«Золотой мальчик», «последний романтик Большого театра» - так о нем писали за рубежом. Премьер главного театра страны был настоящим мачо, из-за романов с иностранками его карьера не раз висела на волоске.
изньНа Западе Гордееву предлагали миллионные контракты, но он не уехал. А ушел из Большого, уже будучи худруком балетной труппы, после конфликта с другим легендарным артистом - Владимиром Васильевым.
«БАРЫШНИКОВ ПАНИЧЕСКИ БОИТСЯ ЕХАТЬ В РОССИЮ»
- Вячеслав Михайлович, почему же вы не остались на Западе? Ведь наверняка горы золотые сулили…
- В Америке у меня был огромный успех. Вообще в США меня очень любили, публика буквально осыпала лепестками роз. И американские импресарио очень хотели меня заполучить, приносили готовый контракт с невероятными условиями и сумасшедшими цифрами. Например, если Годунов (знаменитый танцовщик, попросивший политического убежища в Штатах. - Ред.) в то время подписал контракт на 400 тысяч долларов за сезон, то мне предлагали миллион. Но пойти на это я не мог.
- Почему? Опасались за близких или потому что патриот?
- Поработать на Западе мне хотелось, но остаться навсегда - нет. Будучи до мозга костей русским человеком, вне Родины, родного языка и родной культуры я себя не мыслил. Поэтому на все искушения богатством и славой отвечал: «Меня в СССР все устраивает». Да и как я мог променять Большой театр?
- А Нуриев и Барышников искушению поддались?
- Конечно же нет! Уезжали из-за творческой неудовлетворенности. У Нуриева вообще все как бы сошлось: личная жизнь, татарский темперамент, сложные отношения в театре. У Барышникова все было спокойнее. Но если бы он не уехал, вряд ли достиг тех высот, что на Западе. Там он получил карт-бланш, возможность танцевать во всех спектаклях... Кстати, с Мишей Барышниковым я встречался в Нью-Йорке. Он остался в Америке в 1974-м, а через год Большой приехал на гастроли в США, и я пришел к нему на репетицию, поговорили полчаса.
- Почему за столько лет он ни разу не приехал в Россию?
- Мне кажется, Барышников до сих пор панически боится, что его здесь посадят. Да и тяги особой нет: родители умерли, поэтому с Россией его ничего не связывает... А с Нуриевым мы встретились на его репетиции «Раймонды». Потом отметили встречу в ресторане - русские же люди! Смеялись по поводу консервов и колбасы, которыми питались многие артисты по гостиничным номерам, чтобы экономить суточные... Но тогда совсем другая жизнь была: мы работали не за деньги, а побуждаемые творческими стимулами. Правда, зарплата у меня была одна из самых высоких, 450 рублей. Такую получали Плисецкая, Васильев с Максимовой и я.
«НАШ БРАК С ПАВЛОВОЙ БЫЛ ОБРЕЧЕН С САМОГО НАЧАЛА»
- У вас ведь тоже были неприятности в Большом, одно время вас не выпускали за границу.
- Я пять раз был невыездным. Дважды не выпускали за «связь с иностранками». Когда в конце 60-х выехал с театром в Италию, практически ни разу в гостинице не ночевал. Об этом сразу стало известно, и меня некоторое время не выпускали... А в 1970-м в Москву приехала внучка известного художника Сержа Леже, меня попросили ее сопровождать. А девушка возьми да и влюбись. Пыталась уговорить уехать с ней во Францию, а кто-то «стукнул»...
Вскоре была еще одна грустная история. Не хочется ее рассказывать, потому что люди, которые к ней причастны, до сих пор работают в Большом, но меня опять «закрыли» на время. Если бы не знаменитый импресарио Сол Юрок, который лично за меня просил, нам с Павловой в 1973 году гастролей в США не видать. А потом была Америка (1975 год), где разразился страшный скандал.
- Что случилось?
- Я должен был танцевать па-де-де в первом действии балета «Жизель», но к первому действию не явился. Роковая случайность, опоздал. А все подумали, что сбежал, кинулись смотреть, забрал ли с собой чемоданы... Разумеется, мне эту историю не простили. Театры на Западе заваливали наше руководство вопросом: что с Гордеевым и Павловой? А им отвечали: «Павлова беременна, ждите». Вот так года три она «беременная» ходила, а вместо нас ездили другие. А последний раз меня «отодвинули», когда мы с Павловой развелись...
- Говорили, что идея вас поженить родилась чуть ли не в недрах ЦК КПСС - по аналогии с «космической» парой Николаев - Терешкова.
- Ерунда! Просто со времен Васильева и Максимовой не было сильных дуэтов. Вот нас в 1973 году и объединили для Второго международного балетного конкурса в Москве. Павлова взяла на конкурсе Гран-при, я - «золото». Поначалу нас связало совместное творчество. А наши внерабочие отношения завязались на сочинском курорте. Но наш брак был обречен с самого начала: безумно тяжело постоянно быть вместе - и на сцене, и дома.
«ВАСИЛЬЕВУ СКАЗАЛИ, ЧТО Я ХОЧУ ЕГО ПОДСИДЕТЬ»
- Уход из Большого - трагическая страница вашей жизни?
- Я был худруком балета. Сделал достаточно много: перевел труппу на контракты, вернул репертуар, который был утерян, дал толчок к созданию современной хореографии. Но тут Васильев не продлил со мной контракт…
- Почему два великих танцовщика не смогли договориться?
- Вокруг нас оказалось много людей, умело разжигающих то, что могло бы и не гореть. Васильеву кто-то сказал, что я хочу на его место, что само по себе абсурдно. Словом, его накрутили, а он человек творческий - ну и стал предпринимать неправильные шаги. Мы ведь многие годы были в прекрасных отношениях, вместе ездили на гастроли, я всегда смотрел на него как на старшего товарища и не позволял себе вольностей.
- С тех пор не общаетесь?
- Долгое время мы демонстративно друг друга не замечали. А недавно, даже не знаю, чем это объяснить, случайно встретились в Большом театре, и он подошел ко мне, поздоровался...
- И последний вопрос. У нас есть сегодня личности, способные вернуть былую славу русскому балету?
- Личность ценна своей неповторимостью, уникальностью. К сожалению, сейчас у нас больше шоуменов, истерично раскрученных персонажей. Дутышей! Сегодня слишком много пены... Хотя я глубоко убежден, что русский балет по-прежнему номер один на планете. Такого потенциала, который есть у Большого театра, нет ни у одного театра мира. И не может быть!
Фото ИТАР-ТАСС
