Председатель Совета Федерации и лидер партии “Справедливая Россия” Сергей Миронов в особых представлениях не нуждается. Сегодня он один из немногих, кто принимает реальные решения о том, по какому пути пойдет государство в тяжелые времена. Главный редактор “МН” Николай Кружилин встретился с Сергеем Мироновым и выяснил его взгляды на проблемы ЖКХ, пенсионного обеспечения, национализации, малого бизнеса. Как оказалось, сам спикер и его партия готовят революционные предложения, которые вскоре могут изменить жизнь миллионов людей.
- Сергей Михайлович, в условиях кризиса многие наши читатели жалуются на грабеж со стороны монополистов из ЖКХ, установивших заоблачные тарифы. Что могут сделать Совет Федерации и партия “Справедливая Россия” для обуздания их аппетитов?
- Вопрос абсолютно справедливый. Именно грабеж. Наглость со стороны монополистов беспредельная. К сожалению, те же эпитеты можно применить к отдельным руководителям регионального и муниципального уровня. Некоторые пустились во все тяжкие. Хотя и президент, и премьер неоднократно говорили, что тарифы должны повышаться на разумную величину.
Есть федеральный закон о предельно допустимой доле собственных расходов граждан на оплату жилищно-коммунальных услуг и квартплату. Он устанавливает верхнюю планку в 22 процента. И эта норма в целом выдерживается. Тем людям, которые вынуждены платить больше, положена компенсация. Правда, за первое полугодие 2008 года ею пользовались чуть больше половины от тех, кто имеет на это право. Остальные либо не знают, либо просто не хотят ввязываться в бюрократическую процедуру: ходить по чиновникам, оформлять кучу справок и так далее. Тем не менее для значительного числа граждан компенсация - это благо.
Наша партия предлагает в условиях кризиса снизить предельно допустимую долю с 22 до 10 процентов. Чтобы ни одна семья не платила больше. Это будет абсолютно реальной помощью со стороны государства, и мы всеми способами добиваемся, чтобы правительство откликнулось на наше предложение.
- Схожие проблемы с запредельными тарифами ЖКХ возникают не только у граждан, но и у малого бизнеса. Плюс высокие арендные ставки. Многие в условиях кризиса могут просто не выжить. Но это некая прослойка, которую надо обязательно сохранить. Там работают миллионы людей. Что вы предлагаете? Как помочь небольшим предприятиям?
- Вы абсолютно правы. Нужно их не только сохранить, но и развивать. Малый бизнес в условиях кризиса может дать новые рабочие места. Первое. Мы считаем возможным на год вообще освободить малый бизнес от любых налогов. Второе. Мы поддерживаем идею, предложенную Борисом Грызловым, о том, чтобы на год, а может быть, на два освободить от арендной платы все предприятия малого бизнеса. Выпадающие доходы из муниципальных бюджетов можно компенсировать из федерального бюджета. И третье. Сейчас, после ликвидации многих производств, появляются ниши, которые может заполнить товарами и услугами малый бизнес. Он готов расширять свои производственные площадки. Но у нас есть закон о малом бизнесе и о льготном налогообложении. По нему микробизнес - это 15 человек, малый бизнес - до 100 работающих. Мы говорим: давайте сделаем микро - 20 работников, малый - 120. Вроде бы и увеличим-то на чуть-чуть. Но только представьте: сегодня на малом предприятии работают сто человек, оно хочет и готово взять еще двух, но не может, потому что лишится налоговых льгот. И вот эту инициативу мы тоже внесли.
- Сергей Михайлович, но наряду с беспрецедентными мерами, которые принимает правительство для помощи малому бизнесу, есть и обратные примеры. Принят известный 108-й закон. По нему продление договоров аренды происходит на конкурсной основе. Это касается, кстати говоря, не только предприятий, но и партий, и общественных организаций. Что получается? Какой-то малый бизнес сидит в помещении, платит арендную плату, ничего не нарушает. И вот он должен выйти на конкурс или аукцион. Проиграет - лишится в одночасье не только помещения, но и самого бизнеса. Ваше отношение к этому закону?
