Отношения Украины с Россией сегодня накалились до предела. Майдан. Крым. Газ. Теперь речь о закрытии границ. В еще не окончательно захлопнувшиеся двери из Москвы в Киев успел выскользнуть корреспондент «МН».
«У НАС ВСЕ СПОКОЙНО!»
Так говорит Леха, киевский парень, с которым мы познакомились в интернете. С этим трудно поспорить. Киев производит впечатление абсолютно мирного города. О недавних событиях напоминают только местами сковырнутая с аллей брусчатка - ее передавали на Майдан, чтобы было чем обороняться от милиции; участки начисто вытоптанной травы - тут стояли отряды милиции; выгоревшие бочки у моста Влюбленных - тут был блокпост.
Со смотровой площадки, откуда можно было любоваться панорамой Киева с Днепром, теперь открывается вид на громадную вертолетную «пристань» для президента Януковича.
- Добавьте к этому нищенские пенсии, частный бизнес, который могли запросто отобрать или обложить неподъемной данью. А сколько бизнесменов, воспротивившихся произволу бандитской власти, у нас просто исчезло! - дрожит Лехин голос. - Ну как, скажите, это можно было дальше терпеть?! Вот все и случилось...
Что случилось, я вижу собственными глазами. За моей спиной - залитый солнцем Мариинский парк с его панорамами, холмами, тенистыми аллеями и похожими на сказочные дворцы Музеем воды и Кукольным театром. А впереди - улица Грушевского. Черные от копоти дома, огромные фотографии людей - открытые, простые лица в траурных рамках. Они стоят прямо на проезжей части и буквально по горло завалены цветами. Горы горелых шин, стопки обугленной брусчатки. Черный, ободранный асфальт под ногами... Территория войны в мирном городе.
ПЕРЕВЕДИ МЕНЯ ЧЕРЕЗ МАЙДАН
Рукодельный мемориал памяти «небесной сотне» - так называют погибших на Майдане, где все заставлено церковными свечами, заклеено фотографиями и поминальными письмами и завалено горами живых цветов, которые перебирают плачущие женщины в траурных платках, - соседствует с фешенебельными европейскими кафе, в которых хорошо одетые люди мирно попивают кофе. Выложенные на обшарпанных столах экспозиции боевых патронов, поднятых с земли после Майдана, стоят рядом с разложившими свои товары спекулянтами, бойко торгующими желто-голубыми ленточками и магнитами на холодильник в виде трезубца. Закопченные парни в камуфляже, дежурящие в палатках на неубранных баррикадах - гигантских горах из строительного мусора, шин, сломанной мебели, разбитых машин и матрасов, - разглядывают праздношатающихся меж ними зевак. Много ряженых. К нам подошел с предложением сфотографироваться... волк. Расплатиться просил в рублях. У одной из палаток женщина, выкрикивавшая что-то в матюгальник, предлагает позвонить по тут же выставленному стационарному телефону «прямо в правительство». Старушка, где-то раздобыв разбитую каску беркутовца и криво напялив ее на голову, размахнувшись куском брусчатки, позирует для внука-фотографа. Молодые киевлянки фотографируются рядом с БТР, на котором обсасывает огромный леденец одетый в камуфляж мальчишка лет 15. И так - по всему Крещатику.
Площадь Независимости я не узнала. Не сразу поняла, что девушка на памятнике, к руке которой скотчем прикручен украинский флаг, - это Лыбедь. Кий, Щек и Хорив тоже получили в руки знамена и плакаты. Черное же, выгоревшее изнутри здание, мрачным идолом бросающее тень на Крещатик, оказалось величественной постройкой советского времени - Домом профсоюзов. Сама площадь напоминает дымящийся котел, в котором готовится какое-то густое и странное варево. Вскоре с ужасом начинаешь понимать, что это варево - война. Со сцены, построенной для праздничных концертов, несутся призывы к всеобщей мобилизации. Те же разговоры в многочисленных палатках, тянущихся по Крещатику, в расположенных на расстоянии нескольких метров друг от друга пунктах приема добровольцев, к которым то и дело кто-то подходит записываться.
- К какой войне вы готовитесь? - спрашиваю отошедшего от пункта пацана.
- С Россией, - уверенно отвечает он.
НОЧНОЙ ДОЗОР
- У нас нет другого пути, - объясняет по дороге домой Леха, пригласивший меня в Киев. - Россия напала на нас. Отобрала Крым. И теперь хочет восточные области. А наша армия очень слаба, ведь ее власть разрушала несколько лет, отменив призыв, приведя в негодность боевую технику. Но мы все готовы стать на защиту Украины!
- Подожди, - пытаюсь спорить я. - Кто на вас напал? Крым сам к нам просился.
