Новости культуры и искусства
7192 | 0

Георгий Юнгвальд-Хилькевич: Один на всех, и все на одного

Георгий Юнгвальд-Хилькевич: Один на всех, и все на одного
Читайте МН в TELEGRAM ДЗЕН

Необычный человек. Противоречивый, ярко окрашенный. Оригинал. К нему и относиться стоило бы соответственно. Но все же меряют по себе, судят по собственным представлениям. Вот и затаивших обиду скопилось немало. Сейчас, наверное, пора понять и простить- на прошлой неделе отца «Мушкетеров», режиссера Георгия Юнгвальд-Хилькевича не стало...

Видимо, всему виной сумасшедшая популярность фильма. Все стали знамениты и любимы - актеры, композитор. Даже каскадеры. Режиссера вот только слава как-то обошла стороной. Скорее всего незаслуженно. Но он все равно свое добрал. Цену только заплатил немалую. После выхода биографической книги Юнгвальд-Хилькевича для многих режиссер стал нерукопожатным. Обиделись даже «мушкетеры». Те, кого он, в общем-то, и породил. Когда отмечалась очередная круглая дата фильма и популярное ток-шоу собирало всех к нему причастных, многие ставили условие: если будет Хилькевич - не приду...

ВНУК ЭМИЛЯ ЗОЛЯ

Его биография настолько удивительна, что и поверить в нее весьма непросто. Биография, конечно, написанная и рассказанная им. Серости, будничности, обыкновенности в ней места нет. Такой, кажется, вдохновился бы и сам Дюма!

Дед из дворян, богатейший человек, владелец железных дорог. Бабушка пусть всего лишь сестра, но не абы кого - итальянской певицы Лины Кавальери, ставшей первой «Мисс мира». Разумеется, о своем происхождении Георгий узнал спустя годы - все тщательно скрывалось. В том числе и роман, который произошел между бабушкой и... писателем Эмилем Золя. Француз, по слухам, потерял голову от неземной красоты, явился в Киев. Муж красавицы как раз находился в отъезде. А спустя некоторое время родился мальчик, которого назвали... Эмиль. В общем, все как бы сходится. И Хилькевич вполне себе допускал, что на самом деле он - внук Золя.

Дальше было не менее увлекательно. Папа режиссера, тот самый Эмиль, учился с Александром Вертинским и Константином Паустовским. Влюбился в выдающуюся русскую балерину Карсавину. За что папочка-богатей выгнал его из дома: дескать, связью с актрисулькой опозорил род. Спасаясь от чекистов, он оказался в Ташкенте, где создал Узбекский театр оперы и балета. В учениках у него ходили Борис Покровский и Иван Козловский. Но и это еще не все! Папа Юнгвальд-Хилькевича дважды встречался со Сталиным. Причем в первый раз (в 1924 году) спутал Иосифа Виссарионовича с Буденным, а спустя 13 лет (в 37-м!) мудрый вождь и учитель о том случае ему напомнил, однако ж снял с себя значок депутата - и без пяти минут «враг народа» на пять созывов стал народным избранником.

МУЧЕНИЯ С МУШКЕТЕРАМИ

Граф Монте-Кристо провел в темнице 14 лет. А Юнгвальд-Хилькевич в гипсе - три года. Упал с мотоцикла, повредил ногу, заработал остеомиелит... Режиссер не раз отмечал: сойти с ума ему не дал как раз Дюма - все три года, будучи прикованным к постели, он читал «Мушкетеров». Красивая история.

Не менее увлекательно Георгий Эмильевич рассказывал о совместном с Дюма детище - фильме «Д’Артаньян и три мушкетера». Правда, неизменно при этом добавлял, что на самом деле картину он не любит - уж слишком тяжело ему далась. И тут из уст Хилла, как звали режиссера приближенные, доставалось всем. Перво-наперво автору сценария Марку Розовскому и поэту Юрию Ряшенцеву. В воспоминаниях Хилькевича редактор Гостелерадио о первоначальном сценарии отозвался так: «...Сделан как капустник, он для кино совсем плохой. Если сможешь переделать, я наверху договорюсь, чтобы тебе дали его снимать. Дерзай». Когда же Георгий Эмильевич благородно возмутился: «Ну как, они же авторы!», ему было сказано примерно следующее: оставь их фамилии в титрах, деньги получат - заткнутся.

