По словам Александра Градского, он дал последний большой концерт в Москве. Мэтр понял, что в залах на шесть тысяч мест выступать сложно, идеального звучания там не достичь, а халтурить не в его правилах. Этому же - перфекционизму - он учит и участников шоу «Голос».
- Александр Борисович, заканчивается четвертый сезон «Голоса». Меняются участники, наставники, а вы все тот же. И по-прежнему что-то рисуете в блокноте, слушая участников. Что там, раскройте секрет?
- Я там рисую свой профиль, чертиков, иногда расписываюсь. Это отвлекает, снимает напряжение.
- Устаете?
- Безумно! Особенно от того, что меня стали узнавать на улице, подходить, просить сделать селфи или дать автограф. А «Голос», думаю, уже устал от меня. Вообще, перед тем как туда пойти, думал месяца два. Но потом понял, что затея классная. И высокие рейтинги говорят, что людям нравится.
- Видимо, усталостью объясняется то, что на слепых прослушиваниях не повернулись к своему сыну Даниилу?
- Это вообще грандиозная подстава, которой я ну никак не ожидал. Сказать, что был изумлен, когда увидел Даниила в проекте, не сказать ничего. И первой моей реакцией были слова: «Ну ты и негодяй!» Позже я узнал, кто был в сговоре: моя дочь Маша, главный музыкальный продюсер Юрий Аксюта, Сослан, который аккомпанировал Дане на песне Tears in heaven, Сергей Жилин, оркестр и редакторы. И ведь Даниил не раскололся! Единственное, в день записи мне показалось, что он поскорее хочет отправить меня из дома. Почему я не повернулся? Я точно знал, что этот исполнитель мне в команде не нужен. Если честно, прежде я никогда не слышал, как Даня поет, хотя, как оказалось, поет неплохо. Сын окончил Лондонскую школу экономики, имеет серьезную работу и параллельно помогает мне в театре.
- Кстати, про театр ваш «Градский-холл». Довольны первыми месяцами работы?
- Открылись мы выступлением Андрея Макаревича с программой «Идиш-джаз» - из старых еврейских мелодий в обработке. Потом были цветомузыкальные представления «Скрябинские вечера». Сейчас идут концерты камерной музыки. Словом, работаем.
- Вы говорите о музыке высокой, рафинированной. Но ведь народ в большинстве своем увлечен попсой...
- То, что происходит сегодня в популярной музыке, я бы охарактеризовал одним словом - «безобразие». И программа «Голос», кажется, единственный луч света в этом болоте. С каждым сезоном здесь появляется все больше одаренных людей, профессиональный уровень заметно повышается. В первом сезоне, например, к нам не шли те, кто работает в ресторанах и клубах, поскольку они были уверены, что попасть в телевизор без связей и денег невозможно. Теперь же, когда поняли, что все честно, стали отправлять множество заявок. В проекте нет блата - грязи, звонков, просьб и рекомендаций. У меня есть чутье, подобные вещи со мной никогда не пройдут. Константин Эрнст обещал мне, что все будет честно и чисто, и я ему доверяю. Поэтому сюда приходят неангажированные профессиональные или начинающие исполнители. Они не состоят в пуле из двух-трех десятков исполнителей, которые есть на канале, за ними не стоят большие деньги...
- Вы в пулах тоже до сих пор не состояли, а залы тем не менее собираете стабильно. В чем секрет?
- Этого я не знаю. Наверное, пою хорошо и сочиняю неплохо. Я всем своим ученикам говорю: вы должны создать свой круг зрителей. И если будете честно работать, то эти зрители останутся с вами на всю жизнь, как произошло и со мной. Мне не нужен миллиард поклонников, достаточно... и десяти миллионов (смеется).
- Продажа билетов на концерты - основная статья доходов артистов. Стали ли с кризисом сборы меньше?
- В бытовом плане я кризиса не ощутил - мне не так много и надо для комфортной жизни. Что касается сборов, то я всегда знал, что моя публика достатка среднего и ниже среднего. И я понимаю, что всех денег не заработаешь, а люди в зале должны быть. Для меня очень важно, что зритель идет на меня, тратит деньги, ужимается в чем-то, чтобы купить билет. Поэтому я обязан работать как зверь - и в Москве, и в Иркутске с одинаковой отдачей. А многие мои коллеги этого не понимают и позволяют себе просто открывать рот на сцене под фонограмму. За это, я считаю, просто надо расстреливать, не допускать к работе.
- Александр Борисович, вы много курите. Голос не жалко?
- Мне повезло сохранить голос, потому что у меня не было стационарной работы в театре, которая требует постоянного напряжения связок. Надеюсь, года на три-четыре вокальной силы мне еще хватит...
Феликс Грозданов
Фото ТАСС/В. Тараканов
