Реновация: Общаги голосуют за снос

Кто-то категорически против проекта, кто-то мечтает переселиться в новые квартиры. А жильцы этого дома проявили удивительную солидарность - единогласно проголосовали за его снос. Это обитатели столичного общежития, расположенного по адресу: Аптекарский переулок, д. 8, не попавшего в программу реновации.

Между городской библиотекой и обувной фабрикой «Заря Свободы» в Аптекарском переулке стоит трехэтажное здание. Дом небольшой, и сразу видно - какой-то неуместный. Прислонившись к унылому бетонному забору, он выпирает из выверенной нитки улицы.

Вход найти непросто, пока не обнаруживается малоприметная тропинка вдоль забора. Неудивительно, что местные жители жалуются: не раз скорая помощь разворачивалась обратно, так и не найдя прохода.

Здесь уже четвертый десяток лет кукуют люди, которые увидели в реновации возможность выйти из порочного круга унизительного существования. Им очень хочется верить, что эта инициатива московских властей даст им шанс на достойное будущее.

Возле входа в подъезд мрачно курит мужчина. Это местный житель Юрий. Видно, что рассказывать о своем бытии ему неприятно, даже несколько унизительно. Он не верит, что реновация что-то изменит в его жизни, но время от времени у него невольно проскальзывают нотки надежды на лучшее.

- Больше тридцати лет здесь живу. Женился, детей вырастил, дедом стал. Вот сейчас внучка заснула, а я вышел покурить, - неохотно говорит он. - Четвертый десяток пытаюсь с этим что-то сделать... Главная мечта - забыть это все, начать с чистого листа. Как будто этого проклятого дома и не было.

ЗА РЕНОВАЦИЮ

Подъезд чистый, и пахнет приятно. Чисто и в квартирах. Заходим в гости, осматриваемся. Люди не стесняются показывать, в каких условиях они живут.

Первое впечатление - теснота. Скученно стоят ботинки в прихожей, чашки на столе, тесно развешено белье, люди забиваются в углы и стараются держать дистанцию, но это у них плохо получается. Откровенных ужасов нет, люди здесь живут с крепкой рабочей закалкой, которая не позволяет им опуститься.

На втором этаже живет Екатерина - бойкая, веселая, молодая. У нее все время звонит телефон, и она с удовольствием общается. Она - боец за реновацию. Пытается проскользнуть в открывшуюся им щель возможностей.

- В нашем Басманном районе под реновацию попало девять домов, - говорит она. - Мы тоже хотим попасть под эту программу и готовим документы, чтобы нас включили в список. Все пятнадцать ответственных квартиросъемщиков и тридцать пять жителей дома за расселение руками и ногами. Управа помогает нам вписаться в реновацию, содействует в сборе необходимых документов.

Екатерина - коренной житель дома. Как говорит, с момента зачатия - с 1985 года. Муж тоже москвич. У них двое детей. Марфе - четыре месяца. Даше будет семь. Всего в квартире проживают две семьи - семь человек.

- У префектуры появился шанс избавиться от головной боли в виде нас, - продолжает Екатерина. - Это и в ее интересах! Потому что это шанс в хорошем смысле слова скинуть нас, обеспечить нам достойные условия существования. Они же содержат эту зону, тратят бюджетные деньги, ремонтируют...

Вопрос в том, интересно ли это реноваторам. Судя по тому, что они не попали в предварительные списки под снос и расселение, - нет. Клочок земли, который занимает их дом, явно не представляет коммерческого интереса.

- Была на встречах префекта с жителями, послушала людей. Они не слышат, что им говорят, - уверенно рассказывает Катя. - Им говорят: проголосуйте против, и никто вас не снесет. Нет, не понимают.

- Они прекрасно слышат, просто не верят тому, что им говорят, - вступаюсь за москвичей. - Пока складывается впечатление, что у Лужкова диалог с москвичами получался лучше, чем у Собянина.

