Пять лет назад академик Александр ГИНЦБУРГ, директор НИЦЭМ им. Н.Ф. Гамалеи, сыграл решающую роль в борьбе с новой коронавирусной инфекцией.
Разработанная им вакцина «Спутник» стала главным оружием, обеспечившим победу жизни над болезнью и смертью. Но жизнь не стоит на месте, и вот Александр Леонидович рассказал первому заместителю главного редактора газеты «Мир новостей» Андрею АВДОНИНУ о новых вакцинах, которые кардинально изменят состояние отечественной медицины.
- Александр Леонидович, вы достигли вершин науки, создали препараты, которым нет равных в мире. А как начинался ваш путь микробиолога?
- Я вырос в семье инженеров, мой папа - человек, который создал отечественный рулевой гидроусилитель и множество других абсолютно новых приборов и устройств для автомобилестроения, которое в 70-е годы было на подъеме. Примерно в шестом-седьмом классе мои родители поняли, что технических способностей у вашего покорного слуги нет. Папа махнул на меня рукой, а мама стала подкладывать брошюры общества «Знание», такие тонкие книжки, которые писали очень серьезные специалисты. В частности, академик Андрей Николаевич Белозерский, один из основателей молекулярной биологии в нашей стране и завкафедрой биофака, куда я потом и поступил.
Его книга произвела на меня громадное впечатление своей логикой и простотой изложения. Я узнал, как устроена генетическая информация, как она реализуется, и это меня очень увлекло. Настолько затянуло, что я решил стать биологом.
Впрочем, в то время я совершенно себе не представлял область применения тех знаний, которые собирался получить, то есть самой молекулярной биологии. Полное понимание пришло не сразу, а по ходу моей научной деятельности сначала в Биологическом отделе Курчатовского института, а потом уже в институте имени Гамалеи.
- Широко распространено мнение, что все наши успехи в области микробиологии - наследие Советского Союза.
- Уверен, тут вопрос предельно простой. К счастью, получилось, что во время больших перемен в нашей стране в качестве директоров лучших и самых значимых институтов остались люди, которые занимались не только чистой наукой, но и были прекрасными организаторами. Они понимали, что главное наследие советской науки — это школы, то есть существующие коллективы ученых, с помощью которых можно строить и развивать любое направление исследований, в том числе и современную прецизионную молекулярную биологию. Ее главная задача - из отдельных мельчайших элементов собирать нужные конструкции с заданными свойствами, то есть заниматься синтетической биологией в самом широком смысле этого слова.
В Центре имени Н.Ф. Гамалеи, по моим подсчетам, на сегодняшний день здравствуют и развиваются порядка семи научных школ, начиная с экологии патогенных микроорганизмов и заканчивая молекулярной генетикой. Первоочередная задача руководителя любого научно-исследовательского института - забота и всемерное развитие таких школ. Он должен видеть перспективу не на год или полтора, а, по крайней мере, на десятилетия.
Хочу сказать и о том, что, честно говоря, горжусь не только научными достижениями, но и тем, что у нас работают четыре поколения исследователей. Вот недавно мы отметили день рождения выдающегося ученого. Наталье Николаевне Костюковой исполнилось 100 лет! Она еще и внучка Корнея Ивановича Чуковского. Легенда, просто живая легенда!
- Александр Леонидович, нам читатели не простят, если мы не вспомним о ковиде…
- Время, как говорится, уже прошло, можно что-то обобщить и сделать некоторые выводы. Мы еще раз убедились в том, что большую проблему должны решать люди, которые посвятили ей всю жизнь. Это экономит не дни, не месяцы, а годы. Благодаря научным школам можно найти решение самых сложных проблем, что стало очевидно в 2020 году с началом пандемии.
Работа в этом направлении, по сути, началась задолго до пандемии. Минздрав за несколько лет до ковида оформил нам госзадание, в рамках которого мы начали объединять свои наработки. Создали массу технологий, позволивших нам потом очень быстро решить проблему. И создали лечебные препараты, которые защитили не только нашу страну, но и, не побоюсь это сказать, весь мир от пандемии.
- Скажите, пожалуйста, тогда практически одновременно вышли какие-то РНК-вакцины и ваши ММРК «Спутник». Чем они отличаются принципиально? Говорят, есть какие-то претензии к качеству этих вакцин…
- Фундаментальный принцип, который лежит в основе действия западных мРНК-вакцин и препаратов, сделанных у нас, одинаков. Вся разница в том, что в иностранных вакцинах генетическая информация доставляется в клетки с помощью РНК, а у нас - в виде ДНК.
