Красивая актриса – уже вырисовывается определенная картинка. Жена Гафта – звучит вообще как приговор. Но – долой стереотипы! Ольга Остроумова – нетипичная актриса. Кажется, и нетипичная женщина. – А может, и типичная, – вздыхает она. – Типичная русская баба…
-Да, я не типичная актриса, сразу вам скажу. Я не рвусь играть, не звоню режиссерам, не завязываю с ними какие-то домашние отношения. Не жду похвал ни от кого – сама все про себя знаю… – говорит Остроумова.
– Если не типичная актриса, значит, работа не на первом месте?
– Я не фанатично преданная актриса. Нет, не работа на первом месте – жизнь. Сама жизнь: дети, семья...
– Для женщины важна очень и личная жизнь. Ею вы довольны?
– Она не была безоблачной, не была какой-то очень легкой. Но она такая, какая есть. И если у меня двое прекрасных детей от этой личной жизни – самое главное для женщины, поверьте мне, – значит, она удалась. А уже и внуки замечательные!
– Мужьям своим все простили? Двум предыдущим имею в виду.
– А какие два предыдущих? Ну, один брак – это еще в студенческие годы: ему нечего было прощать, ему меня надо было прощать, я же от него ушла. Правда, я и от Левитина (известный театральный режиссер, второй муж Остроумовой. – Ред.) ушла сама. Но… Но, знаете, Бог ему судья – это я уже про Левитина. Не могу сказать, что вот простила, что так все отпустила. Как-то… успокоилась, что ли.
– Вы прожили с Левитиным 22 года, он наверняка и сейчас для вас родной человек…
– Нет. Вот такой характер – я отрезаю, и все.
– Он же целую книжку написал, где просит у вас прощения. Так и не простили?
– Ну почему, я же сказала, что не имею никаких претензий… Понимаете, я отдана была ему полностью, всю свою жизнь подчинила ему. Если бы не полностью, а частичкой. А у меня личного ничего не было – только все его. И это разрубить было очень страшно… Но я прожила, пережила, понимаете. Да, он отец моих детей. И детям я никогда не запрещала видеться с отцом. Даже когда мы расходились, постаралась все им объяснить: он навсегда ваш отец, что бы между нами ни было, и другого отца быть не может…
– Левитин до сих пор вас любит?
– Это я не знаю, это его личное дело.
«Я В ГНЕВЕ ГОРАЗДО СТРАШНЕЕ»
– Тогда скажите, пожалуйста, что такое быть женой Валентина Гафта?
– Как выразился Дуров, как-то поздравляя меня с днем рождения: «Жить с Гафтом – это подвиг» (смеется). И я ощущаю это каждый день.
– То есть?
– Нет, не надо, не хочу расшифровывать.
– А ему тяжело быть мужем Ольги Остроумовой?
– Думаю, да. Конечно, лучше, когда жена все время говорит: «Замечательно! Потрясающе! Ты гений!» Я этого не делаю. Скажу: да, это получилось; да, хорошо – вот мои самые большие похвалы.
– Актер Михаил Козаков, как известно, пять раз был женат. Сначала жена им восхищалась. Потом привыкала. И когда переставала каждый день возносить до небес, ему становилось скучно, он искал новую почитательницу таланта.
– Ну да, таковы мужчины, они хотят женщину подчинить. Очень откровенно сказал Кончаловский: «Я хотел найти себе удобную жену». Вот чтобы ему было удобно – о ней не сказал в данном случае ни слова. А как ей быть в этой ситуации? Нет, я с этим не согласна.
– Как делятся бытовые обязанности в семье? Такое впечатление, что все на вас – Валентин Иосифович – большой ребенок.
– Вот они не делятся, в том-то и дело (смеется). И когда я начинаю немножко бунтовать, то появляется абсолютное недовольство.
– А недовольство Гафта – это что-то страшное?
– По-разному. Он, надо сказать, не такой страшный, как кажется. Как его малюют. Когда я в гневе, я гораздо страшнее.
– С какими его качествами вы не можете смириться?
– Нет, не будем об этом. Какие мне нравятся, могу сказать. Он великолепный артист, талантливейший человек. Во многом. И в стихах своих, которые он беспрерывно пишет. Хотя везде декларирует, мол: я при Оле перестал писать стихи – она запрещает. Это все чушь собачья, никому ничего я не запрещаю. Просто, когда приносит мне то, что написал, я говорю: вот это мне нравится, а это нет. И все – сразу недовольство, сразу «запрещаю» – остальные-то говорят: гениально! Но есть стихи просто замечательные. Я уж не говорю об эпиграммах, это вообще сложнейший жанр.
– На вас что-то не припомню гафтовской эпиграммы.
– Не было.
– Боится?
