В Госдуме подготовлен законопроект, который обяжет врачей уведомлять близких умершего о намерении изъять органы или ткани для трансплантации. Сегодня трансплантологи руководствуются так называемой презумпцией согласия, то есть забирают орган по умолчанию. И все чаще сталкиваются с судебными исками родственников.
Из громких дел - дело Алины Саблиной. Девушку сбила машина в Москве, органы были изъяты в больнице без согласия на то родных, которые жили в Екатеринбурге. Родители намерены дойти до Европейского суда по правам человека. Еще одно - дело Олеси Добровольской, когда у впавшей в кому 41-летней женщины в московской горбольнице №81 изъяли почки, поджелудочную железу и печень...
О ком же общество должно думать больше - о мертвых или о живых? Об этом «Мир новостей» расспросил авторитетных экспертов.
Михаил Каабак, заведующий отделением трансплантации почки РНЦХ им. академика Б.В. Петровского РАМН, профессор.
- Почему люди часто не доверяют трансплантологам и не хотят, чтобы их органы использовались после смерти?
- Потому что трансплантологи закрыты. Что интересует обычных людей в трансплантологии? Это, во-первых, чтобы при распределении донорских органов была справедливость. Во-вторых, эффективность трансплантации, то есть качество жизни после пересадки жизненно важных органов. Обществу такая информация не предоставляется. Поэтому ожидать доверия трудно.
- Что надо сделать, чтобы человек охотнее давал разрешение на изъятие органов у своих умерших близких?
- Главное - улучшить систему регистрации волеизъявления. Граждане не хотят, чтобы их согласие фиксировалось в виде каких-то отметок в паспортах или водительских правах. Кроме того, система должна гарантировать, что воля человека будет исполнена. Ну а если вы не хотите этого, то и бог с вами. То есть регистрация должна быть как положительная, так и отрицательная.
- Сейчас такого регистра в России не существует?
- Нет. Зато он есть, например, в Латвии, во многих других странах.
- Сегодня, насколько известно, удовлетворяется только десятая часть от потребностей нуждающихся в пересадке.
- В Москве (где выполняется основное количество трансплантаций) очередь небольшая - на два-три года. Для взрослого человека, ожидающего, скажем, трансплантации почки, - это не слишком серьезная проблема.
- То есть пациент (будущий реципиент) может два-три года жить на диализе?
- Жители других регионов, чтобы получить трансплантацию от умершего человека, вынуждены переезжать. И часто не на два-три года, а на несколько лет.
- Как отреагирует черный рынок на поправки в закон?
- В России черного рынка органов нет! Я заявляю это со всей серьезностью. Ни одного доказанного случая. Даже в нашумевшей истории с 20-й больницей. В 2003 году в МУР поступила информация, что некоторые хирурги занимаются якобы забором почек у живых людей. Врачей 20-й ГКБ обвиняли в «приготовлении к убийству» и «превышении должностных полномочий». Деятельность трансплантологов была изучена там буквально под микроскопом. Дело закрыли за отсутствием состава преступления. Все оправданы. Не по причине отсутствия доказательств, не по истечении срока давности, как это бывает. До этого МВД следило за трансплантологами в течение нескольких месяцев, мы согласились добровольно на прослушивание всех телефонных разговоров.
Сергей Готье, директор Федерального научного центра трансплантологии и искусственных органов им. академика В.И. Шумакова Минздрава России, главный трансплантолог Москвы.
- Сергей Владимирович, чем не устраивает людей нынешний закон? Чуть ли не со времен Совнаркома существует презумпция согласия, а засуетились именно сегодня...
- Работа над законом началась задолго до дела Саблиной. Презумпция согласия провозглашена в 1992-м, но не создан механизм. А закон очень простой и гуманный. Он не требует испрашивать разрешения у родственников, для того чтобы не подвергать их дополнительному стрессу в момент семейного горя. Закон вызывает недоумение прежде всего у тех, кто просто не знает о необходимости органного донорства, о том, как люди нуждаются в этом. Поэтому и возникают судебные дела, которые ничем не заканчиваются, так как все делается в рамках закона.
В России за 2015 год проведено более 1480 пересадок, 385 из них - в нашем центре: 100 - сердца, 120 - печени, 130 - почек, а также легких и поджелудочной железы. Не думаю, что посмертное донорство надо связывать с некой жертвенностью. Все идет к тому, что будет создан соответствующий общенациональный регистр.
Подготовила Елена Половцева
Фото REX/FOTODOM
- МНЕНИЕ
Игорь Белобородов, начальник сектора демографии, миграции и этнорелигиозных проблем Российского института стратегических исследований:
- Если человек находится в здравом уме, то он и сам может высказаться о том, хочет ли он, чтобы после смерти его органы вырезали. А вот если он обречен... Тут врач либо должен деликатно поговорить с самим пациентом и получить его согласие, либо получить согласие или несогласие у родственников, где бы они ни находились. На мой взгляд, никакими обстоятельствами не может быть оправдано изъятие органов по умолчанию. Даже если есть возможность спасти жизнь другому. Без доверенности родственников нельзя этого делать. Это как взять ключи от чужой квартиры, управлять чужой машиной без согласия хозяина. Простите, нет. Отсутствие такого согласия означает глумление над телом и стоит в одном ряду с такими явлениями, как добыча эмбрионального материала. А как его часто добывают? С помощью принудительных абортов или абортов обманным путем. Юридически циничная позиция мотивирует спрос.
