Когда-то и их любовная лодка разбилась о быт. Как казалось, вдребезги. Меньшов уехал в другой город, Алентова осталась одна с маленькой Юлей на руках. Ради дочки спустя несколько лет они сошлись вновь и… за долгие годы еще ни разу об этом не пожалели.
Сегодня Алентову без Меньшова, как и Меньшова без Алентовой, представить просто невозможно. Они всюду вместе, в горе и в радости. За десятилетия слились воедино, стали одним целым. Знают ли все друг о друге? Вот и проверим…
ВЛАДИМИР МЕНЬШОВ: «Вера – человек, который в настоящем счастья в полной мере не ощущает. В ней постоянно живет тревога, что хорошее исчезнет, поломается…»
– Думаю, прав наполовину, – комментирует слова мужа Вера Валентиновна. – Действительно, моменты, когда я ни о чем не думаю, выпадают крайне редко. Всегда есть какая-то тревога: не по одному поводу, так по другому.
– Видели в своей жизни много горя?
– Зависит от того, что считать горем. Теперь, по прошествии лет, я не могу сказать, что жизнь моя была абсолютно безоблачной и счастливой. Родилась во время войны, послевоенное детство было непростым. Но оно было сложным для всех детей моего возраста, поэтому я не считала себя особенно обездоленной. В молодости и неустроенность была, и бедность. Но и это я не считала горем – вся страна жила бедно, неустроенно. А потом, понимаете, все от воспитания зависит. Меня воспитали достаточно строго, с пониманием того, что нужно быть довольной тем, что у тебя есть, что нужно уметь радоваться…
– И главное, так понимаю, не вспугнуть удачу. Вы ведь суеверный человек?
– Наверное. Не в смысле: кошка пробежала – это мелочь. А, положим, если начинаю какую-то работу, я предпочитаю о ней не говорить. И это чисто суеверный страх, поскольку еще неизвестно: выйдет ли твоя работа, получится ли она, какова будет ее судьба.
– А сомневаться лучше в одиночку? Вы самоед по природе?
– Даже не знаю, может быть. Всегда думаю: правильно ли я сделала, неправильно. Может быть, не нужно было; зря, может быть. Но тут понимаете, какая история: я стараюсь поступать так, как велит мое сердце. Но это может не совпадать с тем, чего вы от меня ждете. И тогда я начинаю думать: может, то, что я так поступила, вас каким-то образом обидело. Может, напрасно я. Может, нужно было как-то иначе. Но раздумывая, возвращаясь мыслями назад, обычно приходишь к выводу: да нет, наверное, и сейчас поступила бы так же.
– Странно, со стороны вы кажетесь абсолютно уверенной в себе женщиной, всегда убежденной в своей правоте.
– Нет, я совсем не уверенный в себе человек. Может, и была бы такой, если б у меня не было мужа. Я рано вышла замуж. А разница между одинокой женщиной и женщиной замужней – колоссальная. Потому что одинокая женщина тащит на себе все, а у замужней всегда есть возможность спрятаться за спину. И если бы вы спросили моего мужа, вряд ли он бы сказал, что я сильная, самоуверенная.
ВЛАДИМИР МЕНЬШОВ: «Я предлагал главную роль Ирине Купченко и Маргарите Тереховой, и если бы они согласились на пробу, у Веры шансов никаких бы не было».
– Абсолютная правда. Эти замечательные актрисы были любимицами публики и начальства. А я была никто. И если бы они попробовались, конечно, у меня бы шансов не было. Но они даже не согласились на пробы, таким образом я была представлена среди таких же неизвестных актрис, как и сама. И этот тендер выиграла.
– Но это не жесткие слова в ваш адрес?
– Ни в коей мере. Вряд ли Володя предложил мне сниматься, если бы считал, что я не справлюсь. У него была масса вариантов. Итальянцы хотели, чтобы он сделал фильм с Марчелло Мастроянни – Володя отказался, потому что его не устроил сценарий. Чехи приглашали снимать картину, – а мы в то время очень трудно жили, – и он тоже не согласился. Он человек принципов: если с чем-то не согласен, уговорить очень сложно.
– Сами вы когда поверили в то, что хорошая актриса?
– Внутренне, для себя, я всегда это знала.
– А еще говорите, что неуверенная в себе женщина.
– Это разные вещи. Можно быть очень хорошим актером, и вляпаться так! Никто не застрахован от неудач: каждая новая роль несет в себе как победу, так и полный крах. Но у меня всегда было ощущение, что я многое могу. Когда мне было семь лет, какая-то девочка в театре заболела, и мою маму попросили, чтоб сыграла я. И когда мне задают вопрос: когда я стала актрисой, я отвечаю: вот тогда. Для меня это не составляло никакого труда, я почувствовала, что попала в свою среду. Почему такая уверенность существует? А вы спросите у любого первокурсника – он вам, может быть, не скажет, но на самом деле он считает, что очень хороший актер. Потому что попадает в ту среду, где чувствует себя на месте.
