Она отметила свой юбилей тихо, без помпы. А между тем Тамара Семина - одна из самых знаменитых киноактрис своего поколения. Чье имя вот уже полвека окутано самыми разными тайнами и легендами.
-Тамара Петровна, расскажите: как провинциальная девочка из школы рабочей молодежи города Калуги произвела такой фурор во ВГИКе, а затем и на экране?
- С ума сойти! В Калуге меня приняли в пединститут без экзаменов после вечерней школы. И мама радовалась, что я никуда не уеду. И Булат Шалвович Окуджава, который вел у нас русский язык и литературу... И тут! Подружка - совершенно случайно, за компанию - привела в драмкружок, я что-то прочитала вслух. Преподаватель вдруг и говорит: «Девочка, тебе бы учиться на актрису!» Недолго думая, забираю документы из пединститута, занимаю 100 рублей у соседки, пишу записку маме: мол, не ищи. И - в Москву!
А дальше началось «очевидное-невероятное». В Москве села в первый попавшийся троллейбус и приехала ко... ВГИКу (не догадываясь даже о его существовании), потому что заснула в троллейбусе, а это конечная остановка. Но документы уже не принимали - был перебор. Что делать? Иду по коридору и думаю: «Завербуюсь на Дальний Восток, буду ловить рыбу. Маме потом напишу». А навстречу Ким Тавризян - декан актерского факультета. Увидел меня, бредущую по коридору, грустную, мятую, лохматую. Узнал, в чем дело, привел обратно в приемную комиссию: «Возьмите у этой несчастной документы, на нее же без слез смотреть невозможно!» И взяли...
Первое время в общежитии без матраса в уголке на полу спала. Соседкиных денег почти не осталось. Я покупала большой батон, разрезала на тонюсенькие ломтики: ломтик на день и много воды. И все время искала объявления - завербоваться, чтобы денег заработать. Ну дура полная!
А вступительный экзамен - это песня! Голосок у меня был тоненький-тоненький, писклявый-преписклявый, и говорила я очень быстро, почти скороговоркой. Поэтому басня «Осел и соловей» и 11 строчек прозы так рассмешили комиссию, что меня... приняли.
«ПОСЛЕ «ВОСКРЕСЕНИЯ» ПРЕДЛАГАЛИ ТОЛЬКО ПЬЯНЬ И РВАНЬ»
- На первом же курсе вам разрешили сняться в «Двух Федорах», а еще три года спустя - в «Воскресении» у Михаила Швейцера. Как он вас нашел?
- Именно «разрешили», потому что подобное было под полузапретом... А «откопала» меня его жена, Софья Абрамовна Милькина, что-то во мне она углядела. Пришла и сказала Швейцеру: «Надо ее попробовать!» А перепробовался на Катюшу Маслову тогда весь Советский Союз - все наши звезды, половина МХАТа. Потом осталось нас трое - уже гремевшие на весь мир Зинаида Кириенко, Татьяна Самойлова и я, никому не известная четверокурсница, у которой за плечами только «Два Федора» и «Все начинается с дороги». Но утвердили меня, причем единогласно - небывалый случай!
- Были на «седьмом небе» от счастья?
- А я, если честно, в тот момент ничего не понимала. И тут начались мои муки - необходимо было поправляться на 8 килограммов. Катюша ведь не худенькая, а во мне тогда было всего-навсего 43 килограмма. Меня кормили все пять этажей общежития - все прокислое, подгорелое, пересоленное в мою комнатенку тащили. Я ела, не разбирая вкуса. Потом, когда уже начались съемки, меня за ручку водили есть восемь-девять раз на дню, чтобы я, не дай Бог, не похудела.
- Это правда, что после «Воскресения» не было отбоя от предложений на роли «падших женщин»?
