1 июля произошло событие, ставящее на грань выживания книгоиздание, кино, эстраду, прочие виды художественного творчества, работающего со словом.
Дело в том, что слово это не всегда бывает литературным. Порой перипетии сюжета, характер персонажа, ситуация требуют ненормативной лексики, проще говоря, мата. Раньше с этим проблем не возникало, но с 1 июля вступил в силу закон, ограничивающий использование нецензурных слов. Точнее поправки к действующему закону «О государственном языке». Наибольшие изменения коснулись 3-й статьи, определяющей сферы использования государственного языка: к официальным бумагам и СМИ добавляются кино, театр и песни. Запрещаются прокат фильмов, театральные постановки, книги и исполнение музыкальных композиций, в которых есть мат. Фактически же закон запрещает любое словоупотребление (на сцене, экране, в книгах), не соответствующее «нормам современного русского литературного языка». Поскольку же таких норм «в природе не водится», определять их в каждом конкретном случае будет «независимая экспертиза». Какое поле для волюнтаризма, коррупции, прочих безобразий и скандалов! Раньше закон разрешал использовать ненормативную лексику хотя бы тогда, когда она являлась неотъемлемой частью художественного замысла. Новая редакция закона исключений не содержит. Кроме того, отныне распространять произведения, содержащие мат, можно лишь в запечатанной упаковке, с предупреждением «содержит нецензурную брань». За нарушение этих требований полагается штраф, при рецидиве его сумма возрастает или, если речь идет о юрлицах, следует временная приостановка их деятельности. Что касается кинофильмов, содержащих нецензурную лексику, с 1 июля они не смогут получить прокатное удостоверение, т.е. зритель их не увидит. В числе «пострадавших» оказался лауреат Каннского фестиваля - «Левиафан» режиссера Андрея Звягинцева. Перед выходом в прокат должен будет подвергнуться переозвучке. В 50 странах картину посмотрят в первозданном виде, а на родине мата - в стерилизованном. Или возьмем фильмы о войне - на экране кровь, грязь, смерть и... неестественная в подобных условиях рафинированная литературная речь. Это как в старом анекдоте про двух сантехников. Один другому роняет на голову ключ, а ушибленный вежливенько этак ему отвечает: «Федя, ты не прав!». Прокатчики в ужасе. Закон кроют исключительно «по матушке», считают антиконституционным. Насчитали целые три нарушенные статьи Основного Закона: ст. 26 п. 2 - «Каждый имеет право на пользование родным языком», ст. 29 п. 5 - «Цензура запрещается», ст. 44 п. 1 - «Каждому гарантируется свобода литературного, художественного... и других видов творчества». Приняв закон и наслушавшись в свой адрес, кто они есть и что за законы принимают, депутаты вроде бы решили отыграть назад - после окончания каникул отменить или хотя бы смягчить практику прокатных удостоверений. Войдя в запретительный раж, парламентарии от ЛДПР инициировали еще одно табу - на употребление в СМИ слов иностранного происхождения. А будет кто засорять «великий и могучий», тех штрафовать. Велосипед, правда, не изобрели. В 30-40-х гг. XIX века за чистоту русского языка против так называемых западников боролись так называемые славянофилы. На полном серьезе предлагали, например, бильярд именовать шарокатом, калоши - мокроступами, гримасу - рожекорчей, тротуар - топталищем. Слава богу, ничего из той затеи не вышло. «Очистка» языка - дело малоперспективное. Язык идет в ногу со временем и плохо поддается ограничениям. В случае с заимствованиями думскому большинству хватило здравого смысла отклонить принятие соответствующего закона, хотя комитет ГД по культуре законопроект о штрафах за использование заимствованных слов успел-таки одобрить. Удивительно и то, что введение штрафов за «неоправданные заимствования», по данным фонда «Общественное мнение», одобрили 38% россиян. Против оказались 40%. Здравомыслие победило с минимальным отрывом! Это печально, господа!
Максим Грегоров
Карикатура А. Хорошевский
