Летчика Алексея Маресьева сделал знаменитым писатель Борис Полевой. Но в небе Великой Отечественной можно было встретить летчика не только без ног, но и без руки и даже без глаза.
Об одном из таких асов нашему корреспонденту рассказал Герой Советского Союза Николай Кирток.
Сам Кирток в годы войны на штурмовике Ил-2 совершил 210 боевых вылетов: сбил шесть самолетов врага, уничтожил десятки танков, броневиков, автомашин с личным составом и грузами, подавил шесть зенитных батарей и разнес железнодорожный эшелон с боеприпасами. Николаю Наумовичу сейчас 97 лет, но он в деталях помнит фронтовые будни.
Мы рассматривали снимки в его фотоальбоме, и среди прочих он назвал Ивана Драченко.
- Это тот самый летчик, который потерял глаз, но вернулся в авиацию и стал не только Героем Советского Союза, но и полным кавалером ордена Славы? - вспомнил я.
Николай Наумович кивнул:
- Когда Иван вернулся в полк после госпиталя, он в первой же беседе открыл мне свою тайну. Я сначала не поверил, но когда увидел протез, спросил: «Как же ты будешь летать?» И тогда он обратился ко мне с просьбой взять к себе ведомым: «Николай, я обязательно должен воевать. У меня огромный счет к врагу. И не только за погибшего отца или свое увечье. Мне за тех, кто в лагере не выжил и убежать не смог, отомстить надо...»
ПРЕДАТЕЛЕМ НЕ СТАЛ
Старшего летчика 140-го гвардейского штурмового авиационного полка гвардии младшего лейтенанта Драченко сбили 14 августа 1943 года в районе Харькова. Это была территория, захваченная врагом. И это был плен.
Несколько дней Драченко пролежал в душном бараке, сквозь стены которого проникали крики конвоиров, рычание овчарок, стоны избиваемых, выстрелы. Потом наряду с другими его начали гонять на работу - рыли котлован. Одни рыли, другие сразу же его забрасывали. И так с утра до вечера.
Однажды у него состоялся разговор с немецким полковником. «Пока ты находился у нас, - без всяких вступлений начал тот, - мы узнали все. Ты летчик-штурмовик. А штурмовики, насколько я знаю, - народ смелый. Однако наши зенитчики тоже хороши... Пиф-паф - и ты у нас в гостях».
Неожиданно для летчика все изменилось: отдельная палата, кровать с чистыми простынями и мягким одеялом, свежая повязка на голове, а в палату зачастил сосед из другой палаты, который отрекомендовался офицером-танкистом.
От него Драченко и узнал: немцы начали испытывать нехватку летных кадров и, согласно приказу Гитлера, пытаются собрать в специальные лагеря пленных летчиков с целью использовать их на своей стороне под флагом «русской авиации». Сосед уговаривал: «Согласишься - жить будешь с шиком». Показывал журналы, где на снимках власовцы вкушали прелести земные.
Приходил в палату и немецкий полковник: «Вот документ, подпиши - и в твоей жизни все сразу изменится. Получишь свободу и новую прекрасную машину. Будешь летать с нашими лучшими асами и так же, как они, получать рейхсмарки. Много, много марок. И женщины у тебя будут - красивые, ласковые...»
Когда в очередной раз он решительно сказал: «Нет!» - ему сделали укол, усыпили и вырезали правый глаз. Враги надеялись, что советский пилот больше никогда не поднимется в воздух.
Наши войска стремительно наступали, и гитлеровцы торопились убраться из Полтавы. В сентябрьскую ночь пленных погрузили в крытые машины и повезли в Кременчуг. Все понимали, что это последний путь.
Драченко и еще один летчик в дороге задушили сидевшего в кузове конвоира. Пять человек успели выпрыгнуть на ходу. Голодные, изможденные, с воспаленными ранами, они брели ночами на восток, ориентируясь по туманной россыпи звезд. Их подобрали разведчики.
ТАЙНУ ЗНАЛИ ДВОЕ
В госпитале Ивана подлечили и вставили протез. В зеркало он увидел, что разницы между глазами нет, только над правым чуть опущено веко. Но что дальше? Даже в пехоту с одним глазом не берут. А как же летать, если главным контрольным «прибором» служит глазомер?
Эти мысли не давали покоя летчику. И когда лечащий профессор прямо заявил, что его летная карьера закончилась и с этим надо смириться, принялся умолять: «Но я же здоров! Вижу вас во всех ракурсах, читаю таблицу от верхней до самой нижней строки. Пожалуйста, напишите справку, в которой бы значилось, что такой-то летчик направляется в свою часть для прохождения дальнейшей службы. Обещаю вам, что кем угодно буду: механиком, укладчиком парашютов, вооруженцем. Даже воду и дрова на кухню возить согласен, только пустите в часть».
