Когда страна только начала входить в острую фазу кризиса, Владимир Путин пообещал, что власть полностью исполнит «все свои социальные обязательства». В какой мере слова соответствуют делам, мы обсуждаем с замдиректора Института мировой экономики и международных отношений Евгением Гонтмахером.
- Евгений Шлемович, власть держит слово?
- Смотря что иметь в виду под социальными обязательствами. Есть, например, знаменитый указ президента о повышении зарплат работникам образования и здравоохранения. Зарплаты действительно повышены. Правда, индексировать их в этом и следующем году, по-моему, не собираются. Но главное - другое: этот параметр удерживается за счет сокращений. Посмотрите, сколько врачей было уволено в одной Москве! Или возьмем пенсионеров. Да, прошла индексация на тот процент инфляции, который зафиксирован по итогам прошлого года. Но хитрость заключается в том, что инфляция для пенсионеров существенно выше, чем средняя по стране. Круг товаров и услуг, которые потребляют эти люди, подорожал намного больше, чем на среднестатистические 11,4%.
- По словам Дмитрия Медведева, раздел федерального бюджета, посвященный социальной политике, не только не сократился, но даже несколько вырос.
- Надо просто знать, из чего состоит этот раздел. Это в основном дотации Пенсионному фонду. Эти расходы действительно не снижаются. Но в бюджете есть и другие разделы, посвященные образованию, здравоохранению... И там ситуация совершенно иная.
- Вы считаете ошибкой сокращение расходов по этим статьям?
- Безусловно. В кризис в первую очередь надо спасать самое ценное, а самое ценное у нас конечно же люди. Это мировая практика: все, что угодно, можно секвестировать, только не образование и здравоохранение. Ведь это инвестиции в человеческий капитал.
- Чем, по-вашему, можно было бы пожертвовать?
- Еще до кризиса, в 2011 году, коллеги из Высшей школы экономики и Академии народного хозяйства и госслужбы подготовили по заказу правительства концепцию долгосрочного развития страны, больше известную как «Стратегия-2020». И в числе прочего там предлагалось снизить расходы на оборону и правоохранительную функцию и направить высвобожденные средства на социалку, на развитие человеческого капитала. Расходы на оборону - не на саму армию, а на военный заказ - у нас, безусловно, чрезмерны. Кроме того, огромные средства отвлекаются на разного рода мегапроекты, которые стали у нас настоящей манией. Один из последних примеров - идея строительства высокоскоростной дороги Москва - Казань.
- Мегапроекты, осуществляемые Газпромом, - «Сила Сибири» и «Турецкий поток»...
- Конечно. Я не говорю о том, что надо с ходу отменить все эти проекты. Но нужна публичная общественная экспертиза. Тогда-то и станет понятно, какие проекты стоит оставить, какие лучше было бы переформатировать, а от каких, возможно, следует отказаться.
- Какие группы населения в наибольшей степени затронуты кризисом?
- Проще сказать, кого он не затронул. Пока относительно неплохо себя чувствуют те, кто работает в добывающих отраслях, особенно в нефте- и газодобыче. Более-менее держится химия. Остальные в минусе.
- По данным Росстата, доля бедного населения - с доходами ниже прожиточного минимума - составляет у нас по состоянию на IV квартал прошлого года всего-навсего 9%.
- Я бы к этой цифре всерьез не относился. Тот подход, который используется у нас при определении уровня бедности, - это наследие начала 1990-х. Он возник в самом начале реформ, когда нужно было отделить самых-самых бедных от просто бедных. Если исходить из советских критериев, доля малообеспеченных подскочила в 1992 году до 60-70% населения. Российский прожиточный минимум, означавший уровень физиологического выживания, был примерно вдвое скромнее, что позволяло показывать более «приличный» масштаб бедности.
- Какой у нас была бы доля бедных, если провести черту бедности на уровне тех стран, с которыми мы привыкли себя сравнивать?
- В европейских странах никто не считает бедность так, как у нас, - по потребительской корзине. Там бедными признаются те, у кого доход ниже 50% от медианного (уровня, который делит все население страны на две равные по численности группы: одна половина получает доход ниже, а вторая соответственно выше медианы. - «МН»). Если применить этот критерий к нам, то доля бедных у нас составит около 30%. Может, даже чуть больше.
- Мы переживаем уже второй кризис за последние шесть лет. И нельзя не заметить, что тогда власть была куда более щедрой...
- Просто сегодня все в государстве понимают, что этот кризис надолго. Если тратить деньги с такой же интенсивностью, как тогда, то уже очень скоро государство не сможет выполнить никакие социальные обязательства.
- Кризис надолго... На сколько же?
- Прогноз Минэкономразвития, ожидающего, что рост экономики возобновится уже в будущем году, на мой взгляд, чересчур оптимистичен. До кризиса у нас было два основных фактора роста - высокие цены на нефть и большие обороты торговли. Цены на нефть низкие и вряд ли серьезно вырастут в ближайшем будущем, тем более что спрос на российские энергоносители сокращается. Потребительского бума тоже ждать не приходится. Если не будет реформ, если не изменится радикально внешнеполитическая ситуация, то до 2020 года мы точно будем иметь большие проблемы.
Андрей Камакин
Фото ИТАР-ТАСС / Александр Куров
