Продолжающаяся реформа РАН, о которой не раз писал «МН», расколола научное сообщество надвое. Одни считают, что давно пора, вторые - что будет только хуже.
Обсуждение реформы РАН дало пока только один положительный результат - общество наконец стало понимать, что без науки страна не выживет. Другой вопрос: кто будет ее возрождать?
«Сейчас исследователями, учеными, инженерами, преподавателями могут быть названы около 400 тыс. человек. В 1989 году их насчитывалось 1 млн 200 тыс. человек. Кто-то уехал, кто-то умер, но оставшиеся - это все равно большой потенциал. Сегодня эти люди находятся в достаточно жалких условиях, потому что средняя зарплата научного сотрудника составляет 15 тыс. рублей. Это в три раза меньше, чем в Польше. Тем не менее эти люди продолжают работать», - говорит академик Владимир Захаров.
При этом средняя зарплата служащих Федерального агентства научных организаций (ФАНО) - того самого учреждения, что теперь управляет российской наукой, - составляет 132 тыс. рублей. Сторонники реформ не забывают напомнить, что в американской Академии наук числится всего 2 тысячи человек, против наших 600 тысяч. При этом у них 326 нобелевских лауреатов, а в истории России только 21.
Ученые, поддержавшие преобразования, считают, что сами люди науки пока не смогли грамотно распорядиться наследием, доставшимся от Советского Союза. Имуществом академии фактически распоряжались президент и члены президиума РАН. А ведь за ней закреплено 15 млн кв. м производственных площадей, сотни тысяч гектаров земли. Целые наукограды! Для этого были все возможности: закон позволял академии сдавать свои помещения в аренду, а деньги использовать на собственные нужды. Плюс ежегодные 30-35 млрд рублей из государственного бюджета. И где эти миллиарды? Почему ученые по-прежнему говорят о своей нищенской доле, жалуются на утечку мозгов? «Структура организации снабжения приборами и препаратами в РАН настолько забюрократизирована, что для рядового научного сотрудника получение прибора или препарата выливается в многие месяцы и даже годы, - свидетельствует лауреат премии правительства России в области науки и техники Владимир Леонов. - Так науку не делают. Я, имея свою частную лабораторию, обеспечиваю ее всем необходимым в течение суток, в крайнем случае в течение нескольких дней. Поэтому РАН боится становления частной науки в России в виде инновационных фирм и лабораторий, как это делается на Западе. Наш кандидат наук Андрей Гейм получает нобелевскую премию по физике и заявляет, что в Англии ему удается сделать за полгода столько, на что в РАН уйдет 10 лет. Кто в этом виноват - государство или сама академия?»
Но даже противники реформы признают, что финансирование науки в последние годы увеличилось. Российское правительство в 2010 году дало старт программе крупных грантов. Соискатели могут получить до 3,6 млн евро на открытие новой лаборатории в России. При этом оговаривается ряд условий. Получатели грантов должны проводить в стране не менее четырех месяцев в году и нанять как минимум двух научных сотрудников. Сегодня такие гранты получили 100 ученых. Подавляющее большинство из них трудится в западных университетах, активно поддерживает начатые реформы, но... возвращаться в Россию окончательно что-то не собирается. Парадокс нынешней ситуации в том, что государство готово финансировать ученых, выехавших за рубеж, но не слишком жалует оставшихся здесь, среди родных реторт и колбочек.
Академик Владимир Захаров напомнил одну из недавних таких потерь. Несколько лет в России шла разработка вакцины от СПИДа. Нельзя сказать, что это было ноу-хау: подобные исследования проводятся в десятках научных институтов мира. В Москве, Санкт-Петербурге и Новосибирске биологи уже закончили испытания на мышах и обезьянах и готовы были приступить к экспериментам на добровольцах. Именно в этот момент финансирование программы прекратилось - дорого. И почему-то никто из «распорядителей кредитов» не прислушался к специалистам, которые убеждали: такого рода исследования дороги только в момент разработки. У нас был шанс обеспечить страну собственной вакциной от СПИДа. Требовалась лишь одна лаборатория и около двадцати хорошо обученных сотрудников. И этот шанс мы, похоже, упустили.
Наталья Пуртова
Фото FOTOLIA.COM
