучше всего спится на даче. У меня деревянный дом.

— Внуки вас по имени зовут?

— Так установилось с самого начала, как только они появились на свет. Я сразу сказала: «Чтобы меня бабушкой никто не звал, не хочу! Только по имени». Младший внук даже называл по имени и фамилии. Идет, помню, трехлетний, и кричит на весь аэропорт: «Лариса Лужина! Лариса Лужина!» И все оборачиваются. Я шепчу: «Прекрати, какая Лариса Лужина, зови просто Лариса».

— Любите возиться с землей?

— Люблю, но не умею. Разве что цветы сажаю. Растет смородина, малина. Яблонька есть. Очень хотела бы посадить подмосковную черешню. С клубникой надо возиться. Хотя очень люблю эти ягоды. Конечно, делаю из свежей клубники маски.

— Но, если надо хорошо выглядеть вечером, что вы делаете?

— Настраиваю себя на хорошую волну, это самый верный способ. Много лет ходила в открытый бассейн. Мне нравится, что там уже в апреле все загоревшие.

Не знаю, помогает это здоровью или нет, но то, что точно настроение повышает, так это бильярд. У меня на даче есть. Мне всегда очень нравилась эта игра. Более того, мне нравится играть одной. Я стала заниматься с тренером, он научил меня разыгрывать всякие позиции. И потом, ты же постоянно в движении, причем время так быстро летит, что не замечаешь, как проходил два часа вокруг стола.

— Видно, вы и хорошие компании любите?

— Люблю. К сожалению, сейчас собираемся реже и реже. Раньше мы жили на улице Удальцова с первым мужем, так у нас всегда двери были открыты. К нам могли прийти в два, в три часа ночи. И Олег Стриженов был, и Вася Ливанов, и Володя Высоцкий, и Говорухин с женой приходил. По–другому люди жили. Я раньше день рождения каждый год справляла, чтобы всех увидеть, а сейчас как–то нет настроения. Получается, вообще перестаем встречаться.

— Расскажите немного о ваших отношениях с Высоцким.

— Он дружил и с первым моим мужем Алексеем Чардыниным, и со вторым — Валерием Шуваловым. С Чардыниным еще с общежития, в их компанию входили Сева Абдулов, Боря Хмельницкий, Валентин Смирницкий.

А потом мы с Володей снимались в «Вертикали». Он был не просто не выездной, его даже запрещали снимать. Говорухин еле–еле уговорил начальство, чтобы разрешили. Сказали: «Пусть снимается, только без песен». А картина уже 45 лет живет лишь благодаря этим
песням.

Мы жили в палатках при свечах. Камнепад постоянно. Володя приходил с гитарой, рассказывал всякие истории. А я рассказывала про Канны, Осло, Тегеран. Он и после картины часто бывал у нас в гостях. Это был настоящий друг. А когда мы с Лешкой разошлись, я с Володей уже не общалась.

— Когда столько гостей, приходилось много готовить?

— Всегда любила готовить. Сейчас занимаюсь этим меньше, тем более что сын с семьей живет в другом месте.

–А фирменные блюда есть?

— Очень люблю щи суточные без мяса, постные. Как–то раз у меня день рождения попал в пост. И я, зная, что кто–то из гостей постится, наварила потрясающей гречневой каши. Сразу в холодную воду налила растительное масло, положила соль, специи, зелень, какая есть. Причем крупу не перебирала. Просто налила холодную воду, и все плохие зернышки всплыли. Гречка варится, и все это впитывает, получается очень вкусно. Отдельно пожарила грибы с луком и все перемешала. Получилось очень много, но все съели, блюдо вышло лучше всяких деликатесов.

Но, конечно, главное — мясо. Особенно хорошо получается баранья нога с чесноком. Пельмени хорошо делаю. Сергей Аполлинариевич Герасимов нам рассказывал, что он был в гостях у Пикассо и там сделал пельмени. И с тех пор в Париже, в каком–то ресторанчике, есть, по крайней мере до недавнего времени были, пельмени а–ля Герасимов. А когда мы были на фестивале в Каннах в 1962 году, привезли «На семи ветрах», Герасимов был главой делегации. Эта делегация была очень мощной: Ростоцкий, Чухрай, Райзман, Кулиджанов. И мы, две девчонки, которые первый раз попали в Париж и в Канны, Инна Гулая и я. Сергей Аполлинариевич принимал там своих друзей–режиссеров. Мы с Инной были вроде как чернорабочие. Потому что мясо (обязательно баранина, говядина и свинина и много, много мелко нашинкованного лука) и тесто он сам готовил, но лепили мы с Инной. Он нас научил лепить крошечные пельмени, мы сделали две тысячи штук!

И он еще делал очень вкусный соус: сметану с майонезом и чесноком. Помню, пришли гости, а мы с Инной так устали, что даже не могли выйти к ним, пошли спать. Но пельмени научилась делать отменные. Знаю: когда раскатываешь тесто, оно должно быть по толщине, как мочка уха.

— А кто вас научил красиво одеваться, ведь вы успели после школы поработать и манекенщицей?

— У меня нет подобранного гардероба, тем более что я люблю вещи немножко спортивного уклона. Из цветов предпочитаю черный и белый. Любила цвет хаки, наверное, потому что много снималась в военных картинах. Потом, у меня глаза зеленоватые.

— То, что вы неравнодушны к украшениям, видно по кольцам, что у вас на руках.

— Очень люблю кольца, но с крупными камнями. И сережки, хотя уши проколола довольно поздно. Мне нравятся топазы, кораллы. Вот бусы не очень люблю. Любимый камень — хризопраз. Ведь это камень артистов. У меня было потрясающее кольцо. Но на гастролях в Болгарии сорвали сумку с плеча, а там были мои драгоценности.

— А какое кольцо — ваш талисман?

— Вот то кольцо с хризопразом и было. Еще было кольцо с сердоликом коричневато–оранжевым. Я купила его в ювелирном антикварном, хотя это был мужской перстень. А потом попала в аварию…

Мы ехали в Измаил из Одессы на концерт. Чтобы мне было удобно, в ГАЗик поставили кожаное кресло. По дороге заехали в какую–то деревню, там выступали, и нам устроили банкет. Но мы не знали, что выпил и водитель. Когда поехали дальше, я села вперед, а не в кресло, потому что меня в нем укачивало. Мы перевернулись в кювет, и режиссер, который сел в кресло, повредил позвоночник. Это были 70–е годы. Потом мы доехали до Измаила на «скорой помощи». Конечно, никаких концертов уже не было, и меня отправили обратно в Одессу на корабле. Капитан этого судна очень хорошо ко мне отнесся, и я подарила ему кольцо с сердоликом, тем более что оно все–таки было мужское. Мне не хотелось, чтобы у меня было напоминание о том происшествии.

— Лариса Анатольевна, что пожелаете нашим читателям?

— Начинайте день с хорошего настроения. Радуйтесь каждой прожитой минуте, секундочке и старайтесь делать добро.

Беседу вела

Александра Соловьева

Фото: LEGION-MEDIA

Источник: газета «Мир пенсионера».