Иногда кажется, что он, словно Дон Кихот, сражается «с ветряными мельницами». Порицает безнравственность, бичует бескультурье, клеймит бездуховность. А толку хоть бы чуть... Однако сам Николай Петрович так не считает. На днях знаменитому актеру, ставшему общественным деятелем, исполнилось 70 лет. И он по-прежнему полон жажды борьбы. Покой Бурляеву только снится...
- Николай Петрович, после роли Иешуа в фильме Юрия Кары «Мастер и Маргарита» вы перестали сниматься. Почему?
- В истории человечества нет более высокого и недосягаемого образа, чем образ Иисуса Христа. И после попыток какого-то посильного приближения к этому образу играть то, что сейчас предлагают мне, просто невозможно. Это значит быть человеком самой древнейшей профессии, который торгует собой. Поэтому я отказываюсь от ролей.
- Андрей Кончаловский как-то сказал, что вы недоиграли и в кино, и в театре. Согласны?
- Да, я знаю, что Андрей Кончаловский и Инна Чурикова так сказали обо мне, и я согласен с ними, это правда. Я ни от чего не зарекаюсь - может быть, когда-нибудь появится такой образ, который не уронит того, что было достигнуто раньше. Но пока не желаю участвовать в этом рыночном процессе, в которое погрузилось наше современное кино.
«СЕРЕБРЕННИКОВ И БОГОМОЛОВ РАЗВРАЩАЮТ НАЦИЮ»
- Вы считаете, культура и рынок - понятия несовместимые?
- Категорически несовместимые! Еще Пушкин в свое время очень досадовал, что ему приходится брать по золотому за стих. Это абсолютно дьявольская затея, на мой взгляд, - погружать культуру в рынок. Мы не должны, например, мерить успех фильма первым уикендом, это неправильно.
Объясню на примере картины «Андрей Рублев», 50-летие которой в этом году мы отмечаем. Ведь поначалу фильм не имел успеха, и его положили на полку на целых семь лет. А потом лента Тарковского побила все кассовые рекорды. Я, например, до сих пор вижу очереди на этот фильм и во Франции, и в Америке, и в Японии, и в Южной Америке, потому что эта картина на все времена.
То есть успех фильма, в том числе финансовый, нужно измерять не первым уикендом, а вечностью. Для этого нам нужны государственные кинотеатры, где будут показываться лучшие российские фильмы, они у нас есть. И я нисколько не сомневаюсь, что наши фильмы могут конкурировать с голливудскими, что люди будут ходить на наше российское кино. Нужна только хорошая реклама, правильная культурная политика, правильная ориентация населения...
Я же на практике все это доказал. Мне дали кинотеатр на полторы тысячи мест на окраине города. Начал с того, что стал показывать не рейтинговое, с точки зрения наших чиновников, кино, а документальные фильмы. И народ повалил, залы были полны. Люди стали приезжать из пригородов, чтобы посмотреть хорошее наше кино. Так что многое зависит от нас самих, от нашего подхода к делу.
- Но у нас же фильмов кот наплакал. И все режиссеры как один жалуются на недостаточное финансирование кино...
- Да, есть такая проблема, которая порождает и другую. Ведь посмотрите, что снимают сейчас наши режиссеры!.. Нет, я их понимаю: хотят встроиться в этот рыночный кинопоток доходного промысла, подражают Голливуду, делают всякого рода блокбастеры. Но я уже который год говорю о том, что бюджет министерства культуры должен быть равнозначен бюджету министерства обороны. Ведь культура - это оборона души человека. Если потеряем душу, страну можно сдавать без боя.
Сейчас наш президент сделал исторический шаг, издал указ о государственной культурной политике, согласно которому государство поощряет то, что несет морально-этические нормы и духовно-нравственные категории нашей культуры. Это большая поддержка. Теперь уже невозможно будет давать деньги разным «гейзерам» (судя по всему, Николай Петрович имеет в виду скандальную постановку «Тангейзер» в Новосибирском театре оперы и балета. - Ред.), Серебренниковым, Богомоловым - растлителям театра, которые под видом нового современного искусства развращают нацию, издеваясь над классикой, и внедряют свою ложную патологию. Теперь им труднее будет искать поддержку у государства. Или нужно будет меняться. Пойти, например, в храм, покаяться: да, мол, грешен, и больше не грешить.
- Какие же перемены на культурном фронте вас нынче радуют?
