«Глубокоуважемый господин Президент!
Только исключительные обстоятельства вынудили меня обратиться к Вам, гаранту Конституции, последовательно защищающему права граждан, единодушно избравших Вас главой государства.
Не считая возможным обременять Вас подробностями и деталями уголовного дела (эти подробности на протяжении вот уже двух месяцев комментируются в СМИ (в частности, «Мир новостей», 8 января 2019 г., №3(1307), позвольте все же поделиться фактами вопиющего, на мой взгляд, равнодушия, а в итоге - беззакония, проявляемого следственными органами и судебной властью.
9 января в Тверском суде г. Москвы рассматривалось представление следствия о продлении срока заключения под стражу многодетной матери Александры Лисицыной. Адвокаты представили различные документы, наглядно свидетельствующие о том, что Александра Лисицына является в высшей степени добропорядочным гражданином, никогда, ни ранее, ни теперь, не нарушавшим закон. Также были представлены поручительства известных в стране людей, в том числе Героя Советского Союза и Героя России депутата Госдумы РФ Артура Чилингарова, председателя Совета ветеранов воинов-афганцев сенатора Франца Клинцевича... После представления этих ходатайств к суду обратился известный адвокат, член президентского Совета по правам человека Шота Горгадзе. Он заявил, что также дает свое личное поручительство Александре Лисицыной.
- Я делаю это впервые за свою двадцатилетнюю адвокатскую практику, - пояснил суду Шота Олегович. - Более того, я ответственно заявляю, что если моя подзащитная в случае удовлетворения нашего ходатайства, находясь, к примеру, под домашним арестом, попытается скрыться или каким-либо действием помешать следствию, я сдам свое адвокатское удостоверение и навсегда откажусь от адвокатской практики.
Однако уже через полтора часа всем присутствовавшим в зале стало ясно: ни поручительство известных всей стране людей, ни поручительство адвоката, столь уникальное, что по меньшей мере должно было бы привлечь внимание, никакого действия не возымели.
Как не возымело и обращение к суду самой Александры Лисицыной. Когда ей предоставили возможность перед началом судебного заседания сделать какое-либо заявление, молодая женщина едва слышно произнесла: «Отпустите меня к моим детям...»
Стены, и те могли бы прослезиться, не то что люди. Но крик души, произнесенный шепотом из-за бронированного стекла судебной клетки, не услышали те, к кому они были обращены.
Понимаю, что все это эмоции. Даже Железный Феликс, основатель и руководитель первого репрессивного органа Страны Советов, утверждал, что вершить судьбы людей могут лишь те, у кого не только холодная голова, но и чистые руки и горячие сердца. Насчет чистых рук ничего сказать не могу, да и права такого не имею, а вот что касается горячих сердец, то этого и в помине не было, а было то, что называется бессердечием.
Не было и того, что называется состязательностью в судебном заседании. Самые убедительные аргументы защиты натыкались на глухую стену полнейшего равнодушия. Адвокаты аргументированно утверждают: вина подзащитной не доказана, воспрепятствовать следствию в случае смягчения меры пресечения никоим образом не может. Следователь скороговоркой, как о чем-то обыденно несущественном, твердит, что обвиняемая может скрыться, способна уничтожить улики, намерена помешать следствию. Ничем свои предположения следствие не подтверждает. О каких уликах идет речь? О земельных участках, которые она якобы приобрела мошенническим путем? Так земля должна разверзнуться, чтобы эти участки исчезли. Копии доверенностей, данные Лисицыной, следствием и без того уже изъяты. Не говоря уже о том, что в России дача оформленных по всем правилам нотариальных доверенностей преступлением не является. Сегодня нет ни единого документа, подтверждающего вину Лисицыной, однако единственной мерой пресечения, неадекватной и жестокой, следствие, гособвинение и суд видят только содержание в СИЗО.
Защита попросила приобщить к материалам дела заверенную нотариусом копию генплана, из которой ясно видно, что инкриминируемые участки земли из фондов лесхоза выведены. По сути, одного этого документа уже могло бы хватить для того, чтобы полностью прекратить дело в отношении А. Лисицыной, так как этот документ опровергает само наличие состава данного преступления. Однако тут же следователь заявляет, что копия генплана к делу приобщена быть не может, так как... следствие не знает, каким путем защита данный документ получила. И опять этого голословного намека-подозрения оказывается достаточно.
Следователь, заметьте, не обвиняет адвокатов, что они добыли документ противоречащими закону путями, она лишь допускает мысль, ничем ее не подтверждая, что такое могло произойти. На заявление защиты, что эти документы были получены после официального запроса в администрацию Наро-Фоминского района и они есть в открытом доступе на сайте администрации, ни следователь, ни судья просто не прореагировали. Похоже, не слышали. Или не слушали?
