Усы и шляпа - все при нем. Наш д’Артаньян и 35 лет спустя на лихом коне. Такого не выбить из седла - матерый человечище. Проскакал огонь, воду, медные трубы
Михаил Сергеевич, вы как-то сказали, что в жизни предпочитаете держаться как можно менее заметно. Было такое?
- Ну, наверное. Лукавил, конечно.
- Вот именно. Станиславский бы сказал: «Не верю». Куда ж вы скроетесь? Смотришь, например, футбол, играет «Зенит». И кого на трибуне показывают? Правильно - человека в усах и в шляпе.
- Там много кого показывают. Просто меня вы знаете, а других нет. Но на футбольном матче у меня вообще не берут автографов. Потому что все знают: здесь я болельщик, а не артист. У меня нет отдельной трибуны, я не сижу в VIP-ложе...
 |
| Такой маленький, а уже в шляпе |
- Зато часто выходите на лестницу между рядами трибуны.
- Это когда в театр опаздываю. Футбол, предположим, в пять, а спектакль в семь. И надо успеть.
- Поражения от побед как-то отличаете? Не в смысле результата на табло - эмоционально.
- Бывают трагические моменты. Но даже после чувствительных поражений, например, с вами я буду разговаривать столь же любезно. На жену вот могу взорваться.
- Конечно, на ком еще отрываться, как не на близких.
- Да нет, мне почему-то кажется, что я безумной доброты человек. Может быть, очень резкий, язык у меня острый. Не люблю я неострую речь, неколкую мысль. Просто милая доброта мне даже скучновата. Понимаете, острый ум не может быть неязвительным. Такой, как у Гафта, как у Высоцкого, как у Ширвиндта... Он не может говорить, не обидев тебя. По-хорошему, естественно. И в этом вся прелесть общения - если у людей хватает самоиронии, такие вот безобидные дружеские подначки превращаются в истинное удовольствие.
«ШЛЯПА - МОЯ РАБОЧАЯ ОДЕЖДА»
- А сами вы часто становитесь объектом насмешек?
- Ну разумеется. Если по-доброму. Хамить вот только не рекомендую. Во-первых, я быстро реагирую...
 |
| На съемках «мушкетеры» резвились по полной |
- Словесно или физически?
- Словесно, конечно. Я же не неандерталец... Сейчас вот вспомнил один случай. Мне было лет девять или десять. И посторонняя женщина в автобусе... Красивая. Ноги стройные, на высоких каблуках. Взрослая, как мне тогда казалось, - лет 30, наверное. И то ли я ей место не уступил, то ли еще что-то. Женщина наклонилась ко мне, нежно обняла за плечи и сказала: «Молодой человек, вы сэкономили на своем воспитании». Она вышла, я ничего не успел ответить, да и не посмел бы. А?! Какая изящная пощечина! Вот бы с такими людьми общаться. А сейчас... Мне, например, крайне редко удается выспаться. В самолете задремал наконец, и тут: «Эй, дай автограф». - «Ты что, с ума сошел?» - «Ну ты козел! Я-то думал, нормальный мужик, а ты...» Ну как на это реагировать? Бывает - редко, правда, но бывает, когда одна капля переполняет чашу и моего терпения. Ни с того ни с сего на самую, казалось бы, безобидную реплику выливается все то дерьмо, которое накопилось во мне за десятки лет. Часто думаю: надо будет как-нибудь публично перед всеми извиниться. Все-таки хватает дерьма во мне. Достаточно.
- К своей внешности с иронией относитесь?
- Что вы имеете в виду?
- Ну, например, к тому, что нынче составляет ваш имидж.
- Он сложился не оттого, что мне нужно было выдумать котелок, усики, тросточку, широкие штаны и огромные ботинки. Чаплин делал это сознательно. Он искал. А у меня это получилось спонтанно.
 |
| Вот уже 35 лет Боярский не выходит из образа д’Артаньяна |
- И шляпа тоже?
- Шляпа появилась тогда, когда я стал петь романтические песни. Из «Трех мушкетеров», «Собаки на сене». Можно было и в ботфортах петь, и в крагах, и со шпагой в ножнах. Но это бы стало мешать. Шляпы вполне достаточно, чтобы намекнуть на то, что это несовременная песня.
- Зрителям, как видно, не до романтики. Многие решили, что под широкополой шляпой Боярский скрывает свою редеющую шевелюру.
- Но я же играю спектакли - зрители видят меня и без головного убора, и мне стесняться нечего. Более того, наверное, если станет совсем скучно, я побреюсь наголо...
- Это еще зачем?
- Тоже сейчас подумал: зачем? Наверное, это будет идиотский поступок... Меня как-то пригласили на день рождения к Владимиру Владимировичу Путину. Естественно, я пришел без шляпы, в черном костюме, при галстуке. Он меня спрашивает: «А чего ты без шляпы? Зачем? Будь таким, какой ты есть». Я надел. После церемонии журналисты на меня накинулись: «Как вы можете - перед президентом в шляпе?» Я ответил, что мне, как дону Сезару де Базану, разрешили перед королем не снимать головного убора. Это моя рабочая одежда, не более того. Шахтер надевает каску, я - шляпу. Если вдруг сниму, первый же вопрос будет: «Почему снял шляпу?»
- А усы могли бы сбрить?
