Андрея Житинкина уже много лет называют «модным режиссером».
Скандальным, эпатирующим. И «молодым». А между тем маэстро сцены совсем скоро исполнится 60, и он повидал на своем веку немало. Сегодня Андрей Альбертович рассказывает о театральном закулисье и о знаменитых актерах, с которыми ему довелось работать.
Сотрудничал и сотрудничает практически со всеми ведущими театрами столицы. И при этом его постановки всегда оказываются на пике зрительского интереса. Взять, например, громкую премьеру в Малом театре - «Большая тройка». Это ведь про историческую встречу Сталина, Рузвельта и Черчилля в Ялте 1945 года!
Смелый выбор материала и умело составленный актерский ансамбль. Увы, неожиданно и трагически из него выбыл Борис Клюев. Он должен был играть Рузвельта. Но накануне премьеры скончался...
- В театре все знали, что у Бориса Владимировича онкология, - говорит Житинкин. - Но он так хорошо справлялся, что мы потеряли бдительность. Клюев уезжал на процедуры, потом возвращался на сцену... И отлично играл!
Для роли Рузвельта ему даже не надо было гримироваться - и так очень похож. И внешне, и, пожалуй, по характеру. Он, как и Рузвельт, любил крепкие благородные напитки, всегда хорошо одевался, обожал галстуки-бабочки. И очки у него были самые модные! Ездил на хороших иномарках.
Маленькая подробность: примерно за год до своего ухода Борис Владимирович купил навороченный джип. А почему бы и нет? Так он поднимал себе настроение. Ему же врачи рассказали, какая будет динамика, не стали скрывать, что скоро все может закончиться. И он радовал себя дорогими вещами, путешествиями. Вообще он очень витальный был человек - любил жизнь.
- Если вы знали, что Клюев может в любой момент уйти, то, извините за цинизм, зачем рисковали, отдав ему одну из главных ролей?
- Затем, что эта роль была для него «по размеру». Как влитая. Я вообще не боюсь работать с актерами, которые могут «вот-вот» уйти. Если об этом думать, то можно упустить шанс поработать с великими мастерами. Я многим актерам в преклонном возрасте ставил спектакли, которые оказывались для них последними.
Георгий Жженов играл у меня в постановке незадолго до смерти. И был убедителен, великолепен до самого конца! Как и Юрий Яковлев, и Михаил Козаков, которым я тоже ставил спектакли на исходе их жизни.
У меня было четыре спектакля с Людмилой Гурченко. Именно в моих постановках свои последние роли сыграли Ольга Аросева, Людмила Касаткина, Элина Быстрицкая.
Кстати, когда я пришел в Малый театр, Быстрицкая там уже успела «зарубить» два спектакля. Их не выпустили, потому что актриса поссорилась с режиссерами. Но я нашел с ней общий язык. Поставил спектакль «Любовный круг», где она сыграла леди Китти - этакую знаменитую кокетку. Это было неожиданно, потому что все привыкли, что Быстрицкая - для других ролей. Она - героиня. А тут я дал ей яркую характерную роль. И ей это очень понравилось! Семь лет с удовольствием она перевоплощалась в кокетку - до тех пор, пока ноги не стали отказывать.
«ГУРЧЕНКО ПРОСТО РЫДАЛА!»
- У многих маститых актеров, а чаще у актрис, как говорят, весьма тяжелый нрав. Как же вы с ними работали?
- Как-то мне удавалось с ними ладить. Вот, например, Рита Терехова... Так получилось, что она сейчас не очень здорова. И я, по сути, подарил ей роль, после которой она уже не играла ничего. Меня отговаривали с ней работать, уверяли, что у нее ужасный характер.
До меня она поссорилась с Романом Виктюком, хотя с ним трудно поссориться. Но я в дирекции театра сразу сказал, что люблю актеров с характером! Потому что характер - это индивидуальность! И то, что в обычной жизни кажется недостатком, в искусстве может обернуться большим достоинством.
Я всем директорам театров говорил: «Назовите мне хоть одну звезду, особенно женщину, с легким характером!» Таких практически нет. Они, может, потому и становятся звездами, что изначально непростые - эмоциональные, вспыльчивые, неуступчивые.
Помню, как-то назначил на ведущие роли в постановке Людмилу Касаткину и Ларису Голубкину. Мне сказали: «Андрей Альбертович, вы с ума сошли? Касаткина и Голубкина друг друга не переносят, они даже не здороваются!» Я говорю: «Так это и хорошо! Представляете, какая будет энергетика?!» И получилось так, что сначала Касаткина и Голубкина не разговаривали, не общались вне сцены. А потом стали сближаться. Они начали помогать друг другу!
