Вот я не молодой уже,
вот я уже почти что старый,
и дека желтая гитары,
как лист дубовый неглиже,
сорвав зеленые одежды,
бессильно падает из рук,
вплетая похоронный звук
в былую музыку. А между
еще недавно пылких нот,
где я купался в нежных взглядах,
мне улыбается цейтнот,
безжалостно и плотоядно.
И замолкает тишина,
и ночь бессонней с каждой ночью,
и убеждаюсь я воочью
как эта ноша тяжела…
А раньше тишина шептала,
порой переходя на крик,
и я записывать привык
о чем она мне колдовала.
И всё летало кувырком
и плакало, и хохотало,
а мне казалось «Мало! Мало!»
и уповал я на ПОТОМ,
которое не наступало.
Ну вот, теперь оно пришло –
и будущего стало меньше,
но больше вдруг красивых женщин,
да что там «больше», как назло
куда не глянешь, все вокруг
как Афродиты стали вдруг,
но только я, как старый шершень,
летать и жалить не могу,
и крылышки мои в снегу,
а в волосах не скрыть проплешин.
… Как это грустно, боже мой,
смотреть, как меркнет это чудо,
и уплывает шар земной
туда, где я уже не буду,
и ведать, как никто другой,
что жар в душе моей стихает
и лишь случайными стихами
в себе поддерживать огонь.
© Симон Осиашвили