Приговор врачей был беспощаден. Рак! Вероятность выздоровления – 30 процентов. «Мы сделали все, что могли. Остальное зависит от Вас...» «Хорошо, значит, Аида будет жить», – решила я». О том, как это было, вы узнаете из первых уст.
Ее отец, один из основоположников советской стоматологии, профессор Соломон Иосифович Вайс, хотел, чтобы его младшая дочь стала стоматологом и говорила по-немецки. Мама, Елена Митрофановна – врач-хирург – настаивала на английском. Аида выучила оба языка, но ни стоматологом, ни хирургом она не стала.
– С детства я мечтала быть только артисткой, ею я себя ощущала и ощущаю до сих пор. Хорошие вокальные данные были у мамы и сестер, но иметь голос и быть артисткой – это разные вещи. Так вот я родилась артисткой. Сколько помню себя, я всегда пела. Родители рассказывали, что в год меня ставили на столик в зубном кабинете и просили спеть. И я пела, а кругом лежали зубные протезы. С первого класса я училась в музыкальной школе, а потом в училище по классу фортепиано. После войны семья переехала из Казани, где я родилась, в Иркутск – очень интеллигентный город, где было много театров и концертных залов.
– Аида, а как относились родители к вашему увлечению?
– Они считали это баловством и всерьез не воспринимали. Помню, я запиралась в комнате, надевала мамины туфли на шпильках и распевала «Джамайку». А папа деликатно стучался в дверь, приговаривая: «На «Джамайке» и шпильках далеко не уедешь». Но я уехала... в Москву. Там меня услышали музыканты из Харьковской филармонии и пригласили выступить с ними. Я пела все популярные песни того времени, а когда эти музыканты ушли в отпуск, работала с группой цыган. Мне было важно петь, выступать! Кто-то посоветовал известной тогда певице Нине Дорде прослушать меня, и я стала выступать с ее ансамблем. Желание было только одно — непременно «попасть в телевизор».
– Как скоро оно осуществилось?
– В 1966 году на телевизионном эстрадном конкурсе я спела бесхитростную песенку «Гуси-гуси». Так меня узнала вся страна.
– Ваши родители гордились успехами своей дочери?
– Да. Особенно тогда, когда работала в оркестре Леонида Утесова, кумира миллионов, в том числе и моих родителей. Это был замечательный человек, вечный ребенок, который волновался перед каждым выходом на сцену. При его-то славе и популярности! Тогда я поняла, что настоящий артист не может быть старым. Он вне возраста. Я многому научилась у Леонида Осиповича, долго с ним работала. Он не хотел меня отпускать, но я сказала: «Вы нашли свою песню, а я еще нет!» Стала работать солисткой в коллективе Эмиля Радова, известного любителям эстрады как создатель ВИА «Голубые гитары».
– Как вы попали в фильм «Кавказская пленница»?
– В поисках исполнительницы песни про мишек на радио был объявлен конкурс, в котором приняли участие все известные певицы того времени. Я записывалась последней. Именно эта запись понравилась музыкантам, режиссеру Гайдаю и композитору Александру Зацепину. Он очень тепло ко мне относился и хлопотал, чтобы мое имя было в титрах, но... Ни в «Кавказской пленнице», ни в «Бриллиантовой руке» имени исполнительницы песен в тирах нет.
– Наверное, это сильно обижало, задевало?
– Не настолько, чтобы обращать на это внимание. Самым главным для меня оставалась работа. Я не придавала значения тому, что за сольные концерты мне платили как за сборные, не давали звания, хотя несколько лет подряд я становилась лауреатом песенных конкурсов, а в министерстве культуры утверждали, что у меня плохой голос и нечеткая дикция! А я и сейчас любую скороговорку могу произнести без сучка и задоринки.
