Страна отметила 70-летие Никиты Михалкова. Сейчас он – в каждом телевизоре страны. Его поздравил президент, другие официальные лица. Действительно, о заслугах Никиты Сергеевича можно говорить бесконечно. Однако есть люди, которые знают другого Михалкова. Не такого, что ли, иконописного…
Анастасия Вертинская: «Кипели страсти – на то она и молодость»
Они поженились совсем юными. Прожили вместе четыре года и разошлись, как в море корабли. Единственное что связывает, – общие воспоминания и сын Степан…
- Анастасия Александровна, почему Михалков никогда не приглашал вас на роль?
- Это надо у него спросить, почему, но я могу сказать, что никогда от этого не страдала. Наверное, у меня была своя судьба, и мне грех на нее жаловаться – у меня были великие режиссеры: Козинцев, Данелия, Эфрос...
- Одни режиссеры жен своих снимают без конца, другие не подпускает к съемочной площадке…
- Да, но я не была его женой к тому моменту, когда он стал режиссером, мы уже разошлись. И все-таки дело не в том. Я думаю, что у Никиты, если проследить по всем его картинам, какой-то вполне определенный женский образ. Немножко не от мира сего, никак не анализирующая свои поступки, не задумывающаяся. Такой мотылек – что гениально выразила, скажем, Елена Соловей. Но я не мотылек, это совсем не мое.
- Почему в свое время вы расстались?
- Двум сильным личностям трудно ужиться. Скорее всего, из-за этого мы не смогли жить вместе. Господь распорядился так, что Никита был послан мне, чтобы у меня родился сын. Мой единственный сын Степан, которого я обожаю и который очень много значит в моей жизни. А брак как таковой для меня вещь тяжелейшая, некомфортная. Есть ряд профессий, которые невозможно представить без уединения. Того, что бабы называют одиночеством. Вот как вы представите себе поэта, живущего без конца на людях? Это невозможно. Когда он будет писать стихи? Нужно уйти от своей Натали, чтобы у тебя появилась Болдинская осень. Хотя бы для того, чтобы ты страдал по этой Натали и свои страдания выливал на бумагу.
- Сейчас вы можете назвать Михалкова близким человеком?
- Да, бесспорно. Это слово обычно отдается тому человеку, который оставляет в твоем сердце память. И не только потому, что у меня от него сын, хотя это тоже играет большую роль… Конечно же, были размолвки. Были слезы, рыдания, обиды, вскрики: «Как ты мог?»… Уже смешно вспоминать - знаете, как перевернутый бинокль. Потому что ты понимаешь, что это молодость, и молодость прекрасна, и должны кипеть страсти в молодости, они и кипели. И впоследствии, воспитывая мальчика, всегда стараясь понять, защитить, встать на его сторону, понимая уже логику мужчины, - я, конечно же, по-другому стала смотреть на наши с Никитой отношения.
- В Степане многое от Никиты Сергеевича?
- Да, конечно. Мне кажется, что от Никиты у него очень много пристрастий. Во-первых, он так же обожает охоту, он спортивный – как и Никита, несколько часов в день занимается спортом. Он властный, у него сильный характер, желание лидерствовать, первенствовать. Это, я считаю, идет от семьи Михалковых. И в то же время очень многое в Степане от моего отца…
Татьяна Михалкова: «Никита стеснялся, что я модель»
Жена Никиты Михалкова – дама приятная во всех отношениях. Когда-то была звездой подиума, затем разумно отошла в тень и играет роль второго плана.
- Татьяна Евгеньевна, наверняка вам в детстве читали «Дядю Степу». Могли ли вы вообразить, что когда-то с автором этой книги будете в родстве?
- Конечно, нет! Хотя мой сводный брат – детский писатель- сказочник был членом Союза писателей, который возглавлял Сергей Владимирович Михалков. Но у меня, понятно, и мысли не было, что даже просто когда-то буду с ним знакома. Кстати, знакомство с Никитой я не соединяла с возможным знакомством с его знаменитым отцом. А в итоге так получилось, что я оказалась самой долгой его невесткой, тогда как остальные появлялись и исчезали.
- Вы были известной моделью, одной из самых красивых женщин СССР. Покорить Никиту Сергеевича не составило труда?
- Это сегодня появилось огромное количество мужчин, которые платят большие деньги, чтобы их подруги блеснули на подиуме, на конкурсе красоты. Никите же не нравилось то, что я работаю моделью, он этого даже стеснялся. Более того, знакомым представлял меня как «учительницу». Ну и к тому же вся наша жизнь тогда состояла из сплошных запретов. За нами так наблюдали, как не всегда наблюдают родители за детьми. Помню, за поход с Никитой в ресторан получила выговор от директора Дома моделей. Нельзя! Кроме того, во время заграничных поездок специальный сопровождающий вечером обходил каждый номер, чтобы мы не покидали гостиницу, не убегали на дискотеки, не общались, не дай Бог, с иностранцами. Любые вольности были строжайше запрещены.
- Зато теперь вам можно все! Но легко ли приходится детям при таком обязывающем родстве?
- У каждого свой непростой характер, у каждого свой духовник-наставник, все живут в разных концах Москвы и встречаются нечасто. Но все равно друг за друга горой, не теряют целостность ощущения семьи. Это духовное родство нас и объединяет. Что касается того, легко ли приходится детям… Со стороны может показаться, что им все приносят на блюдечке с голубой каемочкой, но это не так. Вы бы знали, какое количество завистников и недоброжелателей вокруг! Да и Никита Сергеевич выстроил свои отношения с детьми так, что все они абсолютно самостоятельны.