– Но жизнь-то обламывает: ты считаешь, что самый лучший, а кто-то может считать иначе.
– Но вы же спрашиваете, что считаю я. Да, а кто-то скажет, что я самая плохая. И есть масса людей, которые не принимают меня как актрису. Да ради бога. В молодости, быть может, такие слова ранят. А с возрастом понимаешь, что людей масса, воспитание у всех разное, уровень культуры разный. Каждый может высказаться. А главное – имеет право. У нас профессия публичная.
– А если кто-то скажет: ну что Алентова – где бы она без Меньшова была?
– Наверняка, кто-то так и говорит. Более того, я вам скажу – это чистая правда. Я могла себя чувствовать каким угодно генералом, но все, что ты чувствуешь, это ведь нужно еще предъявить миру. И если бы не было режиссера Меньшова, который решил снимать фильм «Москва слезам не верит»… Другое дело, что мне не нравился сценарий. Но! Он тем не менее решился сделать эту вещь, решился дать мне эту роль, и таким образом люди узнали, что существует актриса Вера Алентова.
– Так почему бы вам не сказать по-другому: кем был бы Меньшов, если бы не Вера Алентова?
– Можно и так сказать. Тоже правда. Мы поженились очень рано, еще студентами. И конечно, имели друг на друга огромное влияние.
ВЛАДИМИР МЕНЬШОВ: «Если говорить по большому счету, я без нее не проживу. А она без меня – уж совсем не проживет. И Вера это отлично понимает».
– Согласна. Когда люди проживают долгую жизнь вместе, они становятся единым целым. И если отсечь половину, человек не выживает. Или, если он живет, то именно выживает. Наверное, Володя считает меня более слабой, чем он сам. Наверное, женщине сложнее, чем мужчине, и, наверное, он это имел в виду.
– Если его долго нет рядом, все валится из рук? У вас же были длительные разлуки?
– Были, да. Но это совершенно другое, он говорил о смерти. Есть разница: если я знаю, что муж уехал в командировку, или это расставание навек. Другое дело, что я вряд ли представлю, что мы можем расстаться надолго.
– Но в вашей жизни был эпизод, когда три года жили порознь.
– Да, был. Это было в молодости, и это было естественно… Вы же меня спрашивали о теперешней жизни, я вам отвечала. А раньше – да, мы расходились, жили отдельно друг от друга. И могу сказать, что в принципе такие длительные разлуки иногда соединяют пары вновь.
– И сейчас вы считаете, что та разлука была полезной?
– Да, безусловно.
– Но почему? Такие неразрешимые проблемы?
– Вы знаете, во-первых, любовная лодка разбилась о быт – это правда. Я жила в своем общежитие, он – в своем. Он – студент, я – артистка, получающая 60 рублей. Мы жили очень трудно, можно сказать, невероятно трудно. Без денег, без жилья, с маленьким ребенком. Без няни, без возможности ее нанять. С работой, которая должна быть… Ребенок – это в общем-то всегда критическая ситуация. Он просыпается в шесть утра, в ясельки мы Юлю отдали очень рано, просто потому, что не было возможности другой, я не могла не работать, нам просто не на что было бы жить. И разумеется, вот эта усталость дикая потом в результате вылилась… Ведь кажется, что было бы намного легче, если бы не этот человек… В общем-то, узнаваемая ситуация, правда?
– За эти три года вы и ваш муж могли устроить свою личную жизнь?
– Могли. Однако вот почему-то, понимаете, этого не сделали: ни один, ни другой.
– Сейчас ваши имена не отделимы друг от друга. Из-за чего можете поругаться? И часто ли это происходит?
– Ну, вообще, мы шумная семья. Из-за чего угодно. Шумно можем выяснять отношения, если что-то кому-то не понравилось, а кому-то понравилось; что нужно сделать так – нет, нужно сделать иначе. Это не носит характер скандалов, но это всегда очень шумно, очень темпераментно. С обидами даже. И если кто-то нас не знает, запросто может подумать: что это такое, это что они, с ума сошли, что ли? В принципе это, наверное, даже смешно. Но поскольку так было всегда, то мы как-то привыкли…
ВЛАДИМИР МЕНЬШОВ: «Вера была девушкой выдающейся красоты, у нее была куча поклонников, на улицах приставали. Когда я ее знакомил с кем-то, у людей округлялись глаза, они думали: ну раз такая девушка его выбрала, значит, в нем что-то есть».
– Значит, у вас было много кавалеров?
– Да, и что?
– Нет, ничего. Просто вот еще одна фраза Меньшова: «Во мне слабо развит орган, отвечающий за ревность». И одно с другим, как кажется, не совпадает.
– Почему? Во-первых, совпадает. А во-вторых, я думаю, каждый мужчина немного лукавит, когда так говорит. Он может думать, что это не ревность, потому что ревность – это всегда нож в зубах; ему кажется, что это называется каким-то другим словом. Ну а в-третьих, может, просто повода ему не давала.