У Касаткиной тогда уже были проблемы со здоровьем. И Голубкина ее поддерживала. Иногда в буквальном смысле. Бывало, что во время спектакля у Людмилы Ивановны кружилась голова, однажды она даже упала. Но Лариса Ивановна ее подхватывала незаметно, и зритель ничего не замечал. Я так и сказал в дирекции: «Смотрите, как они играют, как помогают одна другой! Я победил». Такой у меня подход - использовать особенности характеров и даже конфликты во благо постановке.
- А было так, что вы спасовали перед чьим-то крутым нравом?
- Было, было! Помню, как мы с Гурченко выпускали спектакль «Случайное счастье». Она разругалась с Сергеем Шакуровым, да так, что ничего поделать было нельзя. Там дошло до того, что Людмила Марковна просто рыдала. И Шакурова видеть не желала.
Я тогда для себя решил, что мы закрываем спектакль. Смирился с этим. Но прошло совсем немного времени, и Гурченко мне сама позвонила ночью. Сказала, что все понимает, что поговорит с Шакуровым. Во имя премьеры сама сделает первый шаг к примирению. Они потом полмира объездили с этим спектаклем!
- Наверное, с теми звездами, кто помоложе, все проще?
- Как бы не так! Например, Саша Домогаров очень вспыльчивый. И отличается излишней подозрительностью - постоянно ожидает какого-то подвоха. Но со мной он сделал свои лучшие роли! Я увел его из Театра Российский армии, где он 12 лет был в тени, в Театр им. Моссовета. И он сразу сыграл Марата в спектакле «Мой бедный Марат», то есть главную роль наконец-то. И дальше на протяжении 20 лет мы с ним работали.
Если с Сашей доверительно и по-честному общаться, он сделает все что угодно. Он сыграет как никто другой! Или, допустим, Сережу Безрукова все воспринимают как рубаху-парня с широкой и светлой улыбкой. Но в жизни он совсем не такой.
В моих постановках в театре Олега Табакова он сыграл кучу ролей. У него очень сложный характер. Он самоед, вечно недоволен собой и партнерами. Безумно придирчив. И чувство ответственности у него зашкаливает.
Приходит и перед спектаклем смотрит, в порядке ли костюмы, реквизит. Не дай бог что не так! Когда я понял эту его особенность, то стал приводить в пример другим актерам. Говорил: «Посмотрите, как Безруков относится к роли. Он с утра готовится к вечернему спектаклю. Настраивается психологически, все проверяет, контролирует. Вот так и надо!»
«АКТЕР УМЕР ПРЯМО НА ПРЕМЬЕРЕ!»
- А вы никогда не высказывали актерам свое, может быть, возмущение их поведением, не ругались с ними?
- Нет, я действую как психотерапевт. Не говорю обидных слов, а стараюсь помочь. Кроме того, что у них характеры такие яркие, у них же еще и всякое случается в жизни. Личные обиды, разочарования, разводы, семейные неурядицы... Чего только не бывает!
- И они вам обо всем рассказывают?
- Да. Потому что знают, что никуда дальше это не пойдет! Их проблемы остаются моей тайной. Это как врачебная тайна, которую я не выдаю никогда. Но я всегда им предлагаю свои переживания и обстоятельства встраивать в спектакль. От этого и спектакль получается живой. Каждый раз будто совершенно новый. Потому что актер приходит в него не пустой, он приносит свои эмоции.
В Театре сатиры в 400-й раз сыграли мой спектакль «Хомо Эректус». В 400-й раз, представляете! Если спектакль хорошо придуман и постоянно наполняется за счет эмоций актеров, то время над ним не властно.
- Вы как-то сказали, что успели поработать со всеми великими актерами. Кто вас особенно поразил и чем?
- Был в моей режиссерской практике такой случай мистический. В 1991 году в Театре им. Ермоловой я выпустил спектакль «Калигула», в котором у меня играл народный артист СССР Всеволод Якут, ему было уже за 80. И вы представляете, он умер прямо на премьере!
По окончании спектакля вышел за кулисы. Выпил бокал шампанского, всем пожелал счастья, попрощался, пошел к выходу. И вдруг упал! Мы сначала подумали, что это розыгрыш. И тут я понимаю, что нет. Он умер!
Ушел великий актер. Меня это поразило до глубины души: такой светлый, открытый жизненный финал. Причем не на сцене ведь умер, как мечтают многие актеры. Зрители ничего не видели и не испугались. Они покидали зал счастливыми и в хорошем настроении...
Лидия Мезина
Фото: А. Любимов/агентство «Москва»
