25 лет назад, в полдень 6 октября 1995 года, в Грозном в районе площади Минутка в тоннеле прогремел взрыв фугаса направленного действия.
В замкнутом пространстве 30 кг взрывчатки - это не только убийственный дождь из осколков бетона, автомобильного стекла, металла и беглое шаровое пламя вспышки. Это и взрывная волна, которая, многократно отражаясь от стен тоннеля, металась в каменном мешке и разрушала человеческие тела уже наверняка.
В том месиве из крови и разорванной одежды Анатолия Романова опознали только по ремню с генеральской пряжкой…
Заместитель министра внутренних дел России, командующий внутренними войсками и Объединенной группировкой федеральных войск в Чечне Герой России 47-летний генерал-полковник Анатолий Александрович Романов был тяжело ранен в голову, живот, грудь и спину.
Остался он в живых только потому, что его невольно прикрыли телами те, кто рядом. Помощник командующего полковник Александр Заславский, с которым накануне мы долго беседовали, водитель рядовой Виталий Матвиенко и боец отряда спецназа «Русь» рядовой Денис Ябриков погибли. Ранения и контузии получили 15 военнослужащих внутренних войск, сопровождавших колонну, и 12 пассажиров проезжавшего мимо автобуса.
«ВЕСОВОЙ» ЦЕНЗ ДЛЯ СЕБЯ И ДРУГИХ
Министр внутренних дел Анатолий Куликов прилетел в Грозный накануне трагедии. Его сопровождали несколько человек, в том числе съемочная группа телестудии МВД, где я тогда работал. Разместились в Ханкале, там находился штаб Объединенной группировки федеральных войск в Чечне.
Несколько дней мотались с министром и Романовым по столице Чечни, проезжая в том числе тот самый тоннель у площади Минутка. Искренне любовался генералом Романовым. Высокий, под два метра ростом, красивый, подтянутый, сильный, он вызывал восхищение.
Возглавив внутренние войска, поговаривали, планировал ввести специальный «весовой» ценз, как в армии США: упал-отжался, и так 40 раз. Если через два месяца упражнение не освоил, живот не подтянул - увольняйся. За своим личным весом генерал следил строго. Словно знал, к чему себя готовил - к долгой борьбе на выживаемость.
Но больше запомнились совсем не рабочие моменты командировки. 5 октября, накануне отлета, - глава МВД торопился на встречу с президентом - познакомился с тремя солдатскими матерями. Встревоженные молчанием сыновей, женщины рванули на Кавказ. Именно Романов помог им увидеться со своими детьми, перед отъездом они подошли поблагодарить за поддержку.
Генерал вдруг спросил: «А деньги-то есть на обратную дорогу?» Женщины потупили глаза: мол, поиздержались за эти дни. Романов подозвал финансиста, отдал короткое распоряжение. Потом солдатские матери сказали мне, что им дали денег, которых хватало на обратный путь. И еще Романов спросил, как женщины собираются добираться до Москвы. Услышав, что «на перекладных», сказал: «Я сейчас попрошу министра, он, думаю, не откажет». Так и вышло. Женщины долетели в самолете Куликова до столицы.
Обычный в общем-то человеческий поступок, но как красноречиво он характеризовал Анатолия Александровича.
«СОЛДАТСКИЙ ГЕНЕРАЛ»
Генерал Романов никогда и ни на кого не кричал. Если случалась такая редкость, то только в одном случае - когда происходили людские потери.
В войсках Романова называли «солдатским генералом». В частях, где он служил, жестко искоренял дедовщину, не терпел угодничества, лести подчиненных. Еще работая в Саратовском ВВКУ, как-то сказал жене Ларисе Васильевне о своих курсантах: «Это мои сыновья». И это не просто красивая фраза. Так он относился к ним на самом деле.
В Чечне переживал как личную трагедию потерю каждого своего солдата, и за это Романова боготворили. В той командировке запомнился такой эпизод. Знакомые офицеры пригласили в свое временное жилье и включили магнитофон. Зазвучали песни о генерале Антонове - таким был псевдоним Романова в Чечне. Эти песни были полны искреннего уважения к своему командующему. Много ли мы знаем генералов, о которых солдаты и офицеры пишут песни? Возможно, именно это имел в виду Юрий Шевчук, написавший после поездок в Чечню строки: «Чем ближе к смерти, тем чище люди. Чем дальше в тыл, тем важней генералы...»
