11 апреля российские журналисты попали под обстрел в сирийском городе Дума.
Были ранены операторы телеканалов «Россия-1» и «Звезда», а также корреспондент НТВ. Военный журналист Сергей Минабутдинов по просьбе «МН» комментирует ситуацию.
- Вы как профессионал с многолетним опытом работы в горячих точках как оцениваете этот инцидент?
- Как я понял из рассказов коллег, побывавших в данной поездке, расклад был такой: мирные жители гуртовались на 
площади. Вдруг выскочили боевики, начали стрелять. Жители ответили им градом камней. В ответ боевики начали лупить из автоматов во все стороны, одна из очередей прошила автобус с журналистами. В результате - трое пострадавших, могло быть и больше...
Но давайте зададимся вопросами. В зоне боевых действий организуют массовый выезд журналистов. Всех их забивают под завязку в один автобус. Чья была идея? Кто-нибудь из журналистов подумал о том, что Думу только-только отбили, в городе наверняка еще остались бандиты? Кто сопровождал автобус, военные какого рода войск? Кто обеспечивал безопасность?..
Это первые вопросы, которые у меня возникают. Почему-то автобус в опасной местности не обкладывали бронежилетами, как того требуют правила подобного рода выездов. Почему-то журналисты отправились толпой в зону военных действий, будто на пикник. Отчего сами не просчитали риски, понадеялись на организаторов? Забыли о том, как в Донбассе в июне 2014-го погиб оператор Первого канала Анатолий Клян?
- Знаю, вы проводите курс лекций: журналистика в условиях войны и чрезвычайных ситуаций. Скажите, много иллюзий в этой сфере?
- Много. Одна из них - на войне представитель прессы защищен международным правом. Как развенчиваю? Просто протез показываю.
Будучи в очередной командировке, наступил на ПМН - противопехотную мину нажимного действия. Согласно международному гуманитарному праву, они запрещены. Но мне такой миной оторвало ногу, и каким боком, скажите, тут сработало международное гуманитарное право?
А вот вам цифры. В 2017 году в мире погибло 65 журналистов. Два репортера пропали без вести, 54 оказались в заложниках, еще 326 задержаны. Все эти люди верили в международное гуманитарное право.
Как оно сработало? ООН направила на выручку журналистам спецназ? Нет. ОБСЕ выслала наблюдателей? Нет. Ограничились лишь отчетом о потерях. Вот почему на спецназ на войне никто не нападает? Потому что сдачи дадут. Журналист тоже должен уметь давать сдачи.
- Хотите сказать, на войне журналисты ведут себя непрофессионально?
- Как правило. Вот вам история.
Один из молодых журналистов федерального телеканала, приехав в горячую точку, зачем-то брякнул боевому командиру, что мечтает отличиться в бою. После чего командир позвонил своему начальству и попросил, «чтобы больше этого дурака мне не присылали».
На войне есть закономерность: если человек хвастает, значит, жди неприятностей. При плотном обстреле хвастуны начинают истерить. Бывали случаи, бойцы погибали из-за неадекватного поведения журналиста или из-за его слабой физической подготовки.
Когда же репортерам удается напроситься на боевые выходы - и вовсе «тушите свет», еще ни от одного командира я не слышал доброго слова в адрес журналистов после этих выходов. А вот историй о том, как через 5-10 километров военкор начинал ныть из-за натертых ног или усталости, хоть отбавляй.
Мы на спецкурсе по военной журналистике учим не только добывать информацию в условиях боя, но и элементарно выживать - обращаться с оружием, оказывать медицинскую помощь, уворачиваться от пуль...
Больше скажу, я бы настоятельно рекомендовал всем и каждому найти в своем городе похожие курсы и пройти их. Множество событий последних лет показывает, что даже в мирное, казалось бы, время весьма недальновидно ожидать, будто с тобой ничего не произойдет.
Печальный пример - недавняя история в Кемерове. Мирный город, войны нет, люди пошли в выходной день отдыхать семьями... Не исключаю возможности в будущем обучать базовым навыкам и гражданское население. В неспокойное время у человека может быть только одна этика - его собственная безопасность.
Виктория Катаева.
ZUMA/ТАСС