Расследование этого многоэпизодного дела продолжается. Вина Лисицыной не доказана, тех, кого подозревают в мошенническом сговоре, Александра не знает, никогда не видела и даже не слышала про этих людей. Равно как и другие обвиняемые дали на допросах показания, что с Лисицыной не знакомы. Следователь продолжает настаивать, а гособвинитель поддерживает: Лисицыной меру пресечения в виде заключения в СИЗО не изменять и оставить под стражей до 27 февраля, то бишь до того дня, пока продлено следствие.
То самое следствие, которое напрямую вступило в противоречие с действующим законодательством Российской Федерации. Ибо в статье 109 УПК РФ, уже вступившей в законную силу, говорится, что в ходатайстве следствия «должны быть указаны конкретные, фактические обстоятельства, подтверждающие необходимость дальнейшего применения меры пресечения в виде заключения под стражу».
А вот это уже не эмоции, это закон, который в Тверском суде попросту проигнорировали. Ибо никаких фактических данных представлено не было, а были лишь голословные утверждения и последовавшее за ними решение продлить Александре Лисицыной срок заключения в СИЗО, где она находится вот уже третий месяц.
Да что это за, с позволения сказать, особая тройка - судья, следователь, гособвинитель - объявилась в Тверском суде столицы?! Такое позволяли себе лишь особые тройки злосчастных времен ежовщины.
Никто, не имея достаточных доказательств, не смеет обвинять суд и следствие в предвзятости, своекорыстии, коррумпированности. Но кем тогда воздвигнута глухая, непробиваемая стена равнодушия, а может быть, и нечто худшего, чем равнодушие? Злонамеренность. Не только юристы и правозащитники, но и высшие руководители страны не говорят, но требуют, чтобы суды и следствие не проявляли жестокость в тех случаях, когда ее можно не проявлять, особенно в отношении тех, кто не совершал тяжелых насильственных преступлений. Так кто же эти таинственные силы, что держат по сей день за решеткой многодетную мать и вознамерились, судя по всему, держать и дальше?
- Мать троих детей находится в ужасающих условиях следственного изолятора, - считает член президентского Совета по правам человека адвокат Шота Горгадзе. - Наказывая Лисицыну, наказывают жесточайшим образом и ее детей. А государство на подобную жестокость никакого права не имеет.
Глубоко убежден, что подобные действия правоохранителей наносят тяжелый урон гражданам своей страны. Люди опасаются, что на месте Лисицыной уже сегодня могут беззаконно оказаться их дети, а завтра - внуки. Общество, которое не верит добросовестности правоохранительных органов, непредвзятости и независимости судебной системы, разъедает коррозия. А гражданам страны, всем вместе и каждому в отдельности, нужна не только вера, но уверенность в справедливости закона. Того самого закона, что не только карает виновных, но призван, способен и реально защищает невиновных от того произвола, что так наглядно был продемонстрирован 9 января в Тверском суде г. Москвы.
Уважаемый Владимир Владимирович! Не сочтите за амикошонство, но вся страна видит и ценит, что именно к Вам в надежде на справедливость и конкретность в решениях обращаются люди с множеством своих бытовых проблем. У Вас просят детскую коляску для больного ребенка и ждут справедливости в урегулировании вопросов ЖКХ, к Вам взывают руководители отраслей народного хозяйства и домохозяйки, прославленные деятели искусств и ученые. Вряд ли найдется другая страна, где люди с такой надеждой и верой стремятся обратиться со своим наболевшим к Президенту ЛИЧНО. Но извините меня за прямоту: в этом неограниченном доверии к Вам есть и неверие в исполнителей принятых Вами, а также законодательной и исполнительной властью решений, то есть в тех, кто обязан претворять эти решения и постановления в жизнь, кто призван неукоснительно соблюдать закон.
Именно это обстоятельство вынудило меня обратиться к Вам, не веря более, что следствие и судебная власть готовы и способны принять решение, которое вернет детям мать, восстановит справедливость и продемонстрирует торжество Закона.
Зная, что Вы, Владимир Владимирович, по образованию юрист, тем не менее позволю себе апеллировать категориями не только юридическими, но в том числе и морального свойства. И посему остаюсь в твердой убежденности, что Вы не останетесь равнодушным к судьбе невиновной женщины.
Вместе с Александрой Лисицыной и ее детьми, верящий и искренне уважающий Вас
Олег Якубов,
журналист-
международник».