Обморок школьницы в Екатеринбурге вскрыл многолетний кошмар, происходивший в семье.
Не одну столицу Свердловской области, но и всю страну потрясла новость, заставившая содрогнуться от ужаса и боли. В начале ноября был задержан молодой человек, который сознался в инцесте с младшей сестрой.
Ученица 8-го класса одной из екатеринбургских школ, отличавшаяся замкнутостью и бледностью, внезапно потеряла сознание. Прибывшие на вызов врачи констатировали глубокое психоэмоциональное истощение, а в ходе беседы с психологом и сотрудниками правоохранительных органов девочка-подросток осмелилась рассказать правду: последние семь лет она терпела насилие со стороны старшего брата.
В голове не укладывается, но Егор (имя изменено) начал растлевать Веру (имя изменено), когда той было всего 7 лет, а ему самому - 15. На данный момент известно, что 22-летний негодяй, работавший кладовщиком, не стал отрицать факта сексуальных домогательств к младшей сестре и даже попытался цинично оправдать свои гнусные действия тем, что таким образом «хотел изучать анатомию женского тела».
Сейчас Вера в больнице. Ее брат-извращенец - в СИЗО. Их мать говорит, что «не подозревала о том, что такое происходило в семье» и «пока переваривает все это». Обществу тоже предстоит переварить факт произошедшего и попытаться ответить на множество вопросов. Например, почему долгие годы жертва молчала? Почему даже мать не замечала происходившего в ее доме ужаса? Почему, живя в условиях систематического насилия со стороны брата, дочь ничего ей не рассказывала? Или рассказывала, но все жалобы родительница игнорировала, списывая на детские фантазии?
- Часто люди предпочитают не вмешиваться в «чужие семейные дела», проходят мимо тревожных сигналов, предпочитая не видеть проблему или просто не замечая кричащих сигналов, потому что так удобнее и спокойнее. Это молчаливое попустительство делает, к сожалению, нас всех соучастниками трагедии, - признает горькую правду психолог Мария Голубева. - Недавно Следственный комитет сообщил, что каждое третье преступление против ребенка совершается родственником или знакомым семьи - отцами, отчимами, братьями. И почти 80% жертв не обращаются за помощью, потому что их парализуют страх, вина, зависимость и чувство ответственности за разрушение семьи, ведь детям внушают, что не надо выносить сор из избы, о происходящем в семье «нельзя рассказывать» и «никто тебе не поверит».
Ребенок не способен объективно оценивать происходящее, и в его сознании формируется ложная связь - любовь и боль смешиваются, а насильник нередко представляется «заботливым», «своим». Обычно агрессор переступает черту, потому что уверен: никто ни о чем не узнает. И часто оказывается прав. Жертва замолкает. И этот молчаливый страх - лучший союзник преступника.
Эксперты считают, что дети - жертвы насилия не говорят о нем по ряду причин: из-за страха, стыда, угроз и даже от незнания того, что что-то плохое, но происходящее регулярно, ненормально. Для ребенка, который подвергается насилию в юном возрасте и на протяжении многих лет, насилие становится частью обыденной жизни. Вот только самого себя не обманешь. Пряча свою боль из страха, стыда или угроз, страдания все равно проявятся не напрямую - через ухудшение успеваемости, агрессию, замкнутость, нежелание идти домой, проблемы со сном и питанием, а иногда, как в случае с Верой, через психосоматическую реакцию тела. Она просто отключилась. Терпела-терпела - и сломалась.
- Обморок девочки - не просто физическая реакция, а крик души, последнее предупреждение организма о полном истощении ресурсов. Это яркий симптом крайней степени хронического стресса, - продолжает Мария Голубева. - У нее, скорее всего, разовьется посттравматическое стрессовое расстройство, которое проявится в навязчивых воспоминаниях, кошмарах, повышенной тревожности, депрессии, проблемах с доверием к людям, низкой самооценке, страхе близости и трудностях в формировании здоровых отношений в будущем.
Предположу, что поведение Егора тоже свидетельствует о серьезных психопатологических отклонениях. Это может быть выражено в полном отсутствии эмпатии, стремлении к доминированию и контролю, манипулятивности, искаженном понимании личных границ и патологии власти.
Молодой человек сам мог быть жертвой деформации личности, наверняка имеет глубокие антисоциальные наклонности или сам пережил насилие в детстве. Это ни в коей мере его не оправдывает, но указывает на необходимость комплексной работы с такими людьми в системе реабилитации.
Мы все считаем, что семья призвана быть убежищем, местом безусловной любви, защиты и поддержки. В данном случае она стала источником боли. И это высшая степень предательства доверия. А еще каждый ребенок должен быть уверен в том, что ему поверят, защитят и помогут, если он решится заговорить. Молчание же убивает душу и разрушает личность человека изнутри. Как и произошло с 14-летней школьницей из Екатеринбурга. Морально мы все несем ответственность за то, что не создали для нее (и сотен других) среду, где она могла бы говорить и быть услышанной раньше.
Хотя школы начинают чаще приглашать психологов, проводят уроки личных границ, показывают документальные фильмы о том, как не бояться говорить открыто, но этого пока катастрофически мало. Мы отказываемся вмешиваться в «дела семейные» и убеждаем себя в том, что «это не наше дело», а в это время преступления спокойно живут за закрытыми дверями, пока однажды ребенок не упадет в обморок на уроке, не выдержав тяжести своей тайны.
Задача взрослых - не требовать объяснений от детей, не обвинять их, а слушать. Иногда просто сказать: «Ты можешь мне доверять». И если ребенок говорит о насилии, всегда верьте ему. В деталях разберутся специалисты. Главное - не оставлять человека одного и помнить: вина всегда на взрослом, никогда - на ребенке.
Елена Хакимова
Фото: LEGION-MEDIA