Сергей Бодров-старший: «Я виноват, что не уберег сына»

- Сергей Владимирович, фильм «Седьмой сын» - это ваша победа? Ощущаете некий звездный час?

- Да нет, никакого звездного часа я не ощущаю. Во-первых, надо посмотреть еще, как картина прокатится. Если хорошо, может, что-то и буду ощущать. А сейчас просто этап работы. Сделана картина, она выйдет во всем мире, рад, что начали с России, потому что Новый год, 1 января - хорошее такое время...

- Это понятно. Но вообще дождаться такого предложения в вашем, извиняюсь, возрасте - да это просто какая-то американская мечта!

- Да, у меня был момент эйфории, когда взялся за эту работу. Ты начинаешь что-то фантазировать, выбирать актеров - думаешь: ну круто! Но нельзя же долго пребывать в таком состоянии - будешь выглядеть просто глупо... Да нет, порадовался немного - и хватит. Потом же начинается работа. Тяжелая, долгая, которая заняла больше времени, чем я предполагал...

- Вы же в 2012-м начали?

- Ну да, в 2012 году началась подготовка, затем прошел кастинг, потом Джефф (Бриджес. - Ред.) попросил шесть месяцев - пришлось подвинуть процесс... Дальше были напряженные съемки, монтаж, пробные показы, утверждение. Потом поехали что-то доснять...

- Так обыденно об этом рассказываете. Но вообще Голливуд - не режиссерское, а продюсерское кино. Сложно было предположить - думаю, и вам тоже, - что продюсеры такого фильма-гиганта выберут вас, русского режиссера...

- Это не сложно, и дело не во мне. Дело в принципе. Картину «Годзилла» снял молодой, талантливый парень, который до этого снял фильм «Монстры» за 700 тысяч долларов.

- Но он все-таки молодой-перспективный.

- Да. А я привез в Голливуд картину «Монгол». Ее посмотрел каждый продюсер на всех студиях. Увидели - говорят: «У нас так уже не снимают!» Потому что фильм сделан как бы вручную: там мало компьютерной графики, все живое... И это произвело впечатление. Американцы, если им что-то нравится, просто рассыпаются в комплиментах, не устают говорить, какой ты хороший, какой талантливый. А кто картину сделал - не имеет никакого значения. Если бы ее снял молодой казах - взяли бы его.

«ГОЛЛИВУД - ЭТО НЕ КОСМОС»

- До сих пор самый большой бюджет у вас был 15 миллионов. Почувствовали другой уровень? Некий космос.

- Это не космос. Но понятно, что такой бюджет дает тебе возможность пригласить лучших со всего мира. У нас работал, скажем, Данте Ферретти, который делал кино с Феллини, с Пазолини, с Мартином Скорсезе. Гениальный художник, один из лучших! Дорогой очень. Но ты его можешь себе позволить. Так же лучшего оператора, лучшего художника по костюмам. Спецэффектами у нас занимался Джон Дайкстра, это человек, который Джорджу Лукасу сделал «Звездные войны». И вот ты с этими людьми встречаешься. И еще выбираешь!

- А у вас не было опасения, что этим людям вы можете банально не соответствовать?

- Когда получаешь такую работу, эти мысли не должны приходить тебе в голову.

- У вас снялись голливудские звезды первой величины. Часто доводилось слышать: на самом деле они не капризные, профессиональные, с ними легко работать. Но это все теория. А на практике?

- Проблем не было. Да, они смотрят, что ты сделал, как. Но надо понимать, что когда ты режиссер такого фильма, то выбираешь только ты. И тут важно лишь одно: есть у тебя контакт с человеком или нет. У меня и с Джеффом, и с Джулианной Мур сложились отношения... Кстати, Бриджеса мне еще пришлось уговаривать сняться в этом проекте. Он не любит фэнтези, актерам такого ранга, как он, скучно в этом сниматься. Причем гонорар ему предложили очень большой, прежде он столько не получал. Но когда встретились, Джефф сказал: «А давай сделаем какую-нибудь маленькую картину, без спецэффектов...» И он не то что не от мира сего - просто может себе позволить.

- Эти звезды голливудские действительно стоят тех денег, которые им платят? Совсем другой уровень по сравнению с нашими? Например, вы работали с Олегом Меньшиковым...

- Меньшиков - очень талантливый актер. А у этих просто больше опыта. У Джеффа Бриджеса, наверное, сто фильмов...

- Нашли чем удивить! У Джигарханяна - больше двухсот!

