Наталью Гончарову, жену Пушкина, почти всю жизнь преследовали упреки и клевета.
Ее называли легкомысленной и ветреной, перешептываясь на каждом углу, а после дуэли уже открыто обвиняли в бессердечии. Была ли Наталья Гончарова, как ее окрестила молва, «женщиной без сердца»?
НЕСЧАСТЛИВОЕ ДЕТСТВО
Вся Москва знала, что матушка Наталья Ивановна Гончарова была женщиной строгой и властной. А вот о папеньке, Николае Афанасьевиче, говорили мало, да и кто мог знать, что творилось за высокими стенами их дома?
Когда Наталье было два года, Николай Афанасьевич упал с лошади, сильно ударился головой и повредился рассудком.
Как-то он вырвал зубами кусок мяса из своей руки и чуть не заработал гангрену. Его скрывали от чужих глаз в московском особняке Гончаровых. В спокойные моменты он был безобиден - играл с любимой дочерью, ласкал ее. Но все менялось, стоило ему выпить.
Однажды случилось жуткое происшествие. От Николая Афанасьевича обычно прятали алкоголь - даже глоток вина превращал его в монстра. Но в тот день недоглядели.
Дочь «не заметила надвигавшейся бури и очнулась от своей задумчивости только тогда, когда последний из обедавших уже подходил к двери, оставив ее одну с разъяренным отцом. Она ринулась за ними, но всеобщее бегство только ускорило взрыв. С налитыми кровью глазами и с ножом в замахнувшейся руке Николай Афанасьевич в свою очередь бросился нагонять ее». Так описала случай позже ее сводная сестра Александра Арапова.
СВАТОВСТВО И ЗАМУЖЕСТВО
Невеста в то время, когда ее заметил Пушкин и начал свое долгое сватовство, уже была признанной красавицей. В 1830 году, когда Москву посетил императорский двор, Натали обратила на себя всеобщее внимание. И тогда же началось сватовство Пушкина. Он сообщает родителям: «Я хочу жениться на молодой особе, которую люблю уже год».
В мемуарах дочери Гончарова предстает тихой и робкой. Робость эта граничила с забитостью: дома царила матушка, не дававшая спуску никому. «В самом строгом монастыре молодых послушниц не держали в таком слепом повиновении, как сестер Гончаровых. Если случалось, что какую-либо из них призывали к Наталье Ивановне не в урочное время, то пусть даже и не чувствовала она никакой вины за собой - сердце замирало в тревожном опасении», - писала Арапова.
К тому моменту, когда она осталась вдовой с четырьмя детьми на руках, непролазными долгами и без всяких средств к существованию, Натали, возможно, и сама не знала, на что способна.
МАРАФОН НА ВЫЖИВАНИЕ
«Жена его прекрасное создание, но это меланхолическое и тихое выражение похоже на предчувствие несчастья», - писала вскоре после свадьбы Пушкина графиня Фикельмон, которая сама же и поспособствовала своему пророчеству, именно в ее салоне и появился впервые молодой офицер Жорж Шарль Дантес.
Большую часть жизни Наталье Гончаровой приходилось оправдываться за то, что она погубила Пушкина, даже если она и все окружающие были уверены, что это не так. Дантес перешел все пределы приличий своими настойчивыми ухаживаниями за Натальей Николаевной.
Воспитанник голландского посланника барона Геккерна слишком часто появлялся в обществе сестер Гончаровых, чтобы это прошло незамеченным. Позже сама Наталья Николаевна признавалась: «Ухаживание Геккерена сначала забавляло меня, оно льстило моему самолюбию: первым побуждением служила мысль, что муж заметит новый, шумный успех, и это пробудит его остывшую любовь. Я ошиблась! Играя с огнем, можно обжечься». Но добавляла: «Перед мужем я даже и помыслом не грешна».
В ноябре Пушкину доставили домой печально известный анонимный пасквиль, причислявший его к «ордену рогоносцев». Поэт незамедлительно вызвал Дантеса на дуэль. Но тот неожиданно заявил, что ухаживал вовсе не за его женой, а за Екатериной Гончаровой, сестрой Натали. В щекотливой ситуации оказались все: Пушкину теперь было негоже стреляться с женихом своей свояченицы; барон Геккерн хлопотал, чтобы в обществе не посчитали сватовство предлогом для отказа от дуэли; Наталье Николаевне пришлось заверять сестру в чистоте своих помыслов.
Но ей предстояло еще одно объяснение, с самим Дантесом. Состоялось оно уже после свадьбы Дантеса с Екатериной. «Свидание, за которое муж заплатил своей кровью, а я - счастьем и покоем всей своей жизни. Бог свидетель, что оно было столько же кратко, сколько невинно. Единственным извинением мне может послужить моя неопытность на почве сострадания…» - писала она на склоне лет.
Почти шесть лет брака с Пушкиным стали для Натальи Гончаровой не романтической сказкой, а чередой испытаний. Представьте: вечная нехватка денег, капризные слуги, дети, то и дело хворающие, а сама она - либо только родила, либо уже ждет следующего ребенка. Пять беременностей за неполные шесть лет! Даже сегодня это звучит как марафон на выживание, а уж для хрупкой женщины XIX века, чье тело едва справлялось с каждыми родами, - и вовсе подвиг.
«ВИДИТ БОГ, Я НИ В ЧЕМ НЕ ВИНОВАТА!»
Как же совместить образ легкомысленной «бабочки», порхающей на балах, с реальной жизнью Натальи? Пушкин хоть и боготворил ее красоту, но пилил при каждом случае: ревновал к каждому взгляду, обвинял в кокетстве, выискивал несуществующие грехи. Даже глядя на ее портрет кисти Брюллова, где она - сама невинность, язвил: «Что-то у тебя сегодня виноватый вид…»
Были ли у него основания для ревности и тревоги? Еще бы! Только представьте себе: шестнадцатилетняя девочка, выросшая в деревне, воспитанная на французских романах, где все без исключения персонажи постоянно охвачены «чувствами», вдруг попадает в сверкающую столичную тусовку и производит фурор!
Любопытно, что, когда Натали уже после смерти Пушкина познакомится с Лермонтовым, тот скажет ей, что всегда старался держаться от нее подальше, чтобы «не поддаваться общему безумию» и не «сходить по ней с ума, как все»…
Но внезапно все рухнуло. После дуэли мужа Наталью, словно выброшенную штормом на берег, унесло в калужскую глушь - в родовое имение Полотняный Завод. Ей 24. Она - вдова с четырьмя детьми, без гроша, с репутацией, запачканной сплетнями. Вокруг - те же стены, что помнят ее ребенком. Теперь ей 24, но она все та же стеснительная девочка без жизненного опыта и друзей, а ее репутация отныне замарана грязью и кровью…
За отпущенную ей следующую четверть века от нее не прозвучит ни оправданий, ни попыток рассказать свою версию трагического события, сломавшего ей жизнь. Только в минуту смерти Пушкина у нее вырывается: «Видит Бог, я ни в чем не виновата!» И все. Призвав Бога в свидетели, Наталья Николаевна раз и навсегда предпочла Его суд суду человеческого мнения.
Екатерина Романова
Фото: WIKIPEDIA
