Популярный актер Александр Песков, недавно отметивший 60-летие, много снимается в кино, играет в театре, пишет стихи, потрясающе исполняет патриотические песни.
И многим зрителям, конечно, непременно хочется узнать, каков артист в реальной жизни. При более близком знакомстве оказалось, что он действительно остро переживает происходящее в нашей стране и в мире и всегда готов открыто и искренне высказать свое мнение по самым острым вопросам.
— Александр Васильевич, недавно вы рассказывали о боевом прошлом вашей семьи…
— Отец в восемнадцать лет командовал батальоном. В 1941 году была большая нехватка командного состава, и, несмотря на молодой возраст, его назначили командиром. В 1944–м он был ранен минометным осколком. Попал в госпиталь, рана была страшная, ему даже пришлось ампутировать ногу. У моей мамы было четыре брата: трое погибли, один пропал без вести. Я надеялся отыскать следы единственного, возможно, выжившего своего дядьки. Объездил все архивы, обращался в Министерство обороны. Все бесполезно, никаких следов не осталось! Такая трагическая семейная история...
Мои деды — оба, по маме и по отцу — воевали в Первую мировую. Поэтому когда дома рассматриваю семейные фотографии, понимаю, что обязан соответствовать памяти своих предков и не подвести их.
— Вы сами не раз бывали в «горячих точках», выступали с концертами, регулярно встречаетесь с бойцами СВО.
— Действительно, тема войны мне близка. Я летал с выступлениями в Сирию, когда шли бои в районе Алеппо, выступал и на морской базе, и на позициях. Бывал с концертами в зоне СВО, и, мне кажется, что нам придется туда съездить еще не один раз. Часто выступаю в дивизии им. Дзержинского, в госпиталях имени Вишневского и Бурденко.
Помню, мама мне рассказывала, как во время войны привозили кино, и она, 14–летняя девчонка, работающая в тылу на оборонном заводе, по нескольку раз бегала на одни и те же сеансы. Артистов ждали, были рады песням, стихам, которые они исполняли. И сейчас, когда приезжают певцы и актеры, бойцы говорят, что это как глоток свежего воздуха, что это поддержка. Поэтому я поражаюсь «артистам–молчунам».
— Может быть, ваши коллеги боятся остаться без работы, съемок, выступлений на корпоративах...
— Тогда я хочу спросить этих боязливых людей: где та школа, в которой вы учились? Где родились вы и ваши родители? В какой стране вы хотите дальше жить? Неужели вы не видите, что нас хотят уничтожить? Всех, поголовно. Или вы надеетесь, что конкретно вас пожалеют?
Актеров, которые боятся высказаться на тему СВО или сниматься в патриотических фильмах, я не уважаю. Это люди, не знающие истории, не имеющие ни воспитания, ни образования, ни ума. О сердце и говорить нечего. Скажу больше — они просто трусы. Осторожность нужна на фронте, когда вокруг летят осколки снарядов и можно наступить на «лепесток». А здесь просто боязнь потерять деньги.
Все надо делать от сердца, от души и не ждать никаких наград. Но бывают такие ситуации... Не очень хочется о них говорить... Пригласит выступить какой–нибудь фонд благотворительный перед инвалидами, к примеру. Я и мои коллеги выступаем бесплатно, а потом мне говорят: вы так дорого стоите, мы поэтому вас не приглашаем. Очень обидно бывает, и никаких слов, кроме ненормативных, для таких устроителей гастролей, зарабатывающих и на нас, и на больных людях, у нас нет!
— Александр, недавно вы отпраздновали юбилей. Даже не верится, что такая цифра… Как отметили?
— Спокойно… Конечно, я тружусь, чтобы сохранить свое тело, стараюсь жить по совести, чтобы не изгадить душу. По большому счету, весь мой внутренний мир, вся моя жизнь — это заслуга родителей. Бог уберег их в той страшной войне. Они встретились в 1964 году. Полюбили друг друга. А в 1965–м родился я. Мама и папа вложили в меня любовь и радость жизни…
Дни рождения я праздную дома, в кругу семьи. Раньше, по молодости, когда мне было 30 или 40, устраивал банкеты, думал, надо попробовать, как это все выглядит. Приезжало много друзей — по 100–200 человек. Приглашал артистов, чтобы были грандиозный праздник и масштабное веселье. Но к чему все это? Сейчас все гораздо скромнее и проще.
