Валерию Золотухину исполнилось бы 80 лет.
Он все успел в этой жизни – громкие роли, громкие поступки, громкие увлечения. Громкий пост даже – худрука Таганки, который стал его лебединой песней, вершиной, последним шагом перед падением в бездну. Он сгорел как спичка, дотла. Огромный актер, ярчайший человек. И великий грешник. Как умел, так и жил…
Золотухина долгие годы стыдили, порицали, ненавидели. Репетировать Гамлета при живом Высоцком – да как он мог! Писать о великой дружбе после ухода Владимира Семеновича – верх кощунства! Не встать на защиту опального Любимова – предательство! Завести ребенка на стороне, не скрывать порочной связи – и после этого он смеет говорить о Боге?!
А он как нарочно подставлялся, сам себя бичевал, словно это доставляло ему мазохистское удовольствие. Будто бы опыты ставил: над собой, над людьми, над всеми нами. И радовался – какая чудная игра!..
МОЦАРТ И САЛЬЕРИ
Золотухин сознательно обрек себя на роль Сальери при Высоцком-Моцарте. Он козырял анкетой, в которой на вопрос: кто твой друг, Высоцкий ответил: «Золотухин». Его знаменитые скандальные дневники изобилуют фразами вроде: «Ты кладешь Высоцкого, как хочешь. Даже жалко его становится…», «Я вижу в Бирюкове только Золотухина – какие могут быть сравнения с Высоцким?» И, наконец, слова самого Высоцкого: «Валерий, ты – гениальный артист».
«Да, наверное, дневники пестрят этим безумным, безмерным тщеславием, самоутверждением, – соглашался Валерий Сергеевич. – Но тут такая вещь: я ведь при жизни Володи был уже обласкан славой. Допустим, 1973 год: у меня выходит повесть. В «Юности»! Вы понимаете, что это такое?! В одном из лучших журналов, элитарных – появляется повесть, проза, и она вызывает потрясающую критику, и Володину, в том числе. У меня выходит «Бумбараш», фильм.
Вы понимаете степень моей самооценки, что я о себе думаю в этот момент?! И что мне до славы кого-то, когда у меня своей – по горло, и разной. Зачем мне завидовать Высоцкому?..»
Они действительно были друзьями. В ранней молодости. Потом пути разошлись, гордость и амбиции сожрали дружбу. Золотухин в полный голос заговорил о ней после смерти Высоцкого, однако у актеров Таганки его рассказы вызывали лишь раздражение. Знали же, что остатки былой дружбы убила знаменитая история с ролью Гамлета, которую Золотухин согласился играть при живом Высоцком.
«Шеф (Юрий Любимов. – Ред.) говорил: «Я не хочу от него зависеть! Он ведет себя по-хамски. Может уехать, наплевать абсолютно на театр». А потом уже мне: «Зачем вы сказали своему другу о том, что я предложил вам Гамлета?» – рассказывал актер Иван Бортник, который, в отличие от Золотухина, от знаковой роли отказался. – Володя, когда я сказал ему о предложении Любимова, лишь отмахнулся: «А хрен ли, играй». Но это же обида! И у меня даже мысли на этот счет не было. А у Валерки вот – пожалуйста. И все, и сразу приказ на стенку. Ведь он согласился – «Ну как же, дисциплина: раз мне предлагают – я должен»… Нет-нет, есть вещи, через которые нельзя переступать...»
«Тогда об этом вообще речи не было! – парировал нападки коллег Золотухин. – Труппа приветствовала! Труппа всегда хочет поражения лидера, такова психология актерская. Это уже после смерти Володи началось: а-а-а, вот оно что! Мне один человек сказал: «Валерий, да что они говорят? О каких испорченных отношениях?..» Если Высоцкий за три месяца до смерти у меня занимает две с половиной тысячи рублей. И когда в Калининграде, на одном из последних своих концертов, говорит: «Если я не смогу – пришлю Золотухина». Значит, отношения-то сохранились...