Не вдаваясь в тонкости, чтобы было понятно простому читателю, скажем так: главное различие в этих способах доставки состоит в том, что передача нужной информации через ДНК не несет практически никаких побочных эффектов. А в данном случае это принципиально важно. По той простой причине, что профилактическими препаратами против инфекционных заболеваний мы с вами вакцинируем кого? Не больных, а совершенно здоровых людей. Поэтому малейший побочный эффект от введенного препарата воспринимается как ухудшение состояния. Например, у человека после введения «Спутника» поднялась температура, началась тахикардия. Ухудшилось общее состояние, он чувствует себя утомленным.
Но все это мелочи по сравнению с тем, к чему может привести западная вакцина. Когда препарат РНК попадает внутрь наших клеток, это нонсенс для организма - нарушаются эволюционные законы, существующие многие десятки миллионов лет. Потому что свободной РНК в цитоплазме в принципе не должно быть. Клетка воспринимает ее присутствие как вторжение, присутствие чужеродного агента. Что происходит дальше? На корабле звучит сигнал «Полундра!»: вода хлынула в трюмы, и тут все методы хороши, включается на полную катушку иммунитет. Чтобы избежать этого, наши западные коллеги попытались эту отрицательную реакцию клетки на проникновение чужеродной РНК снизить. Им удалось сократить ее в десятки раз, но не до конца, потому что с эволюционными процессами, которые формировались миллионы лет, очень трудно работать. Так что побочные эффекты все-таки остались. А вот вирусная ДНК, которая используется в наших вакцинах, такого ответа организма не вызывает, потому что в нашей носоглотке прямо сейчас обитает десяток различных аденовирусов.
- Уверен, что теперь нашим читателям все ясно. А теперь давайте поговорим об онковакцине. И тут главный вопрос: мы привыкли к тому, что вакцина — это профилактика, а тут - лечение. Как это возможно?
- Речь идет уже о том, что мы этот препарат называем вакциной не по его медицинскому предназначению, а на основании механизма действия. Потому что, как и в случае профилактических вакцин против инфекционных заболеваний, действующим началом является наша иммунная система, то есть антитела и иммунологически активные клетки.
Что такое вакцинация? В организм человека вводится препарат, который «обучает» распознавать и обезвреживать конкретный патогенный микроорганизм. Если этот микроорганизм не проникнет, тогда иммунная система будет находиться в спящем состоянии, в режиме ожидания. А если патоген проникнет, она активируется буквально за сутки, а то и меньше. Без вакцинации иммунная система активировалась бы через две-три недели, и за это время патоген мог бы нанести большие повреждения нашему организму.
Так вот в случае с противоопухолевыми вакцинами иммунная система фактически настраивается сходным образом. Раковые клетки, как и любой патогенный микроорганизм, иммунная система должна «опознать» и принять против него меры. Поэтому те препараты против новых антигенов (белков), которые производят и несут на себе раковые клетки, вполне логично и справедливо называются вакцинами. Эти средства буквально заставляют нашу иммунную систему активно реагировать на присутствие опухолевых белков. Я уверен, что этот способ борьбы с онкологическими заболеваниями на иммунологическом уровне войдет в нашу повседневную лечебную практику и у людей должно быть правильное представление о том, что им предлагают в качестве лекарства.
Мы делаем только первые шаги, и сейчас в центре внимания один вид опухолей, причем речь идет о персонифицированном лечении. Меланома. Онкологи выделяют около трехсот видов рака, почему меланома? Потому что с ней гораздо легче работать, это поверхностный рак и все очень хорошо видно. Сейчас отрабатывается система борьбы с меланомой с помощью онковакцин для того, чтобы быстрее пройти исследования на животных и перейти к лечению пациентов.
Мы в течение семи-восьми месяцев сделали соответствующие модели меланомы. Были испытаны лекарственные препараты, которые называются онковакцинами, на основе мРНК и доказана их высокая эффективность. Это позволяет с осени этого года начать использование аналогичных препаратов для конкретных больных, которые лечатся в наших двух ведущих онкологических центрах - в Институте имени Герцена и в Центре имени Блохина.
- А как вы собираетесь эту вакцину персонифицировать?
- Эту сложную задачу можно решить, активировав иммунную систему конкретного человека против новых антигенов, которые появились в его организме. Мы делаем вакцину, которую разрабатываем с учетом изменений, которые произошли с нормальной тканью пациента. После введения вакцины иммунная система этого человека будет работать против его совершенно конкретных раковых клеток.
