Отец Александр Александрович прожил на околоземной орбите 391 сутки 11 часов 51 минуту, сын Сергей Александрович - 547 суток 22 часа и 20 минут. Недаром их называют небожителями.
Волков-старший выходил в открытый космос два раза, младший - четырежды, он - первый космонавт во втором поколении. Потом дело отцов продолжат сыновья Романенко, Скворцовых…
Александр Александрович назначил мне встречу в Звездном городке. Перед этим я побывал в здешнем музее космонавтики, который открылся в июне 1967 года. Нередко по его залам посетителей ведут сами космонавты. Чаще других - Александр Волков. В этом особая ценность таких экскурсий - о полетах вокруг шарика люди узнают, что называется, из первых рук.
КОСМОС У СЫНА В ГЕНАХ
В 1971-м, в год 10-летия полета Юрия Гагарина, в музей вошла представительная делегация американских астронавтов. Среди них был и первый человек планеты Земля, ступивший на Луну, - Нил Армстронг. Он подарил музею точную копию памятной доски, что висит в холле здания администрации НАСА с надписью по-английски: «В память о Юрии Гагарине, первом человеке, побывавшем в космосе 12 апреля 1961 года».
- Тогда Нил о звездном герое СССР сказал: «Он всех нас позвал в космос». И Александра Волкова тоже?
- Сообщение ТАСС «В космосе советский человек» я услышал в родной для меня школе №10 в шахтерской Горловке. Мне было тогда 13 лет. Я прекрасно помню тот теплый весенний день и всеобщее людское ликование. Многие мальчишки страны тогда загорелись мечтой стать космонавтами. А я, честно скажу, об этом даже не мечтал. Я - космонавт? Нет, это недосягаемая для меня высота!
Но именно в тот солнечный день 12 апреля 1961-го я твердо и окончательно решил стать, как Юрий Алексеевич, военным летчиком. Поступил в харьковское училище.
- Сын Сергей выбрал профессию космонавта по совету отца?
- Он вырос в Звездном городке, жизнь которого была насквозь пронизана подготовкой к полетам на околоземную орбиту. Так что, думаю, космос у него в генах, в крови. Поначалу он пошел по стопам отца - стал военным летчиком. Окончил Тамбовское авиационное училище, начал летать. О том, что мечтает осваивать космос, ни разу не говорил мне. И вдруг читаю его заявление с просьбой зачислить в отряд космонавтов. Признаться, поначалу меня задело, что написал его, не посоветовавшись с родителями. Возможно, потому, что знал: благословения не получит ни от меня, ни тем более от матери Анны Николаевны. Если бы вы знали, как тяжела доля жен и матерей космонавтов! Не обо всех бедах, что их подстерегают, женщины знают, да ведь сердца их такие чуткие... Опасная - и очень! - наша профессия.
К тому же зачисление в отряд не гарантирует, что обязательно полетишь в космос. В моей группе было 9 соискателей, а дождались своей очереди лишь пять. Это ведь жизненная трагедия - вложить в подготовку столько сил и лет и напрасно. Я на орбиту отправился через 11 лет интенсивной подготовки.
- Было ли на орбите страшно? Хоть раз висела жизнь на волоске?
- Каждый нормальный человек в экстремальной ситуации испытывает чувство страха. Космонавт тоже. Но он профессионал, тщательно готовится встретить любую неожиданность. Перестанет реагировать на опасность - не будет готов к непредвиденному. В каждом полете у космонавта возникают рискованные ситуации, которые могут привести к гибели.
- Расскажите, пожалуйста, хотя бы об одной подобной на орбите.
- Сперва расскажу о случае из жизни сына. Его выход с напарником в открытый космос был связан не с экспериментальными работами, а с ремонтом. За всю историю космонавтики до них этого не делал никто. Они определили, что при расстыковке пироболт не сработает и спускаемый аппарат не сможет отделиться от прибороагрегатного отсека. Как он действует? При расстыковке подается три вольта напряжения, спиралька поджигает заряд, он взрывается и открывается замок.
Будучи в ЦУПе, я видел, как Сергей достал с борта корабля болт, начиненный взрывчаткой, чтобы осмотреть его. Страшные минуты! Скорость движения станции - 108 метров в секунду. Пироболт мог взорваться в руках сына от электростатического электричества. И тогда конец...
- И Сергей это знал?