Командирские решения Анатолия Романова в той мясорубке спасли не одну сотню жизней, но он хотел большего - прекратить эту бессмысленную кровавую бойню. Бывая в Москве, он не мог смотреть телевизор и слушать иных политиков. «Это тупик. Бессмысленные, бесконечные жертвы. И у них, и у нас, - качая головой, говорил он домашним. - Нужны переговоры».
ГОТОВИЛСЯ К ПЕРЕГОВОРАМ С МАСХАДОВЫМ
В тот роковой день Романов спешил на встречу с Русланом Хасбулатовым, чтобы обсудить ряд деталей в предстоящих переговорах с Асланом Масхадовым. Накануне генерал сказал на служебном совещании: «Воюя с бандитами, мы должны гуманно относиться к мирному населению. Если мы бездумно разрушаем чей-то дом, который чеченский крестьянин собирал по кирпичику всю свою жизнь, человек озлобляется, автоматически переходит к Дудаеву. Если же нам удается решать вопросы мирным путем, это для Дудаева страшнее выстрела».
В начале осени 1995-го Чечня как никогда раньше была близка к миру. Романова уважали в войсках, ему доверяли старейшины большинства чеченских тейпов. И при этом его три раза пытались отравить, ему постоянно приходили письма с угрозами.
«О том, что Анатолий должен встречаться с Хасбулатовым, не мог знать никто: решение было принято спонтанно, буквально за минуты до поездки, - рассказывал позже А.С. Куликов, в те годы непосредственный начальник Романова и один из самых преданных друзей. Он и сегодня верит, что генерал встанет на ноги, поддерживает и его, и семью. - Возможно, телефон Хасбулатова был на прослушке или кто-то интересовался у него, кто к нему едет... Я предложил тогда Анатолию, чтобы Хасбулатов сам подъехал к нему. Он ответил так: «Я ему об этом сказал, но он убежден, что это сведет на нет его миссию: когда чеченцы узнают, что он поехал к русским генералам, решат, что у него нет авторитета». Мы подумали, что не стоит пытаться переделать национальный менталитет, и Романов поехал сам: мы использовали малейшую возможность, если была надежда остановить кровопролитие».
Чеченский генерал Масхадов не раз заявлял в прессе, как он уважает генерала Романова и готов в любой момент сесть с ним за стол переговоров. Но именно Масхадов отдал приказ одной из пяти своих диверсионных групп заложить взрывчатку в тоннеле...
МЕЖДУ СВЕТОМ И ТЬМОЙ
Генерал был доставлен в Главный военный клинический госпиталь им. Н.Н. Бурденко на следующий день после взрыва. Спасло его то, что кто-то из подчиненных успел сделать противошоковый укол, иначе не выжил бы. Вывод врачей был неутешителен: раны несовместимы с жизнью.
Но генерал Романов выжил. Точнее, выбрался с того света, показав свой упрямый характер и могучую волю к жизни, чем удивил даже многоопытных врачей госпиталя.
В госпитале им. Бурденко Романов провел 14 лет. Но когда министром обороны стал Анатолий Сердюков, его оттуда... попросили, хотя МВД все эти годы честно платило за пребывание генерала в госпитале. С 2009-го он - в подмосковном Главном военном клиническом госпитале Росгвардии. У него отдельная палата, оборудованная по последнему слову медицинской техники.
Генерал находится в пограничном состоянии между жизнью и смертью, светом и тьмой, вызывая искреннее сочувствие нации, пытающейся хоть как-то помочь этому мужественному человеку.
Но самым бесценным лекарством для генерала врачи госпиталя считают Ларису Романову, которая дневала и ночевала в палате, когда медики боролись за его жизнь. Ее присутствие каждой своей клеточкой чувствовало истерзанное тело Романова, и это вновь и вновь возвращало его к жизни. Мужественная женщина верит, что придет день, когда муж скажет: «Здравствуй, родная. Как ты тут была без меня?»
Владимир Гондусов.