- Нет, не так, - парирует Леха. - Вы воспользовались моментом нашей слабости, подпустили пропаганды, запугали бандеровцами, а потом подтасовали результаты референдума. Если Крыму было так плохо у нас, почему же он раньше к вам не просился, а?
Леха смотрит на меня огромными серыми глазами, полными гнева и боли. Похоже, революция для него - очередное приключение. Ему 20 лет, он занимается боевыми искусствами, увлекается туризмом с элементами выживания и историческим фехтованием. Когда мы выходим из автобуса, Леха подает мне руку. Когда заходим в метро, открывает дверь. По ночам он патрулирует город в составе добровольной народной дружины, их в Киеве сейчас десятки. Дома Леха включает компьютер, и слышно, как дружинники коротко сообщают о спокойствии - каждый из своего района. В полночь мы присоединяемся к ДНД Комсомольского района. Из патруля - пятерых парней от 18 до 23 лет - на фашиста не похож никто. Артем занимается файер-шоу и танцует буги-вуги. Андрей рисует эскизы татуировок. Юсуф делает ремонты, он мулат, мама - украинка, папа - африканец. Неславянской внешности и предводитель команды Даниэль - он наполовину ливанец.
- Посмотрите на меня! Если бы на Украине были фашисты, я бы первый ощутил это на себе! - выгибает бровь глава дружины. По Москве такой парень вряд ли бы прошел спокойно. Внешность восточного принца дополняют меховой воротник на расстегнутой нараспашку куртке и намотанная на голову арафатка - память от отца. Периодически ему звонит «зайчик» - его девушка.
- Сочувствует, - поправляет Даниэль. - Видите? Ее работа. Шила всю ночь!
Он демонстрирует на руке красную повязку с вышивкой ДНД. Но мне трудно забыть огромный портрет Бандеры рядом со сценой на Майдане.
- А-а, вот вы о чем. Я объясню, - серьезнеет глава патруля. - Это ребята из «Правого сектора» повесили. Они хоть что-то похожее на армию на Украине. Майдан победил во многом благодаря им. И случись что, повести за собой тоже смогут только они - больше некому.
Результаты информационной войны налицо: если российские СМИ педалируют тему бандеровцев на Украине, то украинские - «зеленых человечков» в Крыму. Отсюда и опасения - случиться может всякое.
БАБУШКА С РУЖЬЕМ
Утром мы встречаемся с Ольгой. Красивое кафе в украинском стиле. Красивая киевлянка среднего возраста, увлекающаяся яхтингом и автотуризмом. О войне хочется говорить меньше всего, но...
- 20 февраля в разгар событий на Майдане в центральную больницу, где я работаю, на смену вышли все врачи и с выходных, и из отпусков. Моя смена длилась 36 часов. За 20 лет работы анестезиологом я такого не видела. На операционный стол приносят паренька. Операция длится 8 часов, и он умирает. Потом я потеряла счет трупам. Хуже стало, только когда в больницу начала врываться милиция и куда-то вывозить только что прооперированных. В это время я узнала, что мой сын на Майдане. А вчера он прошел мобилизацию. Понимаете, так не должно быть! - плачет Ольга. - Пусть Россия оставит нас в покое, и мы восстановим страну. Выберем себе нового, нормального президента.
На вопросы, за кого будут голосовать 25 мая и как переживать трудные времена, у большинства тех, с кем я общалась, ответы схожи. Президента выберут, когда им покажут список. Помощи для бюджета ожидают от Европы. А трудные времена...
- Работа найдется, - уверен Леха. - Вы думаете, что вся Украина ездит на заработки в Россию? Это не так. Большинство моих друзей занимаются фрилансом, фотографируют, подрабатывают на стройках, кое у кого есть свой бизнес. Я вожу туристические группы по Карпатам и Крыму. А девчонки зарабатывают рукоделием: вяжут, делают бижутерию, шьют вышиванки. Да что девчонки, даже бабушки!
Действительно, у станции метро «Дарница», мимо которой мы проходим, импровизированный рынок хендмейда. Вышиванки, кружева, бусы. Мое внимание привлекла бабуля - божий одуванчик с рукодельными вязаными игрушками.
- Хорошее подспорье к пенсии размером в 200 долларов, - охотно объясняет бабушка. - А примеры беру в интернете, ведь я настоящая компьютерная дама, всю жизнь проработала старшим научным сотрудником в Институте технической теплофизики, одна из первых в Советском Союзе освоила интернет. Сейчас новости там читаю - плачу. Как же, доченька, это случилось, что так поссорили наши народы? Мой отец на Великой Отечественной погиб, сражаясь бок о бок с русскими, а теперь внук мой на войну с Россией собирается. И знаешь, что говорит: «Я, бабушка, если война, обязательно пойду, но хочу, чтобы меня в первый день убили, потому что стрелять в русских не смогу...»
Марина Алексеева
Фото В. ГВАНОВСКОГО