Причем нет никаких сомнений в том, что можно будет проводить массовое лечение, поставить такую вакцинацию на поток. В настоящее время наше государство, Министерство здравоохранения, Министерство промышленности с одобрения правительства создают государственную систему новых иммунобиологических препаратов. И перед нами Минздрав поставил задачу довести стоимость этого и других подобных препаратов до приемлемого для всех людей уровня.
Конечно, наш первый препарат - экспериментальный, и его стоимость очень высокая. Но всю эту работу и лечение больных пока оплачивает государство. Мы сегодня находимся на первом этапе, сейчас государство ищет возможности для того, чтобы все компоненты для мРМК-вакцины против онкозаболеваний производились в Российской Федерации. Для этого нужно вложить большие средства как в биотехнологическую, так и в химическую инфраструктуру. Но я надеюсь, что в течение полутора - максимум двух лет этот механизм будет создан и люди в будущем получат доступ к нашим препаратам по фиксированным ценам.
Во всяком случае, я совершенно точно знаю, что в двух наших ведущих онкоцентрах, о которых я говорил, в конце этого - начале следующего года должны будут пройти лечение по 30 больных. Наша методика будет окончательно апробирована.
- Как будет развиваться онковакцинация?
- Мы планируем и уже разрабатываем экспериментальные модели для немелкоклеточного рака легких, который является основной причиной смерти от онкологических заболеваний. Ему подвержены курильщики, шахтеры и другие люди с легочными проблемами.
- На страницах нашей газеты мы не раз встречались с врачами и учеными, которые утверждали, что большинство видов рака, по сути, являются вирусными заболеваниями. Это так?
- Ну не все, не вся линейка, но большинство видов рака. Мы с вами находимся в институте, один из сотрудников которого, Лев Александрович Зильбер, создал вирусогенетическую теорию происхождения рака, насколько я помню, в 1948 году, находясь в сталинских лагерях. На волю он передал текст в виде свернутого рулончика папиросной бумаги.
Эта теория говорит о том, что вирусы могут вызвать рак двумя способами. Прежде всего, они могут встроиться в наш геном и спровоцировать мутации, которые в результате нарушения генетической информации в клетках будут вызывать у человека онкологические заболевания. Другой вид рака, который вызывается вирусами, например, вирусом папилломы человека, напрямую относится к тому, о чем мы только что говорили. Если создать вакцину против данного вируса, то она будет работать в том числе против онкологического заболевания - рака шейки матки.
Могу сказать, что сегодня последователи Льва Александровича Зильбера определили вклад вирусов в общую структуру онкологических заболеваний. К причинам онкологических заболеваний относят ошибки репликации, которые возникают с возрастом, активное курение или радиацию либо другие неблагоприятные факторы внешней среды, рукотворные или нерукотворные. Вклад вирусов в развитие рака составляет порядка 25 - не больше 30 процентов. Онкологические заболевания молодеют, да и дети, к сожалению, тоже болеют. Но в целом чем старше человек, тем выше вероятность того, что в его организме может возникнуть опухоль.
- Недавно мы рассказали о новом инновационном методе лечения рака - цитокиногенетической терапии. Академик Андрей Каприн, например, сказал, что этот метод дает хорошие результаты при совместном использовании с химиотерапией. Кроме того, тут мы видим прямые параллели с вашими разработками, потому что в обоих случаях задействована генная инженерия.
- Полностью согласен с мнением профессионального онколога-хирурга академика Каприна и, как профессиональный молекулярный биолог, могу отметить, что все эти подходы, о которых вы говорили, грешат тем, что имеют низкую специфичность, то есть воздействуют и на опухолевые, и на нормальные клетки. Есть некоторые преимущества у этих препаратов, но исключить возможность того, что эти терапевтические средства будут влиять на нормальные клетки и вызывать побочные эффекты, тем самым сужая «терапевтическое окно», нельзя.
Сегодня мы создаем уникальный препарат для конкретного человека. Аналогов вашей личной вакцины не будет не то что в нашей стране, но и вообще во Вселенной. Эта вакцина даст вам стопроцентную гарантию помощи и отсутствия осложнений. Она не будет действовать ни на какую другую нормальную клетку. В этом и преимущество, в этом и сложность. Но это необходимо и можно сделать, что подтверждают экспериментальные и первые медицинские данные. В стране и за рубежом очень надеются, что у нас все получится. И мы в этом уверены.
Фото: А. Геодакян/ТАСС