И уговорил. В справке ничего не говорилось об отсутствии глаза.
Спрашиваю Николая Наумовича:
- Почему Драченко обратился именно к вам?
- Мы оба окончили Тамбовскую военную школу летчиков, вместе начинали летать на «горбатых», как называли Ил-2, а после окончания обучения младшими лейтенантами попали в авиаполк, который вел бои на Курской дуге. Но главное, пожалуй, нас связывали добрые, искренние отношения. И я сделал все, чтобы восстановить его потерянные навыки. Была у нас на первых порах такая, например, тактика, далеко не всем понятная. Когда Драченко садился, я выходил и дирижировал его посадкой. Одни недоумевали, другие понимающе сочувствовали: человек, мол, только из госпиталя, подзабыл технику пилотирования.
Правда, как отметил Кирток, напарнику трудно было без глаза, и потому в полете Драченко часто открывал фонарь. Товарищи советовали не храбриться. Но дело было не в храбрости: он лучше видел с открытым фонарем.
- Со временем Иван стал у нас лучшим воздушным разведчиком, - говорит собеседник. - Его знал весь фронт. И штурмовиком отличным был. Командир полка посылал его на самые трудные задания.
ПРОВЕРКА ПО ВСЕЙ СТРОГОСТИ
Разоблачили Драченко за несколько месяцев до победы. В домике, где отдыхали летчики, Иван стал платком вытирать лицо - и вдруг один из сослуживцев попятился, как от нечистой силы. Оказывается, вытирая лицо, он перевернул глазной протез на сто восемьдесят градусов. Под бровью отчетливо виднелось бельмо.
Об увиденном сослуживец доложил командиру полка, тот - командиру корпуса. Генерал Василий Рязанов отреагировал так: «Завтра Драченко в полет не выпускайте. Утром решим...»
На следующий день на летном поле полка собралась целая комиссия из лучших пилотов. Прилетел генерал, которому военврач твердо сказал: «Мы считаем проверку бесполезной. Нельзя ему летать. Это наше твердое мнение».
Рязанов хитро прищурился: «Значит, нельзя? А как же он летал? На разведку ходил, группы водил... Ну что же, начнем проверку. Давай, Драченко».
Иван постарался показать все, что умеет. Левый вираж, правый, боевой разворот, крутое пике и вновь набор высоты. Потом аккуратная «коробочка» над аэродромом, и вот уже «ильюшин» четко притерся у посадочного знака. Последовал четкий доклад командиру корпуса: «Товарищ генерал! Старший лейтенант Драченко контрольный полет закончил. Разрешите получить замечания». Тот обнял летчика: «Какие замечания? Да если бы у меня все так летали».
Как потом напишет в своей книге летчик, «теперь мне не надо было постоянно скрывать от товарищей свой «недуг», прятать ночью протез, заворачивая в носовой платочек, класть под подушку, отворачиваться от посторонних глаз».
К слову, сам Николай Кирток получил Золотую Звезду Героя позже, чем его талантливый ученик, - 27 июня 1945 года. Как отмечено в указе, «за образцовое выполнение боевых заданий командования по уничтожению живой силы и техники противника и проявленные при этом мужество и героизм».
Примечательно, что оба фронтовика - и Драченко, и Кирток - после войны уже не летали. Дорогу в небо закрыли врачи. Иван Григорьевич поступил в Военно-воздушную академию, но в 1947 году по состоянию здоровья был уволен в запас в звании капитана. В 1953 году окончил юридический факультет Киевского государственного университета, затем аспирантуру. Работал директором школы, затем заместителем директора Дворца культуры в Киеве.
Николай Наумович, окончив Военно-воздушную академию, служил в ГК НИИ ВВС начальником отделения тактических испытаний самолетов. Позднее его перевели в Главное оперативное управление Генштаба, где более 20 лет ему пришлось заниматься оснащением отечественных Вооруженных сил ядерным оружием. С 1976 года - на пенсии.
Прославленные асы Кирток и Драченко дружили до самой смерти Ивана Григорьевича в 1994 году.
Владимир Гондусов.
Фото из архива: Н. Кирток.
На верхнем снимке: трое друзей у Ил-2 (справа налево)
- Николай Кирток, Иван Драченко, Евгений Алехнович
(звание Героя Советского Союза ему было присвоено посмертно)