Да, Высоцкий высказал мне свою обиду, сказал: «Я бы так не смог». Но дело еще вот в чем. Володя обладал колоссальным даром дружбы. Которым я не обладаю, у меня этого нет. Он искренне не понимал: как друг может согласиться репетировать его лучшую роль. А я не понимал другого: как может друг обижаться на это. Как будто Гамлет дается вот так запросто. Это же роль вершинного репертуара, другого случая и не бывает. И я уже жалею, что не сыграл – потому что столько разговоров вокруг, а толку…»
«СТРАННЫЙ» БРАК
Его жизнь бурлила не только на театральных подмостках. Вернее, сцена для Золотухина не заканчивалась на Таганке. Дом, быт, друзья, встречи-расставания, любовь, страсти, измены – он все превращал в театр, в котором исполнял роли как ангелов, так и бесов.
Его первая жена, недавно ушедшая актриса Нина Шацкая, в своей книге «Биография любви. Леонид Филатов» назвала брак с Золотухиным – «странным».
Вот что она пишет:
«Я окончила ГИТИС с дипломом актрисы музыкальной комедии. И в этом же году был зарегистрирован наш странный брак с В. Золотухиным, странный потому, что все пять учебных лет я его в упор не видела, не замечала, учась на одном курсе. Слишком разные мы были... В отличие от Валерия, я не любила общаться с каким бы то ни было начальством, видя в их лице угрозу моей независимости, моей свободе, старалась избегать всяческих общественных нагрузок… Наверное, я была ленива, в отличие от трудоголика Золотухина, который при всем том был еще и каким-то секретарем комсомольской организации – не то факультета, не то курса. В общем, далека я была от всего этого. Но брак был заключен...
…Привела домой, сказав: «Мама, это мой муж». Мама, увидев заявленного мужа, заплакала, да так горько! Предчувствие ее не обмануло. Она видела других соискателей руки и сердца ее дочери, а сейчас перед ней стоял небольшого роста неказистый человек в изношенном зимнем пальтишке, на голове у которого красовалась, будто изъеденная молью, шапка-ушанка ушками вниз. Она была в ужасе. А незнакомый ей человек развернулся и быстро ускакал за водкой...
…Точно не помню, но это было в первые годы работы в театре. Он что-то репетировал с одной, в то время знаменитой актрисой другого театра. Уже тогда он вел дневник, начиняя его своими страстями, страхами, переживаниями. До некоторых пор мне позволялось его читать, и в один из дней в дневнике появилась запись, где он сравнивал ее со мной, и мучительно решался вопрос, кто лучше – она или я. В результате я одерживала победу: «все-таки Шацкая лучше». Но он был у нее дома, почему-то жалел ее ребенка, и по тому, как это излагалось, я поняла, что между ними были определенные отношения, какие могут быть между мужчиной и женщиной...
…Меня еще долго не оставляло чувство омерзения и брезгливости, и уже никогда я не смогла простить ему этого первого предательства, которых было еще очень много и потом, но, переболев, мне было уже все равно, и я отпустила человека в «свободное плавание». А внешне для всех мы продолжали жить, как всегда: ходили в гости, принимали друзей у себя дома, только у меня немного поубавилось радости, и, к сожалению, появилось раздражение, и не давал покоя неотвязный вопрос: как мог этот человек очутиться рядом со мной, какую злую шутку сыграла со мной Судьба? А в 1968 году, находясь в гостях у Володи Высоцкого и Марины, после очередной ссоры я сказала, что не люблю его, то есть вслух высказала то, чем жила последнее время. А любила ли я вообще? И что я тогда понимала про любовь?..
…Однажды нас пригласили в гости к французскому журналисту. Были приглашены и Володя Высоцкий с Мариной...
Марина была очаровательна, красиво уселась с ногами на диван, Володя с гитарой – на полу перед ней. Он нежно смотрит на Марину, окутывая ее любовным облаком. Оба купаются в счастье. Володя запел – одна песня, другая, третья – он был в ударе, влюбляя в себя уже давно влюбленную в него Марину. Было приятно за ними наблюдать. Но что сделалось с моим мужем, который вдруг стал соревноваться с Володей, перекрикивая его своими песнями, красоваться перед Мариной, куря, как сигареты, одну сигару за другой, принимая, как ему, наверное, казалось, привлекательные позы. Сигара держалась в растопыренных пальцах, и для пущей важности был поднят подбородок. Ну, чем хуже Высоцкого? Чем не жених?..»
