Спектакль «Спасти камер-юнкера Пушкина» премьера, которого состоялась за неделю до пожара в театре "Школа современной пьесы" -- поставил жирную точку на истории его более чем двадцатилетней деятельности в этом здании на Неглинной 29/14 .
Постановка была осуществлена худруком "Современной пьесы Иосифом Райхельгаузем по одноименной скандальной пьесе Израильского драматурга Михаила Хейфеца, где главный герой - наш современник проходит через все круги испытаний от детского сада до службы в армии, которые ниспосылаются на его голову по вине великого русского поэта. Спектакль начинался со слов: "Пушкина я возненавидел еще в детстве". Впрочем у героя еще будет возможность заново открыть "Наше все" и даже повторить его трагическую судьбу в лихие 90-ые прошлого века, но увы не спасти гения.
Но действительно так уж важно спасти того кто уже давно умер и записан в классики, и вообще от кого следует в настоящее время спасать Пушкина?
Вот как отвечает на эти вопросы режиссер спектакля Иосиф Райхельгауз:
" С одной стороны, он наше «все», а с другой – наше «ничего». Давно стал таким общим местом. Это как мы дышим воздухом: когда сильная загазованность, мы замечаем, что дышать невозможно. Или наоборот, когда попадаем к океану, замечаем что воздух чистый. Но в обычный день не фиксируемся – дышим и дышим. Пушкина почти не помним, упоминаем всуе. Вот спросите себя: когда я последний раз открыл томик Пушкина? Меня к Пушкину вернул только что завершившийся драматургический конкурс «Действующие лица». Совершенно неожиданно среди сотен пьес, которые ежегодно к нам приходят, вдруг обнаружилась пьеса, на которой сошлись самые непримиримые оппоненты из состава жюри – «Спасти камер-юнкера Пушкина». Пьеса победила в «Действующих лицах», а затем и в Конкурсе конкурсов. Невероятно, что некий Михаил Хейфец, извините, из Израиля, вдруг показал нам «наше все», развернув нас к тому, чего мы уже не замечаем. Он придумал простой и в своей простоте замечательный сюжет: живет простой русский человек, живет, как все сегодня - без какой бы то ни было национальной идеи, как большинство того народа, о котором Пушкин сказал, что он безмолвствует."
Такое неожиданное прочтение жизни и творчества великого русского поэта порождает массу курьезов и недоразумений в жизни главного героя. И попытка " не любить" Пушкина, отречься от него, по мнению авторов спектакля, обречена на провал, ведь не любить Пушкина действительно невозможно, и то что казалось бы отдаляет нас от времени, в котором он творил, его произведений на самом деле еще сильнее закручивает временную спираль, во многом противопоставляет и объединяет наши эпохи, возвращая нас к неизбежности этой аксиомы. Проходя через все перипетии своих жизней, мы сталкиваемся с невозможностью продолжения пути без самоопределения и понимания того кто мы есть и без чего не можем существовать, как единый народ.
"Грандиозная идея пьесы в том, что мы не начинаем свою жизнь с начала и не обрываем ее, - продолжает рассуждение над своей постановкой Иосиф Райхельгауз -- Наша жизнь вписывается в нечто гораздо большее; и только ощутив это, мы улавливаем ее смыслы. Пушкин не имел понятия о нас, так же как мы не думаем о Пушкине. Но, тем не менее, и он, и каждый из нас в той или иной форме задавал вопросы: кто я, зачем я, откуда я, куда я?
Наши вопросы выглядят не столь поэтично. Кроме того, они абсолютно не озвучены и не поддержаны государством, ибо эти «проклятые» вопросы, сформулированные на государственном уровне, и есть национальная идея. Вдруг оказывается, что можно соотнести себя не только с кем-то из твоих коллег или приятелей, а ощутить, что пусть в миллиардной частице, но ты есть продолжение тех, кто был до тебя. И даже такого человека, как Пушкин, который в быту был не идеален, который был не вполне русским, который любил, ревновал, стрелял, обманывал, не соглашался с властью двести лет назад. Но который помогает тебе сегодня жить. Прежде всего, тем, что хотя бы частично подсказывает ответы на эти вечные вопросы... "
К сожалению, только приблизившись к пониманию такого важного вопроса, как государство образующую идея, не иначе, как по воле злого рока в театре произошел пожар, оставив решение этого и многих других вопросов (в том числе организационных, связанным в первую очередь со судьбой самого здания) на совести государства.
Кстати по странному совпадению сценография спектакля была решена таким образом, что вся сцена напоминающая большую детскую песочницу , которую разместили по середине зрительного зала, была засыпана искусственным пеплом, что представляло единое для всего происходящего действия пространство, по аналогии с мифической птицей Феникс, которая умирает и воскресает из пепла, тем самым замыкая временной круг. Остается, только пожелать театру, что бы он, как и птица Феникс, смог поскорее возродиться из пепла на своей исторической сцене и продолжить радовать своих зрителей.
Майя Мартынова, Винсонт Прайс