- Сделать так, чтобы властям вдруг поверили, невозможно, - убежденно продолжает Екатерина. - Но волков бояться - в лес не ходить. Ой, вы же знаете этого Лужкова! Знаете, сколько лет мы с ним бодались? Еще его предшественнику писали. Наша переписка длится с 1993 года. Наши родители, старая гвардия, пытались выбраться отсюда, а теперь уже мы, молодые, пришли им на смену.

Не дай бог, мои дети продолжат эту битву. Надо решать наш вопрос сейчас. Мне кажется, и закон о реновации принят потому, что не могут решить проблемы таких москвичей, как мы, - непригодными для проживания или аварийными нас не признают. Ни под какой закон не подходим! И тут такой хороший закон, мы должны под него попасть! - как будто успокаивает себя моя собеседница.

ТРИ ЖИЗНИ ОБЩЕЖИТИЯ

В наш разговор вступает соседка Раиса. Видя, как радуется ее приходу маленькая Даша, я принимаю ее за молодую бабушку. Но это не так - они не родственники, хотя по факту длительного совместного проживания практически ими и являются. У нее двое детей - 23 и 30 лет. Она рассказывает, как общежитие фабрики постепенно превратилось в постоянное место обитания:

- Живу здесь с 1987 года. Нас заселили сюда на один год, пока строился дом для работников фабрики. Мы помогали строить этот дом по выходным и в субботники, но квартир нам не досталось. Вот так мы и застряли здесь. Писали и Лужкову, и Собянину, и при советской власти, и в сегодняшние дни, но кому это надо?

Раиса с 1992 года стоит в очереди как мать-одиночка с двумя детьми. Российский капитализм, как и советская власть, остался одинаково глухим к ее просьбам.

Женщина ведет к себе и показывает темную комнатушку сына. Кровать, полки над ней и чудом втиснутый в жилище компьютер. Предрасположенным к клаустрофобии людям здесь жить явно противопоказано, а ее сыну можно смело идти в подводники - не пропадет.

- Не знаю, как эту комнату даже назвать, - комментирует Раиса. - Кладовка! Сам дом революционного, семнадцатого года постройки. Изначально он был одноэтажный. Два этажа были пристроены намного позже.

- В начале восьмидесятых дом шел под снос, - объясняет Раиса. - Все его внутренности выгорели при пожаре. Но наша фабрика подсуетилась, сделала временное общежитие. Обшили оргалитом клетушки, сделали косметический ремонт.

Так общежитие в Аптекарском переулке получило вторую жизнь. А благодаря стараниям столичных властей - и третью. Вместо того чтобы расселить людей, местные власти как могут латают бедное здание, которое никак не может умереть естественной смертью.

Сейчас заканчивают капитальный ремонт - поменяли стояки, покрасили фасад, подлатали крышу. Правда, после этого на всех этажах пошли трещины по всему потолку, он обрушивается с завидной регулярностью.

- Наш дом с каждым годом молодеет: поначалу признавали 74 процента изношенности, потом 58, а теперь 47, - с иронией добавляет Раиса. - Да, старушка снова стала девушкой.

ДУШЕВАЯ КАБИНКА

Поразительно, но в квартирах удивительно уютно. Уют вопреки, когда люди пытаются вписаться в то, что им скупо отмерено. Вершина этой тихой и бескомпромиссной борьбы за цивилизованное существование - душевая кабинка в углу одной из комнат.

- Я хочу отделить ее перегородкой, - говорит Юрий. - Стройматериалы уже купил.

Рейки сиротливо прислонились к душевой. Видно, что они тут уже давно. Похоже, что Юрий никак не соберется с духом исполнить задуманное, откладывая до последнего. В этой картине читаются усталость и почти уже свершившаяся безнадежность.

Люди вросли в этот противоестественный быт, привыкли к такому существованию, но остро ощущают, что так жить неправильно, цепляются даже за самую призрачную надежду.

Вячеслав Степовой

Фото М. Гулкина