В редакцию «МН» обратилась Вера Волкова. Больше двадцати лет она борется за права, гарантированные ей законом, но сегодня может похвастаться только чемоданом, в который уже не помещаются отписки чиновников и решения судов. Всеми правдами и неправдами государство отказывается признавать законные требования вдовы чернобыльца.
ДАН ПРИКАЗ ЕМУ НА СЕВЕР... УКРАИНЫ
Утром 19 июня 1987 года в дверь смоленской квартиры, которую тогда снимала семья, постучали. На пороге стоял военный с повесткой на сборы. Уже в обед Александру выдали форму, а вечером посадили в поезд, идущий на север Украины, в Припять.
- Саша вернулся в конце августа 1987-го, - вспоминает Вера Дмитриевна. - После той командировки он стал замкнутым, угрюмым, постоянно чувствовал недомогание, но не жаловался особенно ни на что. Часто спрашивала его после очередного обследования: «Что врачи говорят?», а он только отмахивался. Саша устроился работать водителем скорой, но через некоторое время по утрам стал так опухать, что я его еле втискивала в брюки, которые накануне ему были впору. При этом врачи писали, что муж практически здоров. Но как можно было оставаться здоровым человеку, который два месяца участвовал в спецработах на объектах в зоне опасности №3 и в работах по дезактивации в 3-м энергоблоке? Это уже потом говорили, что, оказывается, был негласный приказ Минздрава не писать реальные диагнозы ликвидаторам.
Через восемь месяцев после возвращения из Чернобыля 31-летний Александр Николаевич умер.
- Тане было тогда девять лет, Сереже - четыре, - говорит Вера Дмитриевна. - Представьте: в конце 1980-х, еще до Чернобыля, у нас с мужем жизнь только налаживалась: он специалист с дипломом автотранспортного института, я дипломированный инженер, у нас прекрасные дети и большие планы на будущее... И вдруг - раз, все оборвалось...
В 1992-м врачебно-трудовая экспертная комиссия заключила, что А.Н. Груздову «не было оказано должной медицинской помощи», его смерть «связана с работой по ликвидации аварии на ЧАЭС», а в 1995-м военкомат признал Веру Волкову вдовой погибшего ликвидатора и на основании главного «чернобыльского закона» №1244-1 отныне она могла претендовать на все льготы, которые в нем прописывались. Вот только оказалось, что претендовать на льготы и реально их получать в полном объеме - две большие разницы.
- Мне некогда было думать о своих законных правах. Я же все время жила в страхе, что не смогу накормить детей, не успею их вырастить и их отправят в детдом. Смерть мужа стала таким потрясением, что я начала часто болеть и постоянно падала в обморок, перенесла несколько операций. При этом на дворе стояли лихие 1990-е, с работой было туго. Я трудилась где могла, порой без трудовой книжки, лишь бы платили. Тогда многие так жили, не я одна, но при этом мы же еще были и без квартир. Мы с мужем, когда молодые были, думали: выучимся, получим профессию, руки-ноги есть - на квартиру заработаем. Не случилось. Чернобыль отнял у меня и мужа, и жизнь, потому что назвать жизнью то, как я жила после 1988 года, вряд ли можно.
ОТТОЛКНУТЬ ПОЛОВЧЕЕ
В 2001 году одна из организаций, занимающихся проблемами ликвидаторов ЧАЭС, посоветовала Вере Дмитриевне обратиться за помощью к государству. Тем более что оно само провозгласило эту помощь в законе №1244-1.
- Но, видно, за те годы, что я не заявляла о себе, время, когда следы Чернобыля были еще горячи, оказалось упущено. Мне только с 93-го года два года платили возмещение вреда по потере кормильца. И больше ни до ни после этого не заплатили ни копейки. А детям выплачивали пенсии по потере кормильца, но, как выяснилось, значительно меньшие суммы, чем полагалось, и когда я вместе с экономистами пыталась доказать неправильность расчетов, органы соцзащиты и Пенсионный фонд меня разве что по-русски не посылали, а если и слушали, то с неприкрытым безразличием. Меня футболили от одного чиновника к другому, из одного суда в другой, но добиться правды я так и не смогла. По подсчетам специалистов, речь идет более чем о миллионе рублей. Суд на это ответил лаконично и экономично: присудил выплатить одному ребенку сто тысяч, а другому вообще ничего. Ответ на вопрос: почему? - Вера Дмитриевна не может получить до сих пор.
