Общее падение числа официальных браков - примета нашего времени. До последнего держались разве что места заключения: о тюремных романах, то есть браках с заочницами, слагались легенды. Но, побывав в мужской тюрьме и женской зоне, корреспондент «МН» поняла: любовью здесь больше и не пахнет...
ЕЛЕЦКИЙ ЦЕНТРАЛ
«Парашей здесь пахнет», - продолжает каламбур бывший заместитель начальника тюрьмы, а теперь директор музея «Елецкий централ», что в Липецкой области, Александр Голосной.
Музей открыли прямо в камерах, причем в самых что ни на есть настоящих - 1870 года постройки. В каждой камере стоит деревянная бочка - их использовали в качестве параши ровно сто лет, до 1970 года!
Бочки зачастую протекали, в камерах стоял запах мочи, которым пропитывались насквозь и сотрудники, и осужденные. Александру Голосному кажется, что от запаха тюрьмы он до сих пор не может отстираться.
Надо сказать, что поначалу в царской России отношение к зэкам было более чем сносное - всем арестантам Елецкого централа выдавали кожаные сапоги. В каждой камере стояла кирпичная печь. Но в 1887 году в тюремном управлении решили, что обувать зэков в сапоги это очень дорого, и поменяли сапоги на лапти.
С тех пор жизнь в российских тюрьмах только ухудшалась и ухудшалась. Империя кишела революционерами, а с ними решили обходиться строго.
«Вот в этой камере сидели восставшие с Лебедянского района», - Александр Голосной рассказывает одну из самых печальных здешних историй.
По столыпинской реформе крестьянам стали раздавать землю. Но начальство на местах тогда, как и теперь, любую реформу оборачивало в свою пользу: лучшие куски забирало себе, а крестьянам доставались самые плохие, дальние наделы.
Крестьяне одной из деревень взбунтовались. Центральная власть, вместо того чтобы переделить землю по справедливости, ввела в деревню войска, 42 человека были арестованы и помещены в Елецкий централ. Здесь все они заразились тифом. Тем временем прогрессивная печать подняла по этому поводу крик. Под давлением общественного мнения арестантов отпустили по домам. И они принесли тиф в деревню, который и выкосил всех от мала до велика.
Нынешние сидельцы об освобождении до срока могут только мечтать и все свои матримониальные намерения осуществляют разве что по переписке.
КУДА ПОДЕВАЛИСЬ ЗАОЧНИЦЫ?
Из музея мы поднимаемся на верхние этажи - осматривать, что называется, современные условия содержания. Замначальника тюрьмы по воспитательной работе Олег Соломинцев знакомит со статистикой браков за решеткой. В год их заключается порядка пяти, а венчания в истории Елецкого централа не было вообще. Здесь сидят четыре пожизненника и около 200 сидельцев со сроками «от 20 и выше». Половину тюрьмы занимает СИЗО, где ожидают приговора еще 200 человек.
«Особенность здешних браков в том, что нашим сидельцам длительные свидания не положены», - говорит Олег Соломинцев. Вернее, их дают только самым примерным заключенным да еще тяжелым инвалидам. Тех и других насчитывается 35 человек.
«Большинство же свою невесту видят только четыре часа на коротком свидании, - продолжает замначальника учреждения. - Допустим, приехала заочница, вышла замуж, на жениха своего посмотрела и уехала. Потом на четыре часа приезжает через год».
«А бывало, что приехала, посмотрела, сказала: тьфу, я его другим представляла. И не стала замуж выходить?» - спрашиваю я. Выясняется, что таких случаев не было. Если уж наша женщина задумала замуж выйти, то ничем ее не остановишь!
«Правда, потом, бывает, разводятся, - объясняет Соломинцев. - Но чаще по его инициативе - например, невеста бедная, передачи плохие приносит. Он тогда начинает искать получше».
Но с заочной любовью в целом стало в последнее время туговато. И не потому, что потенциальные заочницы поумнели, а потому что тюремные женихи обленились вконец. Никто не хочет утруждаться, искать кого-то по объявлениям, отсылать письма...
ПОКАЗ ЖЕНИХОВ
«Показать вам женихов?» - спрашивают меня сотрудники учреждения.
Отчего ж не показать. И мне открывают одну из камер. Там стоят три добрых молодца. Причем двое из них опираются на палочку. Один 1950 года рождения, а выглядит как 90-летний старичок. Второй «калека» 35 лет от роду.
«А вы чего с палочкой?» - любопытствую я.
«Ногу сломал», - отвечает мне Алексей Р.