«НАВЕРНОЕ, Я МУЧАЮ ОБЕИХ»
Леонид Филатов, который стал вторым мужем Шацкой, не скрывал своей ненависти к Золотухину. Чем она подогревалась – соперничеством, рассказами жены, личными отношениями или же расколом театра, когда актеры встали по разные стороны баррикад?.. Валерий Сергеевич наверняка знал ответ, однако ж предпочитал оставлять знак вопроса.
«Что я Филатову сделал для того, чтобы он меня ненавидел? – вопрошал Золотухин. – Гораздо больше причин ненавидеть было у меня. Я узнал, что у них роман. Он говорил, что я плохой артист, плохой писатель. Обвинял меня в стукачестве. Но это же глупость. Сейчас приведу его высказывание, которое вообще за гранью. Ведь дальше ехать некуда!.. «…С одной стороны, конечно, занятно прожить жизнь таким незамысловатым прохвостом, как вы, а с другой стороны – ввиду наличия Господа Бога – небезопасно. Светского способа спастись я не знаю. Может быть, помыться в бане и немножко подумать?..» И так далее. Он написал это письмо по поводу раздела театра в ответ на мое: «Всем! Всем! Всем! Не делите театр до приезда Любимова. Приедет – будем разбираться…» Когда его текст отнес врачу-психиатру – услышал только три слова: зависть, ревность… и еще какое-то».
Наверное, у Филатова просто накопилось, и его нелюбовь к Золотухину была порождена любовью к Шацкой. А вот любовь самого Золотухина – это, конечно, особая материя.
«Валерка хоть сейчас и трезвенник, но иной раз такую ахинею ляпнет. – рассказывал как-то Иван Бортник. – «В сексе я люблю женщинам делать больно». Я как услышал, начал обзванивать его женщин. «Скажи, пожалуйста, как это делает Золотухин?» Две из них бросили трубку. В общем, бред собачий!..»
Может, и бред. Вот только как больно было его второй жене, лишь она и знала.
О существовании скромной Тамары многим и известно-то стало после громкого романа Золотухина с молодой красавицей-актрисой Ириной Линдт. Сначала все обсуждали яркий и вызывающий мезальянс: ей 31, ему 63. И только потом подумали: стоп, а есть же жена, законная! Тамара молчала. Даже когда Золотухин и Линдт стали появляться на обложках журналов, даже с новорожденным сыном. Даже когда Ирина на правах хозяйки принимала гостей в театре на юбилее Валерия Сергеевича! Окружение восприняло увлечение актера двояко: одни шептались по углам: «Какой подлец – живет на два дома!» Другие, напротив, восхищались Золотухиным: Тамара тяжело больна – мог бы развестись, но он не бросает…
«А что мне говорить? Лучше лукавить, скрывать? – рассуждал о двоякости своего положения Валерий Сергеевич. – Да, я человек женатый. И у меня есть любимая женщина, которая родила мне сына. Когда Ирина решалась на это, она не требовала у меня развода. И Тамара не ставила такой вопрос. Она, может, думала, что я уйду. Но я же сказал, что не уйду… Да, наверное, мучаю обеих. Но давайте порассуждаем: а как было бы лучше? С моей точки зрения, я поступаю, как лучше. Я ничего не скрываю: Тамара знает, где я нахожусь. И Ирина знает. У меня два дома, да, и оба я обеспечиваю. Многие говорят: честнее так: развелся с одной – пошел к другой. Честнее? Вряд ли. Вряд ли это идеальное решение. У меня перед глазами пример моего отца: он, уходя к другой женщине, детей брал с собой. Не разговаривал он по этому поводу. Он знал, что прокормит. А баба одна – не прокормит…»
• • •
«Где-то подсознательно, может, я и чувствую себя виноватой перед его женой. Но когда любишь, греха не ощущаешь... Знаете, на месте Тамары я была бы согласна на подобные отношения с таким человеком. Даже если бы у него на стороне случались романы», – объяснялась Ирина Линдт.
«Я давно его за все простила», – эхом отозвались слова Тамары.
«Все дни мы молились за жизнь Валеры», – с трудом сдерживая слезы, говорила после его смерти Нина Шацкая.
Эти три женщины встретились на панихиде.
Кто сидел у гроба, не так уж и важно. Смерть примирила их не только с Золотухиным, но и друг с другом. Смерть, с которой так любил играть этот во всех смыслах неординарный человек…
Фото Б. Кремера,
Г. Усоева,
FOTODOM.RU.