- Да хоть сейчас. Только смысл? Для какой-нибудь роли - не вопрос. Неоднократно и сам хотел это сделать. Но ведь начинается все с того, что: «Так, стрижем, бреем, шляпу на полку». А потом: «Шляпу оставляем, не стрижем, не бреем».
 |
| С женой Ларисой и детьми - Сережей и Лизой |
- Действительно, без усов что за Боярский?
- Вам, может, и сложно представить. А мне - так все равно: с усами я или без. Найдется роль безусая - сбрею не задумываясь.
«ГОТОВ НА ЛЮБЫЕ БЕЗУМСТВА»
- Михаил Сергеевич, как-то, помнится, с вами произошел неприятный инцидент: упали с лестницы, сломали себе ногу и пару месяцев проходили на костылях. Журналистам же сказали: «Напишите лучше, что Боярский лез по простыням к барышне». В вас не пропал еще этот пресловутый дух авантюризма? Способны лазить в окна к любимым женщинам?
- Ну конечно же, господи! Но не для себя - только ради компании. Когда мужики хотят оторваться, друзей можно завести на что угодно.
- На какие безумства готовы?
- Да на любые. Все зависит от компании. Например, мы были со Смирнитским в Берлине. И почему-то вдруг решили, что нам не хватает в Германии России. Нашли какой-то подвал, заваленный ящиками и грязной соломой. Поставили перед собой бутылку водки, какие-то рюмки. Полночи сидели в этом подвале и пели: «Вставай, страна огромная». А потом пошли брать Рейхстаг.
- Неужели залезли на крышу и водрузили там российское знамя?
- Не успели, полиция нас гораздо раньше забрала. Там все было по полной программе... Что еще? Мы можем поехать за город и украсить березы, как женщин. Знаете, иногда эти деревья растут крест-накрест и очень напоминают женские ноги. И вот мы напихаем травы в одно место, груди им приделаем и, как жену чужую, обнимаем. (Хохочет.) Или можем ни с того ни с сего взять катер на Неве и отправиться к Крузенштерну, выпить за него. А почему нет? Стоит мужик одинокий, ему же скучно. Или взять проститутку на улице, привести ее домой, накормить, вымыть, дать денег и отправить. Ну жалко женщину - мерзнет. Не использовать ее по назначению, а направить на путь истинный: «Как тебе не совестно, одумайся». Конечно, это определенное издевательство. И над собой, и над ней. Но в этом есть и определенный шарм.
- И как на такие выходки реагирует ваша жена? Наслышан о ваших с Ларисой, скажем так, особых отношениях. И все же?
- Есть вещи, которые выше всех этих светских разговоров. Мы с Ларисой живем давно. Наверное, я один из немногих в нашей стране знаю, что такое одна жена. И все пережитое нами количество каждый раз переходит в другое качество. Количество влюбленностей, количество ругани с ней, количество детей. И несчастий, и удач. Все это определенная закваска, которую я не променяю ни на что. Наверное, этим мы с ней и дорожим. Тем, что можем ругаться и мириться, прощать и злопамятствовать.
- Как думаете, подруги вашей жены больше завидуют ей или сочувствуют?
- Понятия не имею. Меня совершенно это не волнует. У нас с Ларисой на самом деле какие-то странные, может быть, не до конца осознанные нами взаимоотношения. Ее раздражает, если кто-то подходит ко мне на улице. Она не любит мою популярность. Чрезвычайно. Не сует нос в мои дела вообще. Лариса умная женщина. Позволяет мне делать все что хочу, я абсолютно свободен.
- Михаил Сергеевич, поклонницы вас до сих пор донимают?
- Да нет в общем-то. По-моему, я уже их так напугал, что... Я жесткий в этом плане человек.
- Отшиваете моментально?
- Всякое бывало. И скандалы, и разбирательства в милиции. Ну когда это мешает жить: когда телефон звонит круглосуточно, когда камни в окна кидают, когда приезжают из других городов с детьми и ночуют в подъезде. Ой, столько всего было! Даже под машину бросались…
| У нас сложились очень теплые отношения. Но когда ушел Игорь, сказка закончилась. Нам как будто отсекли часть общего тела. Я не сравниваю с группой «Битлз», но для нас это так же чудовищно, как убийство Джона Леннона. |
|---|
- То есть можно сказать, что женщины отравили ваше существование?
- Не-е-ет. Как правило, все, кто добивается тебя, совершенно не интересуют. А вот те, кого хочешь добиться ты!.. Они не станут бегать около твоей квартиры или стучаться в номер гостиницы. Совсем другой коленкор. Ни от чего не зарекаюсь, все может быть, но ловить рыбу, которая сама выбрасывается на берег, мне не интересно.
- Это вы сейчас так говорите. По молодости лет, наверное...
- А некогда было. Играл же по 20-30 спектаклей в месяц. Плюс съемки. Просто не успевал воспользоваться этим. И если бы только этим. Больше скажу: когда на хозяйственных сумках стали печатать портреты: с одной стороны Аллы Пугачевы, а с другой — мои, я мог бы вообще закончить со своей профессией и заняться бизнесом. И давно уже стать миллионером. Но мне это было не интересно. Я работал в театре с такими актерами, которым и в подметки не годился. Надо было оправдывать свое существование: учиться, учиться, учиться... И локти сейчас я себе не кусаю. Я не хочу иметь виллу сумасшедшую какую-нибудь. Мне не нужен «роллс-ройс». Личный самолет. Собственная телевизионная передача. Ничего мне этого не надо…