- Я за него в свое время не голосовал по одной простой причине. Сейчас мы боремся с коррупцией и проводим или по крайней мере стремимся проводить так называемую антикоррупционную экспертизу законопроектов. Этот закон коррупционноемкий по полной программе. Вот сидит арендатор, вовремя вносит арендную плату. А чиновник за это ничего не имеет. Тут бах - и пришло время конкурса. И сразу к добросовестному предпринимателю придут “хорошие дяди” и скажут: “Хочешь остаться, дорогой, плати”. Получается полный беспредел. Конечно, это нужно пересматривать. Есть и другие подобные законы. Кстати, думаю, что в рамках все-таки не кампании, а реальной, методичной, последовательной борьбы с коррупцией, о чем говорит президент, они будут пересматриваться. Как только где-то чиновнику дается возможность проявить себя, то есть принять то или иное решение, это почти всегда оборачивается коррупцией. Тут нужно красный фонарь зажигать: “Опасность. Здесь сидит коррупционер”. Главное, чтобы не было кампанейщины.
- Мы в нашей газете проводим акцию “Спасем малый бизнес”. Именно против 108-го закона.
- Правильно. Абсолютно правильно!
- Сейчас происходит монополизация многих отраслей. Как вы к этому относитесь? Может, все-таки сделать упор на малые предприятия?
- Малые предприятия нужно развивать. Но вот возьмем наш “Газпром”. На самом деле это один из крупнейших монополистов. И слава богу, что он у нас такой есть. Его дробить - сети отдельно, газ отдельно - это безумие.
Но у нас появилось очень много фактических монополий. У нас есть монополист, допустим, по производству цемента, по производству еще каких-то услуг или товаров. И законодательство с этим не справляется. Федеральная антимонопольная служба, что называется, спит. Или просто не имеет рычагов, или не имеет политической воли начать какие-то процессы. Я думаю, что государство должно создавать по-настоящему условия для конкуренции.
Кстати, мы же видим: как только возникают конкурирующие позиции, то резко меняется ценовая политика у временных монополий. Например, в связи с кризисом многие губернаторы и мэры возобновили так называемую торговлю с колес. То есть дали возможность торговать сельхозпроизводителям. Вот машина. Вот весы. Торгуй за наличный расчет, пожалуйста. Здесь нет никаких рэкетиров. Их охраняют. В результате товары у частников оказались намного дешевле. И тут же падают цены на рынках и в крупных магазинах.
В целом - с точки зрения пресечения монополистической идеологии - государство не должно стесняться. Нужно иметь кнут и пряник.
- Сергей Михайлович, какие статьи бюджета, по вашему мнению, нельзя сокращать ни в коем случае?
- Нельзя сокращать финансирование образования, здравоохранения, культуры, науки. Нельзя сокращать те статьи, которые направлены на сохранение рабочих мест, которые направлены на решение любых социальных проблем. Президент и премьер неоднократно говорили, что все социальные обязательства государство выполнит. Надеюсь, мы увидим это в окончательной редакции бюджета. Наша фракция, кстати, не поддерживала нынешний бюджет, в который вносятся изменения. Если мы сейчас увидим, что все-таки секвестируются социальные статьи, то, скорее всего, не поддержим и этот бюджет.
- Сравнивая российские и американские антикризисные меры, как вы думаете, достаточно ли у нас выделяется ресурсов? Условно: они выделяют триллион долларов, мы - триллион рублей. Кстати, Барак Обама говорит, что США справятся с кризисом к концу года. О России что можно сказать?
- То, что говорит Барак Обама, еще не факт и не признак каких-то подвижек. Сегодня нереально давать прогнозы. По поводу объемов финансирования. Ну конечно, там другая экономика и другие объемы. Я по существу скажу. Во-первых, не знаю и никто не знает, когда кризис сойдет на нет. В любом случае, думая о кризисных мерах сегодня, нужно думать о дне завтрашнем. Кризис заставил нас все-таки менять структуру экономики. С добывающей отрасли переключаться на обрабатывающую и инновационную. Здесь слово, конечно, за хай-теком.