— Скажите, на ваш взгляд, как получилось, что общество потребления полностью победило в стране, где всегда главным было созидание и развитие?
— Почему человек всегда потреблял? Это глубинная цепочка, животная цепочка. Одно животное съедает другое животное. Ну и пошло, и пошло — одно за другим. Бог так создал, что все мы гости, приходящие на планету Земля, и жить без потребления мы не сможем. Но это совсем не значит, что надо быть ничтожеством, для которого в жизни не существует ничего, кроме удовлетворения своих желаний — надо еще и создавать.
— У вас есть какой–то совет, как жить, чтобы не потерять себя?
— Совет кому? Подонкам или простым людям?
— К примеру, актерам. Молодым актерам, которые хотят делать жизнь с кого–то.
— Актеры, которые живут бездумно, растрачивают свою жизнь впустую. И где у них родители, где школа? Я хочу спросить, кто их воспитывал вообще, почему я должен сейчас этим заниматься, если они неправильно понимают, что происходит в стране и в мире? Я их просто не уважаю, не считаю нормальными людьми. Это какие–то необразованные, невежественные люди, не знающие истории, не имеющие ни воспитания, ни образования, ничего. Простите, я очень жестко сейчас говорю, говорю просто даже истерично, может. Но не могу иначе…
— Но у нас в России все время что–то не слава Богу.
— Нет, у нас всегда и все — слава Богу. Потому что в Россию надо верить. Это книга без конца, это не стихи и не проза, это вера. Россия — великое зерно для процветания всего этого земного пространства, на которое нас послал Бог, где живем. И нужно украшать его, создавать красоту, а не надеяться на то, что сама красота спасет мир.
— Скажите, вам самому где интереснее работать — в театре или в кино?
— В театре. Но если ты всегда видишь перед собой зрителя, несмотря на то, где находишься — на сцене или кинематографической площадке, если ты профессионал, все равно работаешь одинаково. Да, есть определенные технологические различия. И зритель все равно ощущает эту энергию. А когда ты идешь на концерты, никакой стены нет, напрямую работаешь с людьми. Тебе позволено все, но в рамках дозволенного, естественно.
— К вам подходит много поклонниц, да и поклонников. И со всеми вы очень корректно, уважительно общаетесь. Не у всех ваших коллег хватает на такое терпения…
— А я их люблю, потому что нет в них высокомерия, снобизма. Если фотографироваться — пожалуйста, обниматься — пожалуйста, автограф — пожалуйста. Все это запросто. Это не то, чтобы моя работа, даже наоборот, чем больше положительной энергии мне они отдают, тем больше у меня ее становится.
— Однако некоторые ваши коллеги говорят, что это все им давно надоело...
— Мнения «некоторых коллег» меня не интересуют вообще. Пускай они живут своей жизнью. Я живу своей жизнью, я эксклюзивный человек — и все. И вообще, каждый из нас глубоко индивидуален.
— Вы работали во многих театрах. Расскажите, где было интереснее всего...
— Мне везде было интересно! Я начинал с МХАТа, окончил Школу–студию МХАТ. И как раз в это время МХАТ разделился на МХАТ имени Горького и МХТ имени Чехова. Я проработал и в том, и в другом. И у Татьяны Дорониной. Было нелегко, непросто с ней. Но она талантливый человек — и актриса, и худрук. А Олег Николаевич Ефремов у нас был завкафедрой в Школе–студии МХАТ.
Еще я работал в театре Пушкина при главном режиссере Юрии Ивановиче Еремине. У Романа Григорьевича Виктюка сезон проработал. Потом меня пригласил Сергей Проханов в театр Луны, я играл несколько спектаклей, он ставил на меня все главные роли. Но потом в театр пришел Евгений Владимирович Герасимов, депутат Мосгордумы, превративший театр в инструмент самопиара. Естественно, я оттуда ушел, потому что условия были невыносимые. И меня опять пригласили в Театр Виктюка, его переименовали в театр сцены Мельникова и объединили с Театром на Малой Бронной. Мы все теперь являемся артистами театра на Бронной с двумя сценами.
