Известных поэтов-песенников у нас – раз, два и обчелся. Но Шаганов за 25 лет нарисовался так, что не сотрешь. Нет, он не выпячивает себя, не старается «торговать лицом». Говорит: все равно тишь кабинетная – родная стихия. Но что уж делать, если строчки вырвались из кабинета и подхватила их вся страна…
- Александр, ваша фамилия впервые прозвучала в связке с группой «Черный кофе». Интересно, многим предлагали свои тексты, прежде чем на всю страну прогремела «Владимирская Русь»?
- Многим, безусловно. Я ходил на разные концерты, по мере возможности знакомился с популярными исполнителями. Каким образом? Заходил за кулисы, говорил: «Здрасьте, я Саша Шаганов, начинающий