Отдельно о мерах правительства. Минимально необходимые меры они приняли. У меня принципиальных возражений против того, что делает правительство, нет. Но я считаю, что можно было бы сделать все с большим упором на социальную защиту. Меньше помогать банкам и конкретным предприятиям, а больше - людям. Это позиция нашей партии.
Здесь отдельно нужно сказать, что тот самый черный день, ради которого мы отрывали от себя деньги и накапливали Резервный фонд, наступил. И в этой связи логика создания подушки безопасности была правильной. Но абсолютно уверен, что была неправильной практика размещения денег за рубежом. Когда мы кредитовали чужие экономики, вкладывали деньги нашего Резервного фонда в ценные бумаги чужих государств, прежде всего американские, и не давали своей, это была большая ошибка. Где-то сквозь зубы, похоже, и Кудрин это признает. Так он прямо не говорит. Но по крайней мере, выступая за границей, он все-таки признает: “Да, не все действия были правильные”.
Впредь нужно все-таки больше внимания уделять реальной социальной защите населения. Уж как минимум при принятии решений о выделении государственной помощи банкам и предприятиям нужно ставить им определенные условия и вводить ограничения. Требовать сохранить рабочие места, сократить бонусы и выплаты высшему менеджменту и так далее. А так получилось, что банки неплохо поспекулировали за наши деньги на падающем рубле, мало заботясь о том, чтобы направить средства в реальный сектор. За это им ничего не было и не будет. Что я считаю неправильным.
- Сейчас в СМИ, да и в народе, говорят, что предприятия, которым дают деньги, нужно вернуть государству. А потом выставить их на аукцион и продать. Как вы к этому относитесь?
- Я хочу сказать, что в слове “национализация” ничего страшного нет. Крупнейшие экономики капиталистического мира, такие как Великобритании, раз в 15 лет то национализируют угольную и железнодорожную отрасль, то наоборот. С учетом того, что сейчас у многих частных компаний нет денег и государство за них решает долговые проблемы, нужно забирать эти активы. Возможно, для того, чтобы их оздоровить, поставить на рельсы, а потом задорого продать. Единственное, мне кажется, и в прошлой приватизации, и в нынешней, и в будущей было бы абсолютно справедливо законом установить норму, по которой определенная часть вырученных от продажи предприятий средств должна идти на повышение пенсий. Кстати, такая законодательная инициатива нашей фракцией подготовлена и внесена.
То, что продается и раньше продавалось в частные руки, создано трудом и интеллектом старших поколений, которые, мягко говоря, от государства даже спасибо не получили. Уж на масло, которое можно намазать на хлеб, не получили точно. Только на черствый хлебушек. Да и такого хлебушка к концу месяца у многих пенсионеров нет.
- Вы старший сержант ВДВ. Это помогает в жизни?
- Помогает.
- Сколько прыжков у вас было?
- 25. На самом деле действительно помогает. Во-первых, очень хорошая физическая закалка. Перелеты, работа по 16-18 часов. График такой, что пригласить человека на полдвенадцатого вечера - для меня это нормально. Но самое главное: служба именно в десантных войсках дала другое - идеологию. У десантников очень простое кредо: “Нет задач невыполнимых” и “Никто, кроме нас”. То есть никогда не перекладывать ответственность на других, и любая задача должна быть выполнена качественно, в срок и без потерь.
- Как вы отмечаете День десантника?
- 2 августа отмечаю всегда. Последние годы - в Москве и довольно традиционно. В 9 утра я уже у памятника 6-й роте рядом с Музеем Вооруженных сил. Там встречаюсь со всеми своими. Мои - это все, кто носит голубой берет и тельник. Возлагаем венки. Потом я обычно еду на Поклонную гору. Подхожу к нашим братишкам, поздравляю, общаемся. Немножко хулиганю.
- Это как?
- 2 августа открываю окно служебного автомобиля, выставляю большой флаг ВДВ и рассекаю по улицам Москвы. А все мои братишки кричат: “Слава ВДВ!” Я понимаю, что это вызывает удивление. Тем более лицо охраняемое: впереди ГАИ, сзади еще одна машина. Такой эскорт. Но десантники - они ж шебутные. Поэтому я себе один раз в году это позволяю.