- Ну, это другие все-таки картины. У Джеффа - большие ленты, главные роли. Разница есть. А в чем принципиальная разница? Наверное, в том, что у них больше возможностей. Много хороших сценариев, режиссеров. А уровень мастерства у того же Олега, у Жени Миронова, Машкова вполне сопоставим.

«ЗА ДЕРЖАВУ ОБИДНО»

- Сергей Владимирович, как же вам в Америке живется?

- Да хорошо живется, климат приятный - тепло, все время тепло. Живу возле океана. Родился около океана - на Дальнем Востоке, а теперь живу по другую его сторону... А так что? Дешевая страна. Дешевая! Москва - чудовищно дорогой город, мне не по карману.

- Вы уехали из России в начале 90-х. Какой была главная причина?

- Невозможность работать. Было кооперативное кино, предлагали снимать халтуру... Но сначала я уезжал, приезжал. Потом сделал картину «Кавказский пленник», фильм был номинирован на «Оскара», я получил сразу работу на Columbia Pictures. Ну и закрутилось... Это нормально - где есть работа, там и живешь.

- В России несколько иные представления об этом. И уж тем более сейчас, когда между нашими странами сложные отношения. Как это видится оттуда?

- Могу вам сказать. Во-первых, сейчас, на сегодняшний день, для той стороны это уже второстепенно. Несколько месяцев назад - да, была новость, а сейчас другие заботы, другие дела: Эбола, исламисты... В России, к сожалению, до сих пор волнуются: нас обижают, нас ущемляют!.. Да нет, забыли уже! Головная боль? Да. Но есть и другие, посильнее. Америка вообще собой живет. Да, иногда куда-то вмешивается: кого-то поддерживает, кому-то грозит. Но больше всего американцев интересуют они сами.

- В России сейчас реально антиамериканские настроения. Как к этому относитесь?

- Они не вчера родились. И все это, как мне кажется, от нашей закомплексованности. Какие-то заговоры вокруг себя видим: «Россию хотят обидеть, Россию хотят поставить на колени...» Да никто не хочет! У России огромная армия, ядерные боеголовки - зачем кому-то враждовать, все за нормальные отношения. Нет, отношения испортили. Я думаю, что это неразумно.

- Вы уезжали из другой России. Сейчас это совсем не ваша страна?

- Нет, я не ощущаю себя чужаком, мне просто за державу обидно. Держава должна вести себя мудро, с большим чувством достоинства, спокойствия. Не надо соседа ставить раком. Он слабее тебя, это очевидно, а ты его и так и сяк... Поверить в то, что на Украине 40 миллионов фашистов живут, невозможно. Есть они, да. И права русско­язычного населения надо защищать. Но у них президент был ворюга, на котором пробы негде ставить. Убежал с чемоданами денег, а мы его тут еще и пригрели...

- У России есть еще и другая особенность. Мы любим мечтать. Думаем: а что бы сейчас писал Есенин, а что бы сейчас делал Высоцкий?.. Что бы сейчас делал Сергей Бодров-младший?

- Очень сложно сказать. У него задатки были огромные, он сценарии начал писать очень хорошо... Не знаю.

- Вы долгое время не говорили о сыне. Но прошло уже 12 лет. Для вас это по-прежнему больная тема?

- Больная. А как же это может пройти? Можно принять какие-то вещи, смириться, но забыть-то нельзя - все остается с тобой. Просто ты понимаешь, что надо жить дальше, надо заботиться о близких...

- Скажите, вы чувствуете некую недосказанность по отношению к сыну: чего-то не успели, в чем-то перед ним виноваты?..

- Виноват - безусловно. Чувствую, что не уберег.

- А могли?

- Наверное, да. Я сам привел его в кино. И оказалось, что для него оно смертельно. С другой стороны, он хотел этого сам, невозможно было избежать... Хотя я отговаривал его снимать этот фильм в то время. Не то что предчувствие, просто времени у них мало было на подготовку, сложная картина... Но вот не уберег, был не здесь, а далеко...

- 12 лет прошло. А страна все равно его помнит. Почему, как думаете?

- Ну, во-первых, в нем было то, чего стране тогда очень не хватало. Его видно было - какой он. Очень открытый, достойный, обаятельный. И умный. Стране нужен был такой герой... Он начал на телевидении, и когда вел «Взгляд», приходили мешки писем. Я видел, как он ставил автографы на бескозырках, - триста курсантов военно-морского училища в очереди стояли. В аэропорту мы с ним сидели - он подписал каждому... Время было сложное. А в нем люди видели что-то настоящее. И поверили. Причем все, что очень важно, сверху донизу. Он был всем близок, с ним хотели общаться... Вообще это редко бывает. Пожалуй, больше и не было...

Дмитрий Мельман

Фото: obozrevatel.com