Жена Семена Фарады, мать Михаила Полицеймако...
Но и сама известная артистка, можно даже сказать, легендарная. Вот уже более 50 лет Марина Полицеймако выходит на сцену прославленного Театра на Таганке. И в свои 80 на покой не собирается...
- Марина Витальевна, неужели до сих пор влюблены в свой театр?
- Конечно. Да и эти 50 лет не прошли, а пролетели! Сейчас занята в трех спектаклях - «Горе от ума», «Калека с Инишмана» и «Эльза». Конечно, хотелось бы еще ролей, но вот ноги подводят. А так театр - это моя жизнь.
«ВЫСОЦКИЙ НИКОГДА НЕ ОТКАЗЫВАЛ В ПОМОЩИ»
- Вам никогда не хотелось написать книгу о тех людях, с которыми свела судьба? Ведь столько всего было!
- Да, было много встреч. С тем же Володей Высоцким вместе очень много играли. Начинали в «Добром человеке из Сезуана», он играл мужа, я - жену...
Был очень интересный момент в «Павших и живых». Володя играл одновременно и Гитлера, и Чаплина. Гитлер в его исполнении был злым до омерзения и по ходу пьесы бил воображаемой палкой собаку. Я за кулисами озвучивала эту собаку. Он произносил такую фразу: «Чем больше узнаю людей, тем больше я люблю собак». Ударял, я взвизгивала. Потом он вроде как эту собаку ранил, и я опять начинала визжать.
Но в конце концов эта закулисная озвучка мне надоела, я подошла к Володе и сказала: «Ну что я буду все время, как дурочка, стоять и лаять за кулисами, давай запишем!»
Он записал, потом подходит ко мне: «Нет, мне так неудобно. Гораздо удобнее, когда я с тобой напрямую «общаюсь». Когда тебя - воображаемую собаку - бью, а ты отскакиваешь». Потом ко мне подошел Юрий Петрович Любимов. «Слушай, - говорит, - ну если ему так хочется, ты уж потерпи немножко...»
И в этом же спектакле «Павшие и живые» Володя пел песенку, которую сам сочинил: «Солдат всегда здоров, солдат на все готов. И пыль, как из ковров, он выбивает из дорог. И не остановиться, и не сменить ноги. Сияют наши лица, сверкают сапоги...»
Наши актеры, игравшие солдат, маршировали при этом. И на одном из спектаклей во время исполнения этой песни из зала вдруг вышел и направился к сцене невысокий пожилой мужчина. Трясущейся рукой он показал на Володю-Гитлера и сказал: «Я знаю, это он! Это он все затеял. Это он, он, он!»
Конечно, Высоцкий мог бы растеряться, но Володя мгновенно сообразил, что делать. Он приказал: «Взять!» И артисты, игравшие солдат, Сева Соболев и Боря Хмельницкий, под руки взяли этого мужчину, втянули его на сцену и увели за кулисы.
Это оказался герой войны, он был контужен. И на него такое впечатление произвел спектакль, что он сорвался, когда увидел словно живого Гитлера... Конечно, после окончания спектакля врачи сделали этому человеку укол, он, извиняясь, вышел - абсолютно нормальный, спокойный. Но такова была сила перевоплощения Володи Высоцкого...
Кстати, Володя вообще считал, что именно Любимов первым отнесся к его стихам не как к творческому хобби, а как к поэзии и даже стал включать в спектакли. Высоцкий где-то писал, что, возможно, даже перестал бы сочинять стихи, если бы не Любимов.
- В жизни вы были дружны с Высоцким?
- У нас были очень хорошие отношения, особенно поначалу. Потом мы с ним поссорились, затем, уже почти перед самой его смертью, помирились. Володя был очень хорошим другом и помощником, никогда не отказывал в помощи. Человек, на которого всегда можно было положиться. В январе ему исполнилось бы 80. И 38 лет его нет уже с нами. Вот так летит время...
- А с Фарадой он дружил?
- Да. Даже когда между нами пробежала кошка, все равно, если нужна была помощь, Семен обращался к Володе. Тогда только родился Миша, а у меня не было молока. Так Володя привозил сухое молоко из Питера, а папе моему еще и привозил лекарства. Володя был безотказным в помощи. Он очень смешно называл Семена Фарадей, очень хвалил его за спектакль о Бабеле. И Семену было так приятно, что Володя оценил его труд...
Я очень дружила и с Леней Филатовым, и с Валерой Золотухиным, и с Ниной Шацкой. И когда еще Валера с Ниной были мужем и женой, часто к ним приходила. Для меня их расставание было очень тяжелым моментом. Но Леня так сильно полюбил Нину и она его, что тут уж ничего нельзя было поделать. И мне было очень трудно сделать выбор между Валерой и Леней. Они оба талантливые, неординарные...
«СЕМЕН СТРАДАЛ, КОГДА НЕ БЫЛО РАБОТЫ»
- Как к вашему мужу относился Юрий Любимов?
- Юрий Петрович очень его любил, говорил, что Семен такой ранимый. Он же взял его без театрального образования. И когда шла репетиция, Юрий Петрович говорил: «Пусть так останется, как со сцены говорит Фарада. Это все верно». Разрешал ему своего рода отсебятину.
- А чем же вас покорил Фарада?
- Произвел на меня впечатление, потому что не был похож на Актер Актерычей. Он был очень прост в жизни, немногословен, даже замкнут, серьезен. Но с потрясающим чувством юмора! А уж если было застолье, он просто забрасывал всех шутками, анекдотами. В этом ему не было равных...
К тому же надежный мужик, на него можно было положиться. Вообще, Семен был человеком большой души, честным человеком. Мог сказать твердо нет. И в то же время очень многим людям помогал: и с армией, и с больницами, и с квартирами. О своем звании он вспоминал только тогда, когда этим можно было кому-то помочь. Причем ко всем Семен относился одинаково, будь то народный артист или просто работник сцены.
На отдыхе, когда мы ездили в Коктебель, немножко расслаблялся: очень любил шахматы, играл в футбол - для него это была вторая жизнь, и это передалось Мише. А когда отец и сын вместе смотрели матчи по телевизору, то стоял такой ор! Что-то невероятное!
Но главное увлечение и любовь - это, конечно, работа. Он страдал, когда не было работы. К тому же был человеком города. Когда приезжали на дачу, он сидел на веранде и скучал. Ни по грибы, ни по ягоды не ходил. Не умел отдыхать. И Миша не умеет, тоже трудоголик. Но мужчина и должен быть таким.
- А каким Семен Львович был отцом?
- Великолепным! Необычайным! Когда родился сын, первый и единственный, он был на седьмом небе от счастья! А как любил Семен Никиту, первого внука! У него вообще была такая черта: это мое гнездо, я здесь главный медведь. (Смеется.)
- Вы видите в Мише его черты?
- Да, конечно. Сын вырос ласковый, заботливый. Иногда бывает очень замкнутый, но это тоже в папу. А так Миша необычайно добрый человек, он очень много сделал для отца, когда тот заболел. Взял на себя всю материальную тяжесть, ушел из театра, чтобы быть вольным художником. Да, нам помогали, но, конечно, все делал Миша.
«ЕГО ВСЕ ОЧЕНЬ ЛЮБИЛИ»
- Семена Львовича нет уже девять лет. Что чаще всего вспоминается?
- Вспоминаю совместную работу, гастроли. А какие у нас были праздники, каждый Новый год - прекрасный, удивительный! Его день рождения 31 декабря плавно переходил в Новый год. А в последний Новый год приходили даже малознакомые люди, дверь не закрывалась. Всем хотелось поздравить Семена, пожелать ему здоровья. Он уже лежал, не вставал...
- Он верил в выздоровление?
- Очень хотел верить. Уже тяжело болел, но поехал в театр к Розовскому. Марк рассказывал, как отреагировали все, когда сказали, что внизу Семен Фарада... Он очень любил Марика, это же его учитель, ближайший друг. И с Хазановым Семен дружил. С Гориным, с Марком Захаровым, с Абдуловым...
Когда Семен болел, к нам приходил Юрий Петрович Любимов, я угощала его водкой, пирожками. И Семен немножко выпил за компанию. Петрович долго сидел, все успокаивал Семена, говорил, что все наладится.
Актеры даже отыграли спектакль в его пользу - деньги за него отдали нам. И Золотухин помогал деньгами, и Розовский. И из-за границы люди абсолютно незнакомые часто деньги посылали. Хоть копейки, но посылали. Семена очень любили как светлого, веселого актера. И ведь действительно: говоришь «Фарада» и невольно начинаешь улыбаться.
Ирина Тульчинская.
Фото Г. Усоева,
ТАСС/Е. Никитченко.