Евгений Стеблов: «Можем посмотреть друг другу в глаза и расплакаться»
Их связала Москва, по которой они делали свои первые шаги. Дружбе Михалкова и Стеблова уже много лет, однако в отношениях не всегда были тишь да гладь.
- На съемках «Я шагаю по Москве» мы еще не были друзьями, подружились позже, - рассказывает Стеблов. -А тогда скорее были товарищами: общались, ходили друг к другу в гости. Больше я к нему, чем он ко мне - у Никиты все-таки было поинтереснее. А ко мне в коммуналку он больше как на экскурсию ходил. И, как выяснилось, не зря. Когда посмотрел его «Пять вечеров», помню, я жене сказал: «Вот он выразил то, что должен был показать я. Потому что для него это - чужое, а для меня - родное. Но я поленился, а он это сделал». Коммуналку-то Никита видел, по-моему, только у меня, да еще у Сережи Никоненко, у которого какое-то время жил, расставшись со своей первой женой Настей Вертинской.
- Про Михалкова говорят, что уж если он друг - то друг, а враг - так враг. Хорошо, наверное, иметь в друзьях такого человека, как Михалков?
- Не знаю. У меня с ним свои отношения, пик которых пришелся на молодость. Встречаемся-то редко: в основном по каким-то поводам - печальным или радостным. Но и сейчас чужими людьми нас не назовешь. Эмоционально мы очень близки, понимаем друг друга без слов. Иной раз можем посмотреть друг другу в глаза и расплакаться. Но это не значит, что мы всегда заодно. Часто занимаем совершенно противоположные позиции. Если нас сравнивать, я всегда был более депрессивным, неуравновешенным, но, наверное, более глубоким человеком. Тогда. А может быть, и сейчас. Его талант — широкого мазка: яркий, мощный, масштабный. А мое дарование — глубже, я люблю тонкую вязь. Тоже умею маслом работать, но мне это неинтересно. Мое - это графика, пастель...
- Ваше эмоциональное родство чуть не переросло в сугубо официальное. Ведь по молодости лет вы оба ухаживали за сестрами Вертинскими. Так?
- Не совсем. Моя влюбленность в Машу была чисто платонической. И в нее влюблен был не только я — чуть ли не весь курс. Причем с распределением обязанностей: я и Виктор Зозулин провожали Машу до дома, а Толя Васильев и Боря Хмельницкий водили ее в кафе-мороженое. А вот Никита в Настю был влюблен серьезно и действительно хотел на ней жениться. Его соперником был Андрей Миронов. Но выиграл Никита.
Иосиф Кобзон: «Готов извиниться перед Михалковым»
Несколько лет назад его книга «Как перед Богом» наделала шума. На орехи от Кобзона досталось многим, в том числе – и Никите Михалкову.
- Из книги Иосифа Кобзона «Как перед Богом»
«…Когда у меня спрашивают: «Почему у вас такие прекрасные отношения с Михалковым-старшим и такие сложные с его сыновьями, особенно с Никитой? В чем дело? Приоткройтесь для истории!» - я отвечаю: «Ничего я не хочу открывать!» Не знаю, то ли кто-то нас поссорил, то ли еще что-то… не знаю! Во всяком случае я без особых симпатий отношусь к этому незаурядному человеку, талантливому режиссеру и талантливому актеру. Обычно, чтобы художник общался с художником, должно быть состояние внутреннего притяжения, которого у нас с Никитой нет.
Вот он очень хорошо относится к Юре Башмету и в то же время позволяет себе такие выражения, которые, на мой взгляд, если они даже шуточные, не стоит говорить публично, а Никита говорит: «Ах ты мой жиденок любимый! Ах ты мой еврейчик любимый!» В общем, такой как бы шуточно-антисемитский подход… Это заставило меня относиться к нему осторожно. И, может быть, в какой-то степени даже предвзято. И у него то же самое отношение ко мне…
…Конечно же, огромный крест на груди Никиты - это еще не определение его российской принадлежности. Это - просто демонстрация принадлежности. Когда я говорю, Никита - человек конъюнктурный, я имею в виду его стремление возглавлять находящиеся на слуху организации… такие как Союз кинематографистов или Российский фонд культуры».
- Автор не дал мне прочитать сверстанную книгу. Это неделикатно, мягко выражаясь, - спустя годы объясняет Иосиф Давыдович. - Я с ним просто разговаривал – он ездил со мной по концертам, задавал вопросы. Я ни одним словом не соврал, и сейчас готов повторить все, что тогда наговорил ему. Но! По прошествии времени я кое-что понял. Все-таки люди ранимые, и в возрасте уже — не надо было обижать. Жена мне говорила: «Ну что ты натворил с этой книгой идиотской? Зачем это сделал? Вот смотри: вы постоянно встречаетесь в обществе. Встречаетесь – и воротите физиономии друг от друга. Нехорошо это, некрасиво...» Я говорю: «Куколка, что ты от меня хочешь?» - «Извинись перед ними». - «Нет проблем». Я подошел к Жванецкому, сказал: «Миш, извини меня, пожалуйста, если я тебя обидел». Он пустил слезу, мы с ним обнялись, все – с тех пор общаемся. То же самое произошло с Аллой Борисовной. Я сказал: «Алла, хватит дуться…» И что касается Никиты Сергеевича – тоже был прав, не соврал... И все-таки не нужно было так, у меня ведь совсем другое отношение к артистам. Не приведи Господь, если понадобится моя помощь и Михалкову, и Жванецкому, и Пугачевой – да я в огонь и в воду пойду за них!.. Но вот так сказал. И сказал недоброму человеку. Ведь можно было облечь в деликатную форму, а он не дал мне возможности такой...
Фото А. Магомедова, В. Горячев
