С недавнего времени в российском обществе вновь обострилось внимание к детям-сиротам. В феврале вышел указ о возврате выпускникам детдомов льготы при поступлении в вузы. Что делают по этому поводу педагоги, которые уже много лет работают с детьми-сиротами, разбирался корреспондент «МН».
РЫБА, ЖИВУЩАЯ В СУПЕ
Фонд «Большая перемена», расположившийся в старинном особняке на Варшавке, напоминает школу. На уроке истории дети играют в оловянных солдатиков, реконструируя войну 1812 года. На уроке литературы пьют чай с печеньем, рассуждая о том, правильно ли выбрала жениха Наташа Ростова. Ну а на уроке математики рисуют цветочки и только потом уже начинают их считать. Завидовать, однако, не стоит. Ведь такой полуигровой подход - фактически единственная возможность помочь детдомовским детям восполнить пробелы в их образовании.
- Проблема педагогической запущенности детей из сиротских учреждений комплексная, - объясняет директор «Большой перемены» Ирина Рязанова. - Ведь помимо собственно пробела в знаниях у этих детей есть огромные пробелы в жизненном опыте. Так называемая социальная неадаптированность. Вот пример из жизни. Одному из наших учеников я показала на картинке морковку, а он не смог сказать, что это. Почему? Да потому что видел ее только в супе! И с таким мы сталкиваемся постоянно.
В «Большой перемене» были воспитанники, которые не отличали розу от ромашки, не знали, что у растения есть корень, не знали, как выглядит рыба и что живет она в реке. И все это потому, что, пока обычные дети копались на грядках у бабушки в деревне и ходили с дедом на рыбалку, сироты сидели в четырех стенах интерната, где за них все делали взрослые. Задача же специалистов «БП» - максимально разнообразить их жизнь, заинтересовать, мотивировать. И только так эти дети начинают хотеть что-то узнать.
ТВОРЧЕСКАЯ КУХНЯ
На цель «заинтересовать» в «БП» работает все. Экскурсия по учебному корпусу напоминает путешествие, полное приключений и загадок. Даже путеводитель по территории учебного центра - это разноцветная карта, напоминающая иллюстрацию из сказки. Налево пойдешь - в Английский клуб попадешь. Направо - в музыкально-литературную гостиную. Прямо - в Школу общения. А впереди - высокая гора Сдача экзаменов. Мы же свернули на кухню, и она оказалась... кухней в широком смысле слова. Такой, где порой вкуснее пирогов разговоры. Один из них как раз «закипал», когда зашли.
- Это настоящие были капли датского короля. Слезы датского короля. Что капли, что слезы - одно и то же!
Слушая мудрость, изрекаемую белокурым Иваном лет двенадцати, я сразу и не поняла, о чем речь.
- Это ребята из нашего театрального клуба. Они обсуждают спектакль, на который вчера ходили, - «Капли датского короля» по мотивам песен Булата Окуджавы, - объясняет куратор «Большой перемены» Николай Филонов. - Вы знаете, наша кухня - это удивительное место. Здесь всегда разгораются разговоры. И даже я не раз видел, как тема, не вызвавшая интереса на уроке, здесь «закипала» по полной.
Процесс действительно необычный. Спор смотрится со стороны азартно, но душевно.
- Для ребят это очень важно: вступать в диалог, видеть себя со стороны, - продолжает куратор Николай. - Так они учатся слушать, а главное - задавать вопросы, ведь многие из них за годы в интернате просто забыли, как это делать.
- Ну этот, похоже, не забыл, - попыталась я поспорить насчет белокурого Ивана. И оказалась не права. В «Большой перемене» еще помнят Ваню, когда он попал к ним два года назад. Изъяснялся мальчик с помощью мата. А в день, когда собрались на спектакль Театра на Юго-Западе под названием «Собаки», уточнил, когда начнется выставка. До того дня Ваня вообще не знал, что такое театр, потому что никогда в нем не был.
УЧЕБНАЯ ОШИБКА
После экскурсии по учебному центру мы продолжили разговор с директором центра в ее кабинете.
- Теперь, когда вы видели наших детей, вам наверняка понятно, почему мы не одобряем такой резкой и, по существу, огульной интеграции, которая планируется с нового учебного года, когда такие дети сотнями должны будут влиться в общеобразовательные школы, - вздыхает Ирина Рязанова. - За 12 лет работы с такими детьми мы убедились в одной непререкаемой истине: к каждому из них нужен индивидуальный подход. А кто обеспечит его в обычных школах? Все это станет шоком что для детдомовцев, что для школьников, что для учителей! А ведь бывают ситуации и более тяжелые. К примеру, как-то раз к нам попала девочка, которая в 15 лет не умела читать и писать. Ее в этом возрасте изъяли у родителей-алкоголиков, посадили в интернате по возрасту в 7-й класс, и только после этого выяснилось, что, проживая в своей семье, она никогда не ходила в школу!