- О да! Меня засыпали сценариями, где я должна была играть только пьянь и рвань. Открываю, например, сценарий «Донской повести» и читаю: «В сарае лежала красивая пьяная женщина. Подол ее платья был задран...» Мне предлагали сыграть гувернантку, соблазненную барином, в картине «Гулящая». И так далее. Я от всего отказалась.
Сразу после «Воскресения» меня пригласил МХАТ. Алла Константиновна Тарасова сказала, что ее сменит только Тамара Семина. А Тамара Семина... не пошла. Приглашали в Малый. Главный режиссер Борис Равенских говорил: «К ногам этой актрисы брошу весь репертуар. Пусть играет все, что хочет». Меня звали сразу после первой серии. Я встретилась с Царевым (худрук Малого. - Ред.) и сказала, что мне нужно два-три года, чтобы войти в репертуар, а впереди у меня вторая серия: приду, мол, и буду Фигаро здесь, Фигаро там? Я так не могу, слишком серьезно отношусь к театру…
- К театру - серьезно. А к любви?
- О, любовь! По жизни так случилось, что в меня все влюблялись... (смеется). Даже преподаватели. В восьмом классе мне признался в любви учитель физики. Я сгорала от стыда и не знала, как же быть - завтра урок. Затем была школа рабочей молодежи. В отличие от сверстников у меня не было романтических прогулок под луной, страстных поцелуев у подъезда. На романы просто времени не было. Я училась и работала. И ничегошеньки вокруг не замечала. А лет 20 назад в Доме кино... Стоят Булат Шалвович Окуджава и Тодоровский Петр Ефимович. Окуджава говорит: «Петь, как же я был в нее влюблен! А она - моя ученица...» Петр Ефимович тоже говорит: «Да кто же в нее не был влюблен! И я...»
- Один из слухов о вас гласит: у Семиной тысяча и один бурный роман...
- Может, и больше, не считала (смеется). Более того, открою вам страшную тайну...
Я целовалась с Михалковым,
Любовь к Никите не тая,
Спала с красавцем Куравлевым,
Бернесу изменяла я,
На пляже с Дуровым лежала,
Пила с Матвеевым вино,
А от Никулина рожала...
Как жаль, что это все - в кино.
На самом деле всю свою жизнь я любила одного мужчину - моего единственного мужа Володю Прокофьева, с которым мы вместе учились во ВГИКе. Кстати, насчет слухов. Во время съемок «Воскресения» про меня кто-то из актрис сказал: «Думаете, почему именно она играет? Она со Швейцером живет!» И вот Швейцер в кадре, как обычно, подходит ко мне: «Так-так-так, детка. Это одерни - ручки худенькие вылезают...» Поправляет кудряшечку - это такая репетиция у нас. А я ему: «Михаил Абрамыч, что вы со мной сюсюкаете, ей богу!» Софья Абрамовна подходит: «Деточка, что с тобой?» Я при всей съемочной группе: «Что вы заладили: «деточка, деточка»! Я живу с Михаилом Абрамовичем, все об этом знают! И только вы не знаете, все за «деточку» держите...» Она как начала хохотать... Артистки притихли. И больше никаких сплетен я не слышала.
«ОТКАЗАЛАСЬ ПЕРЕСПАТЬ - ПОПАЛА В ЧЕРНЫЙ СПИСОК»
- Неужели никогда не влюблялись на съемочной площадке?
- Наоборот, в меня все партнеры влюблялись! Шукшин даже делал предложение. После съемок «Двух Федоров» ни с того ни с сего вдруг заявил: «Да брось ты этого интеллигента! Выходи за меня». Смешно. А другой (не буду называть кто) все удивлялся: «Тамар, ни черта не понимаю. Все мои партнерши в меня были влюблены без памяти. Что с тобой?» Потом про меня говорили: «С Томкой? Дохлый номер!»