Актеры, по воспоминаниям Хилькевича, «пили безбожно, жили разгульной жизнью и оплодотворяли все, что шевелится», а он был эдаким Бармалеем с кнутом: взывал к совести, заставлял работать.

Кто знает, может, так и было. И все-таки легко понять обиду, скажем, Ирины Алферовой, которую, как рассказывал Юнгвальд-Хилькевич, ему из ЦК навязали на роль Констанции едва ли не насильно. «Испортила мне картину», «актриса никакая», «не своей профессией занимается» - такие эпитеты, тем более высказанные публично, понятное дело, вряд ли кому понравятся.

Как и рассказы про Старыгина, исполнителя роли Арамиса, который пьянел от двух бокалов, вечно забывал текст, и его приходилось буквально держать перед камерой, чтобы не свалился.

Боярский, которого он «вытесал, как папа Карло Буратино», из-за безбожного пьянства едва не отправился на тот свет. Смехов, кроме Атоса, ничего в кино не сыграл... И так далее, и тому подобное. В то время как сам режиссер раз за разом прощал «подлецов» и переназначал съемки, озвучку...

ДОНЖУАН НА ИСПОВЕДИ

Нет, Хилькевич и себя не жалел, не пытался изобразить эдакого ангелочка с крылышками. Но собственный образ получался у него куда как симпатичнее. Да, пил, но - с Высоцким! Да, хулиганил и дрался, но - врезал чиновнику от кино, который оказался сволочью! Да, любил женщин... А вот тут, пожалуй, без всяких «но». О своих амурных подвигах Георгий Эмильевич рассказывал прямо-таки с поэтическим вдохновением.

«Я никого не брал - все ко мне шло само», «я был совершенно ненасытен», «не знаю, сколько их было, - полки», «слезы женские текли рекой»... И тут же сладость покаяния: «Все, что рассказал выше, - вовсе не ради бахвальства своими победами. Совсем наоборот, чтобы проиллюстрировать на собственном примере, до какой низости может дойти человек, следуя инстинктам и страстям».

Отрицательный герой куда более ярок, нежели положительный, об этом Юнгвальд-Хилькевич, как режиссер, прекрасно знал. Отрицательный герой, который раскаивается, - обаятелен вдвойне. И он, кажется, раскаивался с удовольствием. И в том, что влюблялся в пятерых сразу, и что шесть лет жил на две семьи, и что пил без просыху. И в том, что снял продолжение «Мушкетеров» - не хотел, уговорил Боярский. И что прислушивался в этих продолжениях к актерам - уже маститым, уже мэтрам...

Извинялся перед Харатьяном - за то, что не снял его в роли молодого Дантеса в «Узнике замка Иф». Перед Евгенией Симоновой, которой не досталась Констанция. Перед Игорем Костолевским - тот не сыграл Бекингема. Перед тем же Боярским - он так хотел получить роль Монте-Кристо, а вот не судьба. Даже заочно перед Высоцким, который, по словам Хилькевича, ревновал его к Боярскому - «страдал, буквально ненавидел Мишу за то, что снимаю его то в одной картине, то в другой».

И все-таки Высоцкий простил друга, когда увидел результат. «Однажды, - вспоминал Хилькевич, - после того как с премьеры прошло достаточно времени, мы с Володей сидели в любимом ресторанчике рядом с «Елисеевским», слушали великого ударника Лаци Олаха, жрали самые вкусные в Москве блины с икрой. И Высоцкий вдруг бросил между прочим, ни с того ни с сего: «А хорошую ты картину снял «Д’Артаньян и три мушкетера». И Мишка твой хорош. Но я бы сыграл лучше», - и захохотал счастливо».

* * *

Он действительно хотел, чтобы все были счастливы. Чтобы всем было интересно жить. Обыденность ведь так пресна. Реальность столь безвкусна. А хочется остроты ощущений. Праздника, сказки, которая вознесет над серым бытом. Чинно и благостно будет там. А здесь надо гореть, кипеть, сжигать себя без остатка. Влюбляться, ненавидеть. Кутить, ссориться, грешить и каяться. Жить на полную катушку. Как жили его любимые мушкетеры. Только так можно ощутить все краски этой жизни. И только так можно создать что-то по-настоящему стоящее, честное... Так за что же на него обижаться? У каждого ведь своя правда. И у него она была. Да, кому-то не нравилась. Но правда вообще мало кому нравится...

Дмитрий Мельман

Фото ТАСС/В. Шарифулин, PERSONA STARS

 

Подпишитесь и следите за новостями удобным для Вас способом.