Гайдай шагает впереди. До сих пор. Хоть и ушел 20 лет назад, никто не может даже приблизиться к Великому Смешному.
Его картины и через сто лет будут вызывать хохот, он был гением в кино. А за кадром? Накануне 90-летия любимого режиссера о неизвестном Гайдае рассказывают те, кого он открыл. Их, к сожалению, с каждым годом становится все меньше...
АРКАДИЙ ИНИН: «А ЭТОТ ТРЮК Я СЛЯМЗИЛ У ЧАПЛИНА!»
- Все решил случай. На какой-то премьере в Доме кино, пробираясь в полутьме на свое место, я споткнулся о длинные ноги руководителя мосфильмовского объединения «Союз» режиссера Владимира Наумова. Споткнувшись, я что-то сострил по этому поводу. Наумов не рассмеялся, а строго сказал: «Остряк! Чего ты хохмишь тут вхолостую, когда у меня Гайдай простаивает без сценария!» Я пропустил это мимо ушей, тем более что уже начался фильм. Но упертый Наумов назавтра же свел меня с Гайдаем. И с того дня мы были вместе пять лет. Пять последних лет Гайдая...
В нем не было ни грана от мэтра, ни капли от корифея, ни камушка от монумента. Однажды я искренне расхваливал один трюк из его старого фильма. Гайдай мне внимал не без удовольствия, а потом сообщил на голубом глазу: «А я его слямзил у Чаплина!» И даже сообщил, из какого фильма. Не скрою, поначалу я оторопел. Но затем, просмотрев и сравнив чаплинский гэг и трюк Гайдая, успокоился: славный Чарли даже отдаленно бы не признал свой первоисточник в гайдаевской вариации, о которой он мне поведал с простодушием большого ребенка.
Гайдай много курил и немало выпивал. Но даже в этих его совсем не детских пороках было столько детского. Когда ему, курившему только простые русские сигареты, Дима Харатьян подарил блок «Честерфилда», Гайдай радовался словно мальчишка. И выкуривал только по одной заморской сигарете после пачки российских - на закуску. А потом возникла печальная, но светлая традиция: вот уже почти двадцать лет в день рождения Гайдая мы приходим к нему на могилу и Дима Харатьян приносит Леониду Иовичу пачку «Честерфилда».
Съемки в Америке фильма «На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди» были очень напряженные - мало времени и денег. В прямом смысле была дорога каждая минута. А Гайдай, бывало, эти минуты тратил на, увы, сильно отвлекающее занятие. И однажды мы предприняли радикальную акцию: тайком от Гайдая вылили в унитаз бутылку водки. Узнав об этом, большой режиссер чуть не плакал как дитя. А как по-детски хитро и по-детски же неумело Гайдай прятал спиртное в своем доме. Нина Павловна (Гребешкова, жена Гайдая. - Ред.) его мгновенно разоблачала. Потому что он совершенно не умел врать. Даже когда пытался, не получалось.
А еще Гайдай был по-детски азартен, обожал играть в казино, но не в мудреные карточные игры, а на простейших игровых автоматах. Он мог часами дергать рычаги этих «одноруких бандитов», а потом часами же возбужденно рассказывать Нине Павловне, что надо было бросать жетоны не так, не туда и не столько, а вот если бы он бросил их так, туда и столько, то получилась бы вот такая сказочная комбинация с вот таким фантастическим выигрышем...
Гайдай не был записным весельчаком в жизни. Я даже не могу вспомнить, чтобы он рассказал анекдот. Гайдай все делал и говорил очень серьезно. И от этого его житейский юмор был неожиданен и парадоксален. Как-то на одной нашей премьере его взахлеб хвалила дама-критикесса: «Это потрясающе! Это великолепно! Это талантливо!» Гайдай терпеливо слушал, слушал и наконец переспросил: «Вы действительно считаете, что это талантливо?» Дама опять захлебнулась: «Да, да, это безумно талантливо!» Гайдай абсолютно всерьез оскорбился: «Что вы, разве это талантливо? Это же гениально!» И надо было видеть ошалевшее лицо критикессы.
НИНА ГРЕБЕШКОВА: «ТАК И ХОЧЕТСЯ УСТРОИТЬ СКАНДАЛ!»
- Его Шурик - это как бы Леня в молодости. Интеллигентный мальчик в очочках, недоделанный, выросший из своей куртки, из штанишек. Леня мне никогда не рассказывал, кого он собирается утвердить на ту или иную роль. Больше советовался с дочкой, раскладывал перед ней пасьянс фотографий актеров и спрашивал: «Оксан, ну кто тебе больше нравится?» Она показала на молодого Жарикова, но Леня сказал: «Нет, этот не подходит». Демьяненко он нашел в Ленинграде, специально отправился на «Красной стреле» смотреть его. И наделил Сашу многими своими чертами. Например, откуда, думаете, взялся ослик в «Кавказской пленнице»? Когда Леня служил в армии, его послали в Монголию объезжать местных лошадей. Монгольские лошадки маленькие, а Леня длинный, нескладный - все хохотали над ним, вот и запомнил. Или в «Иване Васильевиче...» - помните, как от Шурика уходила жена? Так вот: когда я о ком-то хотела сказать что-то нелицеприятное, Леня молча вставал и уходил. А я ему: «Ну куда ты? Я тебе хочу сказать что-то важное, а ты уходишь. Так и хочется устроить скандал!»
АЛЕКСАНДР ЗАЦЕПИН: «МНЕ НУЖНО, ЧТОБЫ НАРОД ПЕЛ»
- По правде сказать, характер у него был тяжелый. Из «Кавказской пленницы» я вообще уже практически уходил. Сначала мы записали песню, которая называлась «Первый день календаря». Гайдай давал ее слушать знакомым, а потом объявил: 50% говорят, что им нравится, а 50% - ну так, ничего песня, но надо писать новую. И мне: «Пиши другую, мне нужно, чтобы пел народ». Я уехал в Дом творчества Иванова, пять мелодий написал, третья была как раз «Медведи». Послал ему в Адлер, где проходили съемки, написал: «Леня, я считаю, что третья - самая удачная. Ничего лучше я сделать не могу. Если не нравится, пригласи Арно Бабаджаняна, он тебе напишет». А в то время как раз очень популярна была его песня «Лучший город земли». Гайдай мне отвечает: «Да, третья песня ничего. Но я думаю, народ ее петь не будет. Я приглашу Бабаджаняна». Я написал заявление об уходе с картины, пошел к Пырьеву. Тот, ни слова не говоря, порвал мое заявление: «Немедленно поезжайте на место съемок и работайте там». Приехали мы с Дербеневым в Адлер. Гайдай был не в духе - увидев нас, пробурчал: «Зачем вы приехали?» Объясняю: так и так, Пырьев отправил. «А что мне Пырьев?..» В общем, настроение не самое приятное - хоть разворачивайся да уезжай. Но Гайдая стали все уговаривать. В конце концов он хлопнул дверью: «Ну пусть, пусть! Пусть Дербенев пишет слова».
МИХАИЛ КОКШЕНОВ: «ГЛАВНОЕ, ЧТОБЫ ВАС НЕ ПОСАДИЛИ»
- До встречи с Гайдаем никто не видел меня комедийным артистом. Да я и сам себя таковым не считал - все старался казаться эдаким суперменом: в зал ходил, качался. 100 килограммов весил - классический такой бригадир-строитель. В кино то лес валил, то партизанил. Гайдай увидел меня... вернее даже не меня, а мой героический поворот головы на открытке за восемь копеек. И заметил то, что другим и в голову не приходило. Да он открыл практически всех комедийных актеров и очень трепетно к нам относился. На съемочной площадке ни в чем не ограничивал. Так и говорил: «Не смотри, что в сценарии написано. Придумаешь смешнее - пожалуйста...» Потом я сам стал снимать комедии. Показал ему первый свой фильм - «Русский бизнес». А он, язвительный такой, посмотрел, покривился, говорит: «Ну ничего, главное, чтобы вас за это не посадили». А в следующем фильме, «Русское чудо», я ему даже предложил сыграть небольшую роль. К сожалению, он отказался. Но он вообще очень редко снимался, только у себя в каких-то эпизодах. Зато показывал гениально!
НАТАЛЬЯ КРАЧКОВСКАЯ: «А ТЫ СЕБЯ В ЗЕРКАЛО-ТО ВИДЕЛА?»
- Когда у меня родился сын (а он в детстве здорово болел), актерская жизнь для меня отошла на второй план - даже снялась с учета на «Мосфильме». Сказала себе: «Ну, значит, не буду артисткой. Буду просто мамой, мужней женой. Совершенно случайно мне позвонили от Гайдая - и встреча с Леонидом Иовичем поставила все с ног на голову.
Да, наверное, поначалу Гайдай использовал мою фактуру. Помню, когда прочла описание моей героини у Ильфа и Петрова - женщина необъятных размеров с арбузными грудями, - мне стало обидно. А Гайдай только посмеялся: «А ты себя в зеркало-то видела?» Но уже в следующей картине - «Иван Васильевич...» - я гуляла как хотела. После тех съемок Леонид Иович мне признался: «Наталья Леонидовна, я рад нашей встрече и теперь могу с уверенностью сказать, что открыл новую звезду».
Кстати, во время съемок в «Иване Васильевиче...» я заболела и похудела аж на 20 килограммов. Так из-за этого остановили съемки: все платья повисли на мне самым жалким образом. Леонид Гайдай строго сказал: «Так, Наташа, срочно на диету: с утра - манная каша со взбитыми сливками, в обед - макароны с сыром, на ужин - оладьи с медом. Через неделю вернетесь».
НАТАЛЬЯ ВАРЛЕЙ: «СНИМУ СЛЕДУЮЩИЙ ФИЛЬМ ПРО ЛЮБОВЬ»
- Еще во время съемок «Кавказской пленницы» Леонид Иович мне говорил: «В следующем фильме будешь у меня играть роль соблазнительницы» (ту, что в итоге сыграла Светлана Светличная в «Бриллиантовой руке»). Но у меня даже проб не было, потому что поступила тогда в Щукинское. Только в конце 3-го курса снялась в «Двенадцати стульях». А что там дальше было? «Не может быть!», «За спичками», «Спортлото-80»... Кстати, я знаю, что для этого фильма Гайдай дал задание ассистентам найти «юную Варлей»... А в картине «На Дерибасовской хорошая погода...» я озвучивала эту американскую девушку. У Гайдая тогда любимый артист был Дима Харатьян. Вот мы с Димкой звучим, и Леонид Иович вдруг говорит: «Зачем я пригласил Келли? Почему не Наташку?.. Правда, Наташке уже много лет...» Дима Харатьян возмутился: «Побойтесь бога, посмотрите: Келли-то старше». - «Да-а...» Подумал и потом добавил: «Я, пожалуй, сниму следующий фильм про любовь, и будут там Харатьян и Варлей». Но следующего фильма уже не было...
Дмитрий Мельман