- Конечно, знал! Он сознательно шел на риск. Я облегченно вздохнул, когда сын вставил взрывчатку в бронепенал. В тот день у меня в волосах заметно прибавилось седины...
Космонавт Александр Волков во время выхода в открытый космос
РОДИЛСЯ В РУБАШКЕ
Теперь свою историю поведаю. Во время второго полета, с 26 ноября 1988-го по 27 апреля 1989-го, мне выпала честь впервые в истории нашей космонавтики выйти за пределы орбитальной станции вместе с иностранным космонавтом Жаном-Лу Кретьеном. Надо было провести (по французской программе) один крайне сложный эксперимент: раскрыть большую, размером 6 на 8 метров конструкцию, состоявшую из тонких углепластиковых трубочек, острых, как лезвие бритвы. Она должна была раскрыться автоматически, по команде со станции, но не подчинилась нажатой кнопке. Предстояло сделать это вручную. Из ЦУПа пришла команда отойти от конструкции подальше, минимум на девять метров, чтобы острые трубочки, если антенна вдруг раскроется, не задели наши скафандры и не разрезали их. Смерть наступила бы мгновенно. Увы, «француженка» не поддавалась. И тогда я, командир, взял всю ответственность на себя. Оставил Кретьена в стороне, а сам вынужден был подойти к ней вплотную, взяться руками и начать трясти. Сначала тихонько, потом сильнее, сильнее. Мне повезло: конструкция раскрылась, не задев меня. Знать, я родился в рубашке...
Выход был на грани трагедии еще и потому, что ресурс наших скафандров рассчитан на 6 часов, а мы зашли на станцию и задраили люк через
5 часов 57 минут. Кретьен потом показывал мне их газету с заголовком: «А до смерти было… 3 минуты». В общем, как в знаменитой советской песне: «А до смерти четыре шага».
Совместный советско-французский экипаж в составе (слева направо) летчика-космонавта СССР А.Волкова, французского космонавта-исследователя Жана-Лу Кретьена и бортинженера С. Крикалева
УЛЕТАЛИ ИЗ ОДНОЙ СТРАНЫ, ВЕРНУЛИСЬ В ДРУГУЮ
- Президент Франции в тот год принял вас с супругой Анной Николаевной в Елисейском дворце и вручил высшую награду страны - орден Почетного легиона. А мэр Парижа Жан Ширак присвоил вам звание почетного гражданина города. Так отметили подвиг советского космонавта в Париже. Увы, у нас в стране Горбачев и его окружение прервали советскую традицию награждать и за второй полет в космос медалью «Золотая Звезда». Вас, знаю, представляли к награде, но не дали: мол, теперь полет в космос дело обычное, а не героическое.
- Да, в том полете был великий жизненный риск. Я пошел на него, потому что непременно хотел выполнить задание.
В космос не отправляют по принуждению. Между прочим, ты в любой момент можешь сказать руководителю Центра подготовки космонавтов: «Я не полечу». Тебя не станут принуждать, упрекать. Взлет - только по зову сердца.
Человек летит в космос не за деньги, не за регалии. Мы там продвигаем новые идеи, новые технологии, чтобы человек мог хорошо жить на планете Земля.
К сожалению, от науки на земле сегодня мало что осталось. Одни крупные ученые ушли из жизни, другие уехали за границу в лихие 90-е, когда гениев обрекли в России на нищенскую жизнь. Жаль, свой талант, ум используют не на благо своей Родины. Утешимся тем, что все же они и там, за кордоном, работают на благо всего человечества.
- В третий полет вы отправились 2 октября 1991-го, а вернулись на землю 25 мая 1992-го…
- Да, исторический полет! Улетали из великой мировой державы СССР, а вернулись - ее уже нет, распалась… В другую страну вернулись мы с Сергеем Крикалевым. Жизнь изменилась круто: другие нравственные ценности, деньги стали мерилом успеха человека. Герои СМИ - лицедеи, богатеи, странные типы. О возвращении экипажа с орбиты в отдельных газетах - одной строкой, на телевидении - секундным кадром. Престиж профессии космонавта начал стремительно падать. Да и то сказать: платить нам стали меньше, чем водителям столичных троллейбусов…
Юрий Махрин
Фото: РИА «Новости»,
А. Моклецов/РИА «Новости»,
А. Денисов/РИА «Новости».
