В конце 1980-х «Гардемаринов» смотрела вся страна. Харатьян, Жигунов, Шевельков – каждый из этой троицы бравых и отважных стал настоящим секс-символом советского кино. Первые двое успешно пожинали плоды бешеной славы. Шевельков ушел в тень…
О своей нелюбви к фильму, который сделал его знаменитым, о разочаровании в актерской профессии, о том, как на пике популярности встал за стойку бара Владимир Шевельков рассказал в откровенном интервью.
«Думал, что кино – важнейшее из искусств, а оказалось – попса»
- Владимир, какие у вас воспоминания о 1980-х?
- Ну, во-первых, надо понимать, что в 1980 году мне было 19 лет. Что может быть лучше?.. А в 1989 мне было 28. Что может быть лучше?
- Но для кого-то 1980-е – романтическая пора перемен, а для кого-то – ломка устоявшейся стабильной жизни.
- У меня ничего такого не было. В начале 1980-х я очень комфортно чувствовал себя в актерской профессии, понимал, что многого могу добиться. А в 1987 году пришли «Гардемарины», вместе с ними вот эта глобальная, дурацкая слава. И я понял, что актерская профессия мне уже не интересна. Я пытался писать стихи, в 1988-м полгода отстоял за стойкой бара. А к концу 1980-х понял, что хочу заниматься режиссурой, открыл первую компанию по производству рекламы…
- Вот вы все и рассказали. Но давайте пока остановимся на «Гардемаринах». Так понимаю, не любите вы этот фильм?
- Не то, что не люблю, просто считаю, что до этого я занимался актерской профессией, а «Гардемарины» – это уже начало шоу-бизнеса. Сказать по правде, я изначально понимал, что делается что-то не то. Плюс отношения со съемочной группой не сложились, прежде всего со Светланой Дружининой. Но на этом я подробно останавливаться не буду, дело давнее…
- А Светлана Сергеевна до сих пор говорит, что не знает таких актеров, как Жигунов и Шевельков.
- Ну и слава богу. А я не знаю такого режиссера, – потому что у нее лучше фильма, чем с нами, не было... Для меня удивительно в Дружининой еще то, как она не поняла, что ей в руки попался бриллиант, случайно совершенно сложился актерский коллектив. Там не надо было играть любовь – персонажи, которые должны были любить друг друга по сценарию, любили сами по себе. Все были в позитиве, в счастье… Ну, а кино… Если бы тогда мне кто-то сказал, что делается детский фильм, да еще в стиле шоу-бизнеса, я бы, конечно, все понял и особо не парился. Но я-то пытался все делать всерьез, хотел, чтобы были серьезные раны, серьезные переживания. А их там на самом деле не было. Я даже не думал, что такое возможно, кино же – важнейшее из искусств. А оказалось – нет, попса. «Белые розы» такие. «Белые розы», может, даже круче. И для меня успех этого фильма был как гром среди ясного неба. Но если народу понравилось – ну ладно, ну хорошо…
«Народная любовь мне оказалась не нужна»
- Да, в 1987 году так просто с вами было бы не поговорить – порвали бы на сувениры. Неужели слава пришлась не по вкусу?
- Да мне стыдно было.Может, от того, что моя работа в этой картине не была достойна всей этой народной любви. Которая, к слову, мне оказалась совершенно не нужна. Когда она пришла, я вдруг понял, что желание актера быть известным, популярным – это очень неправильный путь. Для того, чтобы быть известным и популярным, ничего не надо делать. Надо улыбаться, иметь хорошие зубы, надо бриться, ходить в спортзал. Надо играть всегда одно и тоже, быть таким, каким тебя хотят видеть, и быть таким каждый день. Вот тогда я понял, что актерство для меня – не самый любимый хлеб. Да, это профессия, которой я владею, но она для меня отошла на второй, даже на третий план.
- «Мушкетеры», ваши предшественники, которые дружат уже больше 30 лет, любят рассказывать о своих похождениях во время съемок: как куролесили, пили, влюблялись. Чем-то подобным порадуете?
- Все было: и совместные посиделки, и выпивания, и приходы в гости без спроса. Рассказывать о своих похождениях не буду просто в силу того, что так устроен. Как-нибудь напьемся – расскажу.
- Но, судя по всему, дров в жизни вы наломали немало.
- Дров я не ломал. Позажигал поленьев достаточно. Участвовал в большом количестве веселых историй. Но не с «гардемаринами». Тут надо понимать, что после фильма я вернулся в Питер. Вышел из картины, перекрестился и благополучно забыл о ней. И второе, самое главное – когда фильм стал популярным, и начались поездки по стране с концертами, я ни в одной из них не участвовал.
- Принципиально?
- Да. Не потому, что плохо относился к Диме и к Сереге – я к ним очень хорошо отношусь. Просто я не мог петь песню «Не вешать нос, гардемарины», она меня раздражала. И ребята ездили без меня. Так что ни одной копейки, ни единой, на славе «Гардемаринов» я не заработал…