Подобная ситуация может обернуться и трагедией. Не секрет, что дурачком люди называют и глупого, и сума-сшедшего. А психолого-медико-педагогические комиссии (ПМПК) в детдомах нередко педагогическую запущенность принимают за умственную отсталость, подобным диагнозом, в сущности, ломая человеку жизнь.
- Это называется гипердиагностика, - продолжает Ирина Рязанова. - И причины ее понятны. Мы знаем этих детей. Почти все они в силу своего жизненного опыта инфантильные, нервные, гиперэмоциональные. А теперь представьте, что ребенок чувствует на этой комиссии. Незнакомые строгие тети. Задают вопросы... В такой ситуации ребенок может не ответить даже не потому, что не знает. А потому что переволновался. Может закрыться и молчать. А может расплакаться и залезть под стол. Ну а увидев такое, нетрудно догадаться, какие выводы сделает комиссия...
Что же такое диагноз «умственная отсталость»? Фактически это направление в коррекционный интернат, а оттуда в конечный пункт - ПНИ, место, закрепленный за которым человек навсегда станет узником больничной палаты и уже никогда не сможет учиться, завести семью, жить в своей квартире, работать...
НАДЯ И МИША НАД ГНЕЗДОМ КУКУШКИ
- Ребята из ПНИ в нашей практике тоже были, - рассказывает директор по развитию «Большой перемены» Гюльнара Панина. - Это, конечно, самые сложные случаи, поскольку воля к победе такому человеку нужна железная. Ведь в данном случае мало восполнить пробелы в образовании. Нужно подготовиться и заново пройти ПМПК. И доказать этой комиссии, что ты нормальный человек, способный к самостоятельной жизни.
Зато когда такое происходит - это огромное событие. Тут до сих пор гордятся своей воспитанницей Надей. В своем ПНИ она случайно узнала о существовании «Большой перемены». Далее последовали пять лет упорного освоения 9-летней школьной программы, успешная переаттестация, поступление в медицинский колледж и даже получение положенной квартиры в Москве, для чего к судьбе Нади привлекали юристов. В «БП» готовили праздник в честь победы девушки, на который она пришла не одна.
- В тот день Надя привела Мишу - паренька из своего ПНИ, - рассказывает Гюльнара. - Сказала: «Я его люблю и хочу, чтобы он тоже был свободен». И мы стали заниматься и с ним. Знаете, мы были потрясены волей к жизни этой пары. Тем, как они поженились, выкрав из ПНИ документы. Как потом выдержали случившийся там из-за этого скандал: в психоневрологических интернатах только «разнополые» палаты, люди там не женятся, и для персонала это был шок! Миша выучился на краснодеревщика, тоже устроился на работу. У них с Надей родился мальчик. Теперь Миша рассказывает нам, как сам читает сыну книжки. Это очень трогательно. Смотреть, как сейчас вместе со своим сыном взрослеет сам Миша, преодолевая общую для всех сирот беду - инфантильность.
МЕДВЕЖЬЯ УСЛУГА
Однако если все-таки мы исходим из того, что исправление педагогической запущенности - ключевой момент в исправлении судеб сирот, то все же важно понять, что не так в пути, предлагаемом государственной властью?
- Внимание чиновников к судьбам детей-сирот - это очень важно. И мы рады, что оно есть. Но все-таки хорошо, если оно было бы более продуманным, - резюмирует Ирина Рязанова. - Возьмем, к примеру, льготы при поступлении в вузы для выпускников детдомов. Дело это благое, и кому-то, возможно, оно и поможет. Однако я знаю другие случаи, и они более тенденциозны. Первый - когда наша выпускница решила поступать в престижный вуз, по льготе в который проходила вместе с золотыми медалистами. Поступить-то она поступила, но проучиться смогла только семестр. Знаний-то уже в процессе учебы оказалось недостаточно! Получается, льгота оказала ей медвежью услугу. Второй же случай - наш выпускник, который не только поступил по льготе на юрфак, но и окончил его и... до сих пор не может устроиться на работу. А почему? Потому что праву-то он научился, а вот грамоте, в которой был педагогически запущен изначально, нет. И кому нужен такой юрист, который не может написать ни одного документа, если с ним рядом не посадить учителя русского языка? На мой взгляд, выход в этой ситуации может быть только один: не грести всех под одну гребенку, не ставить директоров школ, вузов и детдомов в жесткие рамки, из-за которых у нас появятся в итоге люди с фиктивными аттестатами. Индивидуальная программа и индивидуальное время на ее освоение - вот ключ к решению этой глобальной проблемы. Возможно, одним из продуктивных решений могли бы стать коррекционные вечерние школы, где дети из интернатов могли бы добирать недостающие знания.
Марина Алексеева
Фото PHOTOXPRESS