Когда я готовила первую программу «Поющие новеллы» в жанре мюзикла – с танцами, богатой аранжировкой, освещением, у меня отобрали музыкантов и программу закрыли. Тогда я пошла к моему доброму другу Юрию Силантьеву с просьбой записать фонограмму, чтобы не зависеть от участников ансамбля. Этого никто до меня не делал.
– Значит, вы – первооткрыватель «фанеры», без которой сейчас не обходится ни один музыкант?
– Выходит, что так, но это было вынужденное открытие. В следующей моей программе «Вечная песня любви» не было музыкантов, зато были танцоры, пантомима, пять тонн светомузыки. Но и ее закрыли. Случившееся на гастролях в Ташкенте в 1979 году стало последней каплей. Первым делом я отправилась к друзьям на радио, чтобы передать им новые записи. Увидев меня, ребята онемели, будто увидели воскресшего мертвеца: «Аида, это ты? Но нам сказали, что ты уехала, и приказали размагнитить все записи», а потом показали этот реестр. В списке на размагничивание записей «политически неблагонадежных исполнителей и музыкантов» были Растропович, Вишневская, Мондрус, Иошпе и Рахимова, Горовец. Шестидесятой была я.
Это стало последней каплей. Я решила уехать.
В марте 80-го года Аида Ведищева, исполнительница шлягеров, которые распевала вся страна, вместе с сыном, старенькой мамой, вторым мужем и пятью собаками проходили таможенный досмотр в аэропорту Шереметьево. Все ее сценические костюмы и украшения забрали, сочтя их народным достоянием. Лишь одно бисерное колье ей удалось каким-то чудом перепрятать в уже осмотренный чемодан. До сих пор она выступает в нем на концертах.
– Как вас встретила Америка?
– Как всех эмигрантов. Всему надо было учиться заново. Очень помог мой английский язык: в Нью-Йорке я поступила в колледж, где изучала американскую культуру, ведь мои популярные песенки здесь никого не интересовали. Пришлось сменить даже внешность: «Америка – страна блондинок», – объяснили мне, и я обесцветила свои каштановые волосы. Некоторое время я работала медсестрой.С мужем мы вскоре расстались. Все было очень не просто. Но я со свойственным мне упорством занималась музыкой и предлагала себя музыкальным агентам. Наконец, мною заинтересовался продюсер Джо Франклин, он в свое время «открыл» Барбару Стрейзанд. В 1982 году состоялся мой сольный концерт в престижном зале Карнеги-холл, в 84-м – в Линкольн Центре. В газетах появились положительные отклики, критика называла меня Amazing Aida – удивительная Аида.
Но климат Нью-Йорка для меня не подходил, обострились болезни. Мы перебрались в солнечный Лос-Анджелес. Там я вышла замуж... за миллионера.
Джой увидел меня на концерте и начал забрасывать цветами и подарками. Он понял, как можно добиться моего расположения, и однажды пришел за кулисы вместе с режиссером, пообещавшим заняться моей творческой карьерой. Этим он меня «купил». Но я попала в золотую клетку. У меня было все – шикарный дом в престижном Беверли Хиллс с кучей комнат, бассейном и даже сценой. Мы ходили в дорогие рестораны, а я ничего не могла есть: завидовала простой ресторанной певичке! Джой запрещал мне выступать. Надеюсь понятно, почему через 6 лет мы расстались. После очень непростого развода у меня началась жуткая депрессия.
– Аида, вы никогда не скрывали, что именно в это время вам поставили диагноз рак...
– Я говорю об этом прямо, может быть, мой пример кому-нибудь поможет. У меня был рак. Причем
в такой стадии, что мне даже не хотели делать операцию. Были метастазы. Мне сделали пункцию печени, сказали, что она абсолютно поражена. Когда врач увидел мои снимки, он побледнел и не мог сказать ни слова. Наверное, я не победила бы рак, если бы не вера во Всевышнего. Я говорила себе: «Если твое время пришло – слава Богу! Закончила свой путь в этой жизни – хорошо. Будет следующая жизнь!» Надо верить в бессмертие души, в будущее – тогда не страшно и умирать... Я очень долго шла к этому пониманию. И тогда нашелся такой доктор – Рональд Люхтер, который согласился меня оперировать. Потом я прошла полный курс химиотерапии. После лечения в больнице я спросила врача, каковы мои шансы. «Тридцать процентов», – ответила она. «Хорошо, значит, Аида будет жить», – решила я.