– Поэтому и сомневаешься. Как можно такую красивую девушку, женщину не ревновать?
– Вот говорят, что ревность – чувство средневековое, устаревшее. Мне кажется, это неправда. Ведь ревность бывает не только к другому человеку. Ревность – это чувство, когда не хватает внимания человека, который тебе дорог. Он может быть занят работой, чтением газет, компьютером или увлечен другими женщинами – не важно. Просто если человек дорог, то ты бы хотел, чтобы большая часть времени, внимания была посвящена тебе. А если она посвящена еще чему-то, тебя это огорчает. Это и есть, как я называю, чувство ревности. И думаю, что без такой ревности не бывает. Ведь хочется, чтобы глаза любимого мужчины смотрели на тебя влюбленно всегда. Говорят, любовь со временем проходит, перерождается. Если так, я думаю, женщину это обижает. И мужчину, кстати, тоже.
– Но это не мазохизм, скажите, когда муж снимает вас в откровенных сценах?
– Странные вещи говорите. В тот момент, когда он делает картину, он режиссер. Это разница.
– И перестает быть вашим мужем? Но человек же еще, мужчина…
– Во вторую, в третью, в пятую очередь. В первую очередь он думает очень усиленно над тем, как это сделать, как извлечь то, что он хотел бы, чтобы поняли люди… Знаете, когда-то мы играли спектакль «Шоколадный солдатик». К девочке, которая жила со мной в общежитии, приехал брат, и он спросил меня: как же вы на сцене целуетесь, ваш муж как вас еще не убил? Понимаете, в принципе это вопросы несколько странные. Это же понятно, что целуюсь не я, а тот человек, который на сцене. И это не имеет никакого отношения к личной жизни.
– Еще вопрос, который очень всех занимал после фильма «Зависть богов»: вы – не вы в той сцене?
– Я. Я – это я.
– Но «я» здесь тоже «не я», а «тот человек, который…»?
– Нет, вот тут как раз было трудно решиться. Более того, я вам скажу: если бы это был не мой муж, я бы оговорила каждую деталь. Я прекрасно понимала, что он покажет только то, что красиво, и уберет то, что не очень. Именно потому, что это мой муж. Ему я доверяла абсолютно и полностью… Да, споров тогда было очень много. Но все они бессмысленные. Потому что: ну если даже все не я. Вот все – не я, а сейчас делают на компьютере что угодно. Но если вас захватило то, что я делаю, то какая вам разница?!
ВЛАДИМИР МЕНЬШОВ: «Созданием имиджа у нас занимается Вера. В чем выйти, как себя вести – раньше я не придавал этому значения, плевал на все, а теперь понимаю, что нельзя».
– Ну, каждый человек думает, в чем выйти. Одно дело, если на субботник, и совсем другое... И в семье этим занимается женщина.
– Вы всегда должны, что называется, держать марку?
– В принципе всегда. Именно потому, что человек публичный. Даже на отдыхе. Вообще, желательно отдыхать там, где тебя никто не знает, где ты можешь себе позволить быть самой собой и не давать постоянно автографы.
– Что для вас более недопустимо: выругаться вслух или выйти из дома ненакрашенной?
– Да нет, слов плохих я сказать не могу, скверных, – мат предпочитаю вообще не употреблять. Ненакрашенной?.. Да нет, пожалуй, тоже не выйду. Это все равно одежда актера – надо иметь какой-то макияж.
– А при семейных неурядицах как нужно себя вести? Например, дочь ваша тоже не так давно и разводилась, и заново сходилась. Как нужно было вести себя в данной ситуации?
– Мне? Я считаю, что вела себя замечательно. Потому что я никогда ничего не знала об их семье, абсолютно не вмешивалась. У нас большая квартира, они могли бы жить у нас, но они снимали. И правильно делали: молодая семья должна сразу жить отдельно. Для того чтобы у них складывались свои отношения без вмешательства взрослых. То, что происходит в семье, – это только их дело, ни в коей мере не мое.
– Мудрые слова. Но в жизни, сами знаете, мы не всегда поступаем мудро.
– Поступаем. Мы не поступаем мудро от скученности, от тяжести жизни. Я Юле сразу сказала: ничего мне никогда не говори. Потому что: что бы ни случилось, я невольно приму твою сторону, не буду объективной. Я очень хорошо приняла ее мужа: он милый, интеллигентный человек, замечательно относится к ребятишкам. Как и что там – я считаю, это нас касаться не должно.
– А карьера вашей дочери в какой мере вас касается? Тоже предпочитаете не вмешиваться?
– А как я могу ей помогать в работе? Она сложившийся человек. И очень рано сложившийся. Более того, когда два медведя в одной берлоге, а тем более – три, четыре… И мы только потому уживались в этой берлоге, что ни в коем случае на территорию другого никто не имел права заходить. Никогда. И это самое правильное, что могло быть. Мы все очень разные люди, очень индивидуально разные. И чтобы нам эту индивидуальность сохранить, нужны были только такие условия…
Фото РИА "НОВОСТИ"