— Премьеры какие–то планируются в театре?
— Пока нет. Но худрук Константин Богомолов видит меня под ярким прожектором как очень ценного сотрудника и актера. И вроде планирует в Достоевском меня задействовать…
— Александр, какие у вас политические взгляды?
— Неужели вы из моего интервью не поняли, какие у меня взгляды? Патриотические. Я исконно русский человек со Средней Волги, город Сызрань, Самарская, ранее Курская область. Я всегда был беспартийным, как мой отец и как моя мать. Но я знаю, что такое Родина, и знаю, как ее надо защищать и как ее отстаивать идеологически и физически. При этом я не в стае, я белая ворона, которая сама знает, что ей делать и куда летать.
— За рубежи нашей страны сейчас выезжаете?
— Ездил недавно в Таиланд, отдыхал. На пляже. Надо было позагорать немножечко.
— Вы, на самом деле, уникальный человек — не так много мужчин, которые в таком возрасте остаются в прекрасной физической форме и сохраняют духовную бодрость и активность.
— Надо прилагать усилия, чтобы оставаться в форме. Это большой труд. Нужно заставлять себя заниматься физической нагрузкой, даже если лень или плохо себя чувствуешь.
— На кого из старшего поколения вы равняетесь именно в физической форме? Помню, Збруев тоже в 60, да и 70, прекрасно выглядел.
— На Александра Викторовича в том числе, вот и на Эммануила Гедеоновича Виторгана... Как сказал поэт, каждый выбирает по себе женщину, религию, дорогу, дьяволу служить или пророку…
— Александр, как вы относитесь к тому, что в Москве закрылся Дом кино? И как будто ничем его не заменили…
— На сегодняшний день его судьба не ясна. Насколько я слышал, перспектива такова, что там будет три этажа. Сохранится Дом кино, но уже в отремонтированном виде, однако его будут пять–шесть лет строить. А сейчас творческие люди, немолодые, которые туда ходили, просто изнывают от безделья. Им альтернативу надо какую–то создавать. Это может быть Дом актера на Арбате, или в ЦАДРИ. На Поварской это центр Михалкова. Наверное, все–таки можно найти место для тех мероприятий, которые проводились в Доме кино.
— Вы такой разумный и честный человек. Почему не захотели стать чиновником?
— А я в Союзе кинематографистов — член правления Московского отделения. Но вообще–то невозможно быть одновременно и актером, и чиновником. Потому что если ты актер, то ты весь в искусстве. Ты даже режиссером не можешь стать, потому что это какая–то другая парадигма. Это другие мозги, другое образование. Я человек, который должен играть не в жизни, а именно на сцене, в кинематографе.
Что же касается чиновничьего режима, но это больше организаторские способности. И чтобы человек работал ради того, что будет позитивным, созидательным и полезным всем, а не только ради своего кармана. Но мы–то с вами знаем, что большинство чиновников рвутся к власти, чтобы возле кормушки находится.
— Что бы вы, став предпенсионером, хотели бы сами себе пожелать?
— Пусть здоровье будет крепкое, чтобы энергии хватало на все. И, как сказал Пушкин, «над вымыслом слезами обольюсь». Чтобы моя чувственность и творческая энергия не угасали, чтобы мое воображение всегда находилось в разряде чего–то сказочного. Не отрываясь, тем не менее, от реальности.
— Скажите, среди ваших друзей больше представителей каких профессий?
— Не имеющих отношения к искусству. Так сложилось, что с людьми из актерского мира у меня просто хорошие отношения, творческие, товарищеские, коллегиальные. А вот так, чтобы дружить душа в душу — это в актерском конкурентном мире очень сложно.
— Новые друзья появляются?
— Подавляющее большинство — с юности, конечно. Это мои дворовые парни, пацаны, с которым мы учились в школе. Переписываемся, перезваниваемся. Они меня понимают, я их понимаю, и нам есть, о чем поговорить...
Беседу вел
Андрей Князев
Фото: LEGION-MEDIA.
Источник: газета «Мир пенсионера».