- В одночасье, конечно, ничего не меняется, но теперь уже есть рычаги, есть механизм, есть основа для принимающих решения чиновников. И уже делаются правильные поступки.
Например, как вы знаете, министр культуры снял с работы директора театра, который позволил поставить этого провокационного «гейзера». Снят с работы и худрук театра в Перми Мильграм, который втащил в театр Гельмана с его уродцами, со всей этой подделкой; растратил сотни миллионов...
В общем, совершаются правильные шаги, правильные поступки. Конечно, пока еще по инерции продолжается растление театра, через все тех же патологических режиссеров, псевдоноваторов. И все-таки я уже вижу свет в конце тоннеля...
«С НАШЕЙ МОЛОДЕЖЬЮ КРЕПКО ПОРАБОТАЛ ДЬЯВОЛ»
- Николай Петрович, а что вы думаете о современной молодежи?
- Отношение к молодежи у меня двоякое. Могу вслед за Лермонтовым повторить: «Печально я гляжу на наше поколенье, его грядущее пустынно и темно».
Современная молодежь думает, что самое главное - деньги, карьера, успех. Но вместе с тем я вижу и другую молодежь, сохранившую чистоту души в этом омерзительном, толерантном, терпимом ко греху мире. И есть надежда, что не все потеряно.
У меня самого пятеро детей, я знаю, как это сложно сохранить чувство правды в сердце, как трудно сохранить чистоту свою. Но к этому нужно стремиться. У нас очень короткий жизненный путь, а там нас ждет вечность, и надо успеть подготовить свою жизнь к вечности. Ты приходишь туда таким, каким уходишь отсюда...
К сожалению, с нашим постперестроечным поколением крепко поработал дьявол при помощи наших чиновников и нашего правительства, дозволившего все это безобразие - жизнь без образа божьего. И министры культуры, которые были прежде, открыто говорили, что культуру надо подвинуть на панель.
Был у нас министр культуры, особенно хорошо «поработавший на благо отечества». Имел очень «продвинутое» мнение относительно нашей литературы, русского языка и в целом культуры. При нем, например, опровергался Пушкин как безнадежно устаревший поэт. А ненормативная лексика преподносилась как необходимый и обогащающий нашу речь компонент, без которого нет русского языка. Вытеснив культуру на панель, наши «деятели» практически переформатировали киноиндустрию, проведя указ о приватизации кинематографа.
Мы говорили, что не все можно отдавать в частные руки. Например бомбу, это оружие! Но и экран - тоже оружие. Духовное стратегическое оружие государства. Как можно отдавать его в частные руки? Наше государство должно было проводить идею спасения нации через кинематограф и культуру. Как говорил в свое время Гоголь: «Идет бой, самый главный бой - бой за душу человека».
И сейчас идет бой. Но сейчас у нас появилось больше шансов победить в этом бою. Благодаря правильному шагу президента, издавшего указ о новой государственной культурной политике, есть шанс и самим спастись, и другим помочь. Чтобы они поглядели на нас и увидели, что мы не принимаем этого уродства: однополых браков, гомосексуализма. Мы не будем считать это нормой поведения в обществе. Это Россия, и здесь это не пройдет.
- У вас пятеро детей. Как их воспитывали и продолжаете воспитывать?
- Да нет никаких особых методов воспитания у нас в семье. Я считаю, что главное - пример родителей, это всегда самый эффективный и действенный метод воспитания, лучше всяких слов, нотаций, нудных нравоучений. Девочки стараются подражать во всем маме, поэтому она должна быть примером для них. Ну а папа, естественно, должен быть авторитетом для мальчиков. Все просто. Если все же возникают какие-то недомолвки или разногласия, пытаемся поговорить спокойно и рассудительно, убедить, если нужно, аргументами, может быть, помочь. И надо детей приводить к богу, чтобы они понимали, что он есть и что за все придется отвечать, поэтому нужно жить чисто, поступать чисто и думать чисто.
- Говорят, в старости человек получает то лицо, которое заслужил. Вы выглядите значительно моложе 70. В чем секрет?
- Сегодня я не открою вам свой секрет, расскажу о нем много позже. Когда мне было 36 лет, я решил бросить курить, хотя 20 лет до этого курил. И вот в этот день я сочинил такую частушку: «В тридцать шесть курить я бросил, в сорок, может, брошу пить. Неужели же в сто восемь перестану я любить?» Вот в сто восемь я, может быть, и открою вам свой секрет.
Фаина Зименкова
Фото PERSONA STARS