А с Володей мы поженились еще на втором курсе. Были настоящими друзьями, доверяли друг другу, вместе репетировали роли. И были как единое целое. Володя был потрясающий мастер дубляжа. Практически все мировые звезды когда-то говорили его голосом. Он два года не дожил до нашей золотой свадьбы...
- Как вы считаете, вам удалось реализоваться полностью?
- Василий Борисович Ливанов, с которым мы снимались в «Коллегах» и которого я безумно ценю и люблю как партнера, всегда говорил: «Ты совершенно нераскрытая актриса». Я и сама знаю: и доли того, что умею, не сыграла. И даже знаю почему.
- Почему?
- Кое-кому не угодила. Кое-кому очень нежно и мягко, но отказала.
- Предложение было, разумеется...
- Банальным - переспать! Противно... Знаете, сколько я, особенно в юности, слышала фраз типа: «У тебя все будет»! Отказывалась от подарков, посылала министров... Они очень удивлялись, ведь не секрет, что огромное количество моих коллег решали свои кинопроблемы таким образом. Но просто у меня другая профессия... На мои отказы мне обычно говорили: «Не боишься, что больше не будешь играть ни в кино, ни в театре?! Просто тихо исчезнешь, и тебя забудут...» Я рассуждала так: я маленький человек, кому надо из-за меня затевать возню масштаба Госкино и Союза театральных деятелей. Оказалось, надо. После 1981 года я стала ощущать, что действительно мстят. Приглашают на главную роль в Киев, неделями уговаривают: «Только приезжай, будешь жить как королева...» Соглашаюсь. И вдруг они исчезают, а через месяц узнаю, что вместо меня уже играет другая актриса. И все повторяется - раз, два, три, четыре... Позже я узнала, что существует негласный черный список, и довольно большой. Я же не одна такая - отказница...
- Вы женщина резкая. Наверное, у вас много врагов?
- Наверное. И это очень хорошо. Могу послать запросто. Правда, делаю это интеллигентно, мягко. Однажды пришлось отправить куда подальше целую приемную комиссию райкома партии. Как известно, в те годы, чтобы поехать за границу, нужно было пройти собеседование: достойны ли вы представлять нашу страну на вражеском загнивающем Западе. Вопросы - караул! «Какие там полезные ископаемые?» «Какие реки протекают?» «Кто там лидер коммунистической партии?» Бред полный! Ощущение, что перед тобой группа сумасшедших. И от этих ненормальных зависит, выпустят тебя или нет. Ну и однажды не выдержала - сорвалась...
- Выпустили?
- Тогда, как ни странно, да. Невыездной я стала чуть позже, когда в какой-то из поездок «не сошлась характером» с кагэбэшником, который был к нам приставлен и настучал куда следует. Якобы Семина вела себя не как должно посланнику страны победившего социализма - восторгалась достижениями врагов... А этого не могло быть по одной причине: как там себя вести, меня инструктировала лично Изольда Извицкая. Мы в Париже спускались по трапу самолета, и первое, что она произнесла, вдохнув парижский воздух: «Паразиты, как же они загнивают!» Мы бродили по улицам, глазели на витрины, и она, красавица, не меняя своей очаровательной улыбки, говорила: «Разве это легкая промышленность?» Все эти слова предназначались для меня, чтобы я, не дай Бог, не прокололась и не показала своего восторга. А на самом деле мы сходили с ума от всего, что видели, начиная с обыкновенной косынки. Не могли оторвать глаз от парфюмерии, которая нам и не снилась. Я уж не говорю о нашем многострадальном женском белье! Когда на очередной кинофестиваль в Москву приехал Жерар Филип и ему показали наше женское белье в каком-то магазине, он с изумлением произнес: «Боже мой, неужели с таким бельем возможна такая рождаемость?!»
- Тамара Петровна, а какая вы дома?
- Разная. И молчаливая, и веселая. Трудяга. То стираю, то пылесосю. Ничего не люблю делать, но надо. Живу скромненько. Но - в ногу со временем!