– Что вы делали, чтобы не дать болезни никаких шансов на возвращение? Кто помогал вам в этом?
– Врачи сделали все , что могли, остальное зависело от меня. Похудела я тогда на 25 кг, но выкарабкалась. Меня очень поддержали родные и друзья. В одиночестве я бы не справилась с болезнью. У меня появился друг Найен – вице-президент крупной компании аудиозаписи. Он не отходил от меня, голодал неделями вместе со мной, хотя он настоящий ресторанный обжора.
Я разработала собственную методику питания и режима жизни, перестала есть мясо. Гораздо лучше питаться тем, что растет. Хороша рыбка, черный хлеб, а выпечка для печени плохо. Жирная пища забивает сосуды. Я даже молочных продуктов 5 лет не ела, только соевые. По вечерам заваривала кипятком гречку, а утром ела ее с чесноком. Пила сок из проросшего зерна – по две унции (1 унция равна 28,349 г. – Прим. автора). В Сан-Диего есть лечебница, где лечат только этим соком. Я отправилась туда. Неделю мы сидели голодные, умирали просто, но пили только этот сок, там я приобрела машинку для его приготовления. Я ела мед, гранаты, имбирь, кайенский перец – он убивает все микробы. До сих пор делаю утром смесь: измельчаю яблоко, 3–4 зубчика чеснока, гвоздику, корицу. Каждое мое утро начинается сначала с молитвы, потом зарядки, часовой пробежки и дыхательной гимнастики.
Теперь я знаю, что Бог посылает человеку болезнь неспроста. Значит, человек «забрел не туда», и выхода только два – либо уйти совсем, либо что-то изменить в своей жизни… Ведь после развода с Джоем я не хотела больше петь, решила избрать другую профессию и почти закончила курсы косметологов и гомеопатов, но не сдала госэкзамена, потому что в этот момент получила известие о болезни. И тогда я дала слово Господу Богу, что до последнего дня буду петь и нести радость людям.
Сегодня популярная эстрадная певица и композитор Аида Ведищева живет с мужем Найеном и сыном Владимиром в Лос-Анджелесе. Она не нарушила слово, данное Богу – как и прежде, гастролирует с концертами в разных странах мира, часто бывает в России и дарит слушателям свою доброту, бесконечное обаяние и искрящийся талант.
Майя КОСЫХ
Фото Сергея ГУЧЕТЛИ
РЕЦЕПТЫ ОТ АИДЫ ВЕДИЩЕВОЙ
В 45–47 лет у меня начали болеть ноги. Я стала уделять им больше внимания, ведь я хочу быть вечно молодой. Ноги – это мой двигатель, это моя жизнь. Для больных суставов у меня есть вот такой рецепт. Берем капустный лист, обливаем горячей водой. Далее на него кладем теплый имбирь. Теперь все это накладываем на больной сустав. Оборачиваем бумагой для компрессов, забинтовываем шерстяным шарфом на ночь.
Все начинается с полости рта. У меня в сумочке всегда есть имбирь. При простуде, гриппе возьмите кусочек имбиря, положите в рот. Держите в идеальной чистоте полость рта, и никакие болезни не будут приставать к нам.
Проросшую пшеницу надо пропустить через соковыжималку. Сок из проращенной пшеницы – это самое сильное средство. Надо пить по 30 г каждый день.
В питании должна быть не картошка, а белок и гречневая каша.
Если вы поели поздно, то не ложитесь спать, а идите гулять. Сегодня трудно. Завтра трудно, а послезавтра побежите.
