Ольгу Кормухину попытались втянуть в скандал с Ириной Аллегровой. В эфире программы «Достояние Республики», посвященной «императрице», крупным планом показали, как Кормухина в разгар действа вышла из зала.
Некоторые усмотрели в этом некий демарш. Дескать, Аллегрова вела себя вызывающе, шоу, как показалось им, получилось с налетом гламура и пошлости, против чего, собственно, всегда и выступала рок-певица Кормухина. Вот, мол, она и ушла. В знак протеста!
«С АЛЛЕГРОВОЙ НЕ КОНФЛИКТУЮ»
- Ольга, что же там было на самом деле?
- Я пришла, поздоровалась с Ириной, сказала ей теплые слова. Но при монтаже это вырезали, зато показали, как я ушла из зала... Да ничего я не демонстрировала! Просто наш выход сильно задержали, а у меня через несколько часов самолет - лететь на концерт, до этого надо было кое-что успеть. Да еще дочка приболела, дома одна.
Если бы я «протестовала», как написали, я бы просто не пришла на съемки. Но я давно уже ничего не демонстрирую, я на своем месте делаю то, что могу.
- Но программа-то действительно получилась не фонтан?
- Зато как мы с Сашей Ивановым сделали песню «Я тебе не верю!»! Мне позвонила автор Лена Стюф, с которой мы дружим: «Оля, мне все звонят, говорят, как здорово - песня получила второе рождение!» А я поменяла всего пару строчек - и смысл изменился на 180 градусов. Например, в песне была фраза: «Смотришь мне в глаза, сколько можно лгать?» Получалось: ну совсем бесстыжий человек, без совести - сидит и в глаза врет. А я спела: «Посмотри в глаза. Ну сколько можно лгать?» - значит, ему стыдно, он не может глаз поднять. Сразу два разных образа получились. И еще поменяла строчку: «Мне стало скучно», на «Мне мало света». И песня заиграла по-новому, превратилась в историю любви, которую не сберегли.
«АРТИСТЫ НЕ ХОТЯТ РАБОТАТЬ ДЛЯ ЛЮДЕЙ»
- Ну, а в середине 1990-х с эстрады уходили все же в знак протеста?
- Там было много причин. Умер мой папа, которого я очень любила.
Я видела его лицо в гробу, оно было таким скорбным. Но пришли три бабушки, несколько часов они читали над гробом псалтырь - и мы все, не я одна, увидели, как изменилось лицо папы. Оно стало умиротворенно-спокойным, даже появилась улыбка. Это стало потрясением для меня - все в этом мире не так, как кажется на первый взгляд.
А потом был 1993 год. Осень. Люди были готовы идти и убивать друг друга. За интересы третьих лиц. Я пыталась прорваться к Белому дому, хотела быть со своим народом. Меня не пустила милиция. Сейчас думаю, может быть, и хорошо - сейчас-то мы знаем, что там всюду сидели снайперы и могли убить.
В Москву пригнали танковую дивизию из Тулы. И я поехала им навстречу: «Ребята, у меня в машине сыр, колбаса, хлеб - поешьте!» А командир в ответ: «Нам бы пивка - нас прямо в выходные сорвали, а ребята с бодуна…» Так устроен русский человек - голову надо поправить! «Ребят, - спрашиваю, - надеюсь, вы не будете стрелять в людей?» Они в один голос: «Что вы, нет, ни за что на свете!» И не стреляли. Но стреляли снайперы. И погибали люди.
И у меня в душе произошел какой-то сдвиг, слом. Я поняла, что этот мир не переделаю. Тогда зачем пою? Выходить на сцену надо, когда тебе есть, что сказать. И есть, кому сказать. А я не знала, кому нужна моя музыка...
- Сегодня людям нужна музыка?
- У артистов нашей эстрады - полупустые залы. Говорят: народ перестал ходить на концерты. Но когда приезжают «Роллинг стоунз», откуда-то собирается зал, 10 000 человек?! Беда в том, что наши артисты, даже молодые, не хотят работать для людей. Они мечтают о дорогих корпоративах. А я считаю, что должна своему народу. Народ меня на сцену вернул. Мне писали: «Ольга Борисовна, закройте глаза и пойте - вы нам нужны, мы устали выискивать в Интернете отрывки ваших концертов». То есть люди мне верят. И я чувствую от них и любовь, и благодарность. После выступления подходят с теплыми словами: «Спасибо за ваше творчество». А я говорю: «Знаете, за что вы мне на самом деле благодарны? За то, что мои песни открыли лучшее, что есть в вас самих, напомнили среди суеты, кем вы являетесь на самом деле».