Потом выясняется, что ногу сломал он еще на свободе, причем последний раз Алексей Р. был там 10 лет назад. А сидеть ему еще 16. На работу не ходит: «Куда мне работать? У меня сломанная нога!» Книжек не читает, в основном смотрит телевизор, программу «Время».
«А вы что делаете?» - спрашиваю у остальных. Оказалось, то же самое. А мечтают в основном о женщинах.
«Они тут такие хитрые, - улыбается замначальника тюрьмы. - Захотят женщину увидеть, начинают в дверь стучать: давайте нам психолога! У нас, мол, психологический кризис».
Раньше здешние зэки еще любили медсестер вызывать - делать уколы. Но потом медсестры исхитрились и начали уколы делать не в заднюю мышцу, а в руку. Причем руку для этой цели сидельцы высовывают в камерное окошко. С тех пор спрос на медсестер резко пошел на убыль...
«А получше у вас женишки есть?» - интересуюсь я.
Есть, говорят. Меня ведут в рабочие камеры. Тюремная система такова, что заключенные живут в жилых камерах, а работают в трудовых.
Андрей М. - самый богатый здешний жених. Он трудится обмотчиком электродвигателей и зарабатывает деньги по тюремным меркам фантастические - до 17 тыс. рублей.
«Куда же вы деньги деваете?» - «Ну нас же четверо в камере...» - объясняет Андрей.
Следующие четыре жениха в трудовой камере сколачивают деревянные поддоны.
«Я вообще ни за что сел», - говорит один из четверки.
«Как ни за что?» - не понимаю я. «Ни за что» - это убил пятерых.
«Да я их правильно убил, - смеется парень. - Я об этом ни капли не жалею!»
В общем, одного из покойников он в свое время приревновал к жене и решил отомстить. А те четверо были его приятели и случайно попались под руку.
«Так вот я трупов и наворочал», - говорит мне мой собеседник с какой-то довольной ухмылкой.
Его товарищ «наворочал трупов» поменьше - всего два. И также не жалеет, потому что эти двое якобы тоже сами были виноваты. По словам заключенного, сидел он себе на даче, никого не трогал, а тут явились эти двое... Вот он их и того - в ходе самообороны. Правда, 25 лет ему дали по статье «Умышленное убийство». Самооборона как-то не складывалась...
ЖЕНСКОЕ НЕСЧАСТЬЕ
Для полноты картины мы поехали в Орловскую женскую колонию №6. Женщин здесь сидит 750, но браков в год заключается не больше, чем в мужской тюрьме. Даже меньше.
«В прошлом году белорус на нашей таджичке женился, - рассказал Дмитрий Филин, исполняющий обязанности начальника колонии. - Она в Москве притон содержала. Сейчас вышла уже».
Если «свободную» женщину на брак с заключенным еще можно подвигнуть, то обратная ситуация (чтобы у зэчки был жених-заочник) не встречается. Исключение - если он сам сидит, да еще и с большим сроком.
Замначальника по кадрам и воспитательной работе Ирина Горбачева рассказывает, что у половины ее подопечных есть дети и только у каждой пятой - мужья.
Ирина Горбачева объясняет: не одни затворницы такие несчастные, охрана - тоже почти все матери-одиночки. С мужиками на Орловщине просто беда: в среднем на пару женщин приходится один мужчина.
«Разъехались мужики, - грустно констатирует Ирина. - У нас в области работать негде. Вот и подались они кто в Москву, кто куда». А кто не уехал, либо давно на пенсии, либо спились.
Поэтому создавать семью орловские женщины за решеткой и не пытаются. Вместо этого местный контингент сублимирует половую энергию в творчестве: лепит скульптуры, рисует картины и играет в театре под названием «Если бы». А представительницы администрации колонии поют в хоре и ездят по музеям.
«Женская преступность сильно помолодела, - просвещает меня Ирина Горбачева. - Сейчас средний возраст в нашей колонии - 28-35 лет, а всего пять-семь лет назад он составлял 38-45».
Меняется и состав преступлений. Если раньше сидели в основном те, кто убил сожителя по пьяни или попался на воровстве, то теперь львиная доля заключенных - бывшие наркоманки, статья «за сбыт».
Одна из колонисток - инвалид-колясочник. Муж у нее был, но она его зарезала. «Достал, короче», - говорит женщина. Видимо, сильно достал, раз она сумела затыкать супруга ножом, гоняясь за ним по квартире в инвалидном кресле.
На свободе лихая колясочница мечтает найти себе нового мужа. В этот раз - хорошего...
Аделаида Сигида