Зато у нее есть вот такой отклик из Пресненского райсуда, датированный 2008 годом. На иск вдовы, в котором она требовала от правительства РФ выполнить закон и в том числе предоставить ее семье жилье, суд в удовлетворении иска отказал, постановив, что «потерпевшему (т. е. ушедшему из жизни 20 лет назад Александру Груздову. - Прим. авт.) необходимо подтвердить факт причинения ему нравственных и физических страданий, указать, при каких обстоятельствах и какими действиями они нанесены, а также указать степень вины причинителя вреда, какие нравственные или физические страдания перенесены пострадавшим». Одним словом, если поставлена задача отказать, суд выполнит ее на отлично, в какие бы витиеватые формулировки этот отказ ни пришлось оформить.
- Я бы никогда ничего не просила у государства, - признается Вера Дмитриевна, - но ведь не я сама попала в такую беду, меня к ней толкнуло наше государство, когда забрало у меня мужа! Я более 40 раз посылала обращения к президентам страны, но зачем им теперь нужны семьи людей, которые ценой своей жизни уже сделали то, что сделали, - ликвидировали последствия чернобыльской аварии?
27 марта Вера Дмитриевна обратилась в приемную председателя партии «Единая Россия» Дмитрия Медведева и попала на прием к помощнице председателя Заксобрания Санкт-Петербурга А.С. Бабарыкиной. Как рассказывает наша героиня, «она даже мои документы не взяла в руки, сразу начала тыкать мне какими-то законами местного значения и сказала, что ее младший сын тоже не имеет жилья, а она не может подвести его ни под какую статью закона, чтобы обеспечить жильем. Она сравнила себя со мной... А что полезного сын этой дамы и сама она сделали для страны, чтобы получить жилье? Когда я заметила, что местные законы должны работать в соответствии с федеральными, а не противоречить им, помощница депутата сказала, что это «глупое понимание» законов, и зачем-то сообщила, что все семьи погибшего «Курска» были обеспечены жильем, а вот мне никто ничего не предоставит. Но я тоже живой человек. И кто посмел решить, что мое горе меньше горя жен моряков, а мои слезы слаще их слез?»
В общем, неоднократно общаясь с представителями власти, вдова погибшего ликвидатора ЧАЭС пришла к неутешительному выводу: перед чиновниками стоит цель не помочь людям, а оттолкнуть их половчее, сделать из них дураков, которые никогда ничего не поймут в море перечисленных номеров законов и в которых всегда найдется лазейка, не позволяющая добиться простому человеку справедливости.
СЫТЫЙ ГОЛОДНОГО НЕ РАЗУМЕЕТ
В свои 56 лет Вера Дмитриевна не имеет ни кола ни двора. Разве что небольшой уголок в крохотной квартирке дочери, которую семья с ребенком вынуждена снимать после перевода мужа-офицера из Дальневосточного военного округа в Ленинградский, так и не получившего причитающихся ему собственных квадратных метров.
- Я бездомная и сейчас прилепилась к семье дочери. Тяжело, конечно, в небольшой съемной квартире вчетвером, - признается Вера Дмитриевна, - но все же лучше, чем ничего. Дочке сейчас 35, а сыну - 30. У него тоже семья и ребенок, и они живут в комнате коммуналки. Дети получили высшее образование, работают. Но чего мне стоило поднять их на ноги, одному Богу известно. Государство не замечает меня, отдавшую ему мужа на заклание, вырастившую двоих достойных людей и умудрившуюся дать им образование, чтобы они приносили стране пользу. Я не хочу никому позволять унижать себя, но на протяжении почти 20 лет меня вынуждают испытывать это горькое чувство. Власть должна нести ответственность за свои слова и дела, должна отвечать за свои поступки, но вместо этого ее представители советуют мне... подселиться в 25-метровую комнату сына и с его семьей жить в коммуналке. Там мне найдется место только под диваном. А что бы самим чиновникам под диваном не пожить?
...Когда стране нужны были мужчины для ликвидации последствий чернобыльской катастрофы, их сажали в эшелон и везли в пекло. Они ни за кого не прятались и молча выполняли свой долг перед Родиной. И что же она? Бросила их на произвол судьбы? Забыла!
Елена Хакимова