– Нет, думаю, не доросла. Не настолько яркая личность, чтобы про меня эпиграмму писать. А насчет «боится» – он никого не боится, он иногда играет, что меня боится.
– Конечно, он же большой актер. Но что-то делает от вас втихаря, зная, что может вызвать грозу?
– Ну не знаю. Например, он уезжает куда-то один. И мимоходом так: ну, я куплю себе маечек. Да, говорю, у тебя уже 20 маечек есть, купи себе еще. «Нет-нет! Они все уже плохие! У меня ничего нет!» Приезжает, купив себе маечки, что-то там еще, еще. И предваряет мою реакцию: «Это недорого, это недорого!» Как будто я ругаюсь, понимаете. А я уже ничего не говорю: ну купил и купил.
«ГАФТ И НЕ ЗНАЛ, ЧТО ТАКОЕ ДЕТИ»
– А главный добытчик в семье кто?
– Он. Я считаю, у нас все равно не равнозначная оплата женского и мужского труда. Но на детей я стараюсь у него не брать – притом что он очень помогает детям, – не выколачивать из него, это мои дети…
– Как Валентин Иосифович сошелся с вашими детьми?
– Замечательно. Мишку он просто обожает, как собственного. А сейчас приехал из поездки и привез внукам какие-то вещички. И каждый раз звонил: ну как там маленькие? Так трогательно.
– Выходит, он себя дедушкой тоже ощущает?
– Не знаю, кем он себя ощущает, может быть, и не очень ощущает, не хочет ощущать себя дедушкой. Но хочет он или не хочет, эти маленькие существа проникают ему в душу.
– Гафт вообще из породы мужчин, что любят детей?
– Валентин Иосифович? Я думаю, он никогда и не знал, что такое дети. Детей надо вырастить, тогда ты понимаешь, что это такое. А первый ребенок в его жизни – это Мишка, лет десять ему было, когда Валя появился в нашей семье. И сначала, от того, что Мишка вел себя не как ребенок, который не принимает чужого дядю, а вел себя очень деликатно и хорошо, Валя ему ужасно не верил. Говорил: он лицемерит, он при мне такой, а без меня, наверное, гадости про меня говорит. Я уверяла: он ничего про тебя не говорит, у него есть отец, он не воспринимает тебя как другого отца, воспринимает, как моего друга. Валя не верил. А потом, поняв, что Мишка такой, какой он есть, безумно его полюбил.
– Гафт в свое время играл Воланда. Вы – Маргариту…
– Не играла я Маргариту. И почти даже не репетировала. Левитин сразу попал в больницу, и на этом репетиции прекратились. Маргаритой я была в другом. Вот когда сказала вам, что отдала Левитину всю свою жизнь – это и есть Маргарита.
– То есть Левитин был для вас Мастером. А Гафт не стал Воландом?
– Нет, думаю, не стал. Он не Воланд точно – не надо, он нормальный человек!
– Мне кажется, вы такие разные.
– Он Дева, я Дева. Он Свинья и я Свинья…
– Вы – сгусток энергии, а Валентин Иосифович…
– Ну да, вальяжный такой. И что? Он мне говорит: утихомирься, я ему: давай поживей. Сказала же: я простая русская баба, ну а кто, если не я? Если никто не делает, я иду и делаю.
– Наверное, и русской бабе хочется, чтобы русский, ну или не очень русский мужик…
– Русская баба об этом не думает… Нет, ну, конечно, хочется. И самое обидное у меня в жизни бывает, когда к вечеру приходишь домой, валишься с ног и говоришь: Боже, как я устала! И в ответ: а чего ты устала? Вот это «чего ты устала», такое непонимание, – обижает ужасно…
– Тогда последнее. Что за сообщения проходили несколько лет назад, будто Валентин Гафт уходит в монастырь?
– Ой! Это Миша пошутил по телефону. Мы ездили в какой-то монастырь, дома раздался звонок: «Где Валентин Иосифович?» – «Он ушел в монастырь». Это настолько Аверченко, Зощенко напоминает. Вот что угодно скажи, абсурд, – и сразу подхватят, раздуют. Смешно так: Гафт – и в монастырь! Ну, вы можете себе представить?..
МУЖ О ЖЕНЕ
Валентин Гафт:
– Для меня эти 17 лет (Гафт и Остроумова поженились в 1996 году. – Ред.) – как один день. А Оленька в моем восприятии улучшается, улучшается и только улучшается. У нас нет общества взаимного восхищения. Мы чувствуем друг друга без лишних неважных и ненужных слов. Оля – человек чистый, святой. Она содержит всю семью. На ней весь дом. У нее двое детей, трое внуков. И я. А она всегда в колоссальной форме. И никто не слышит от нее ни стона, ни вздоха…
Фото ИТАР-ТАСС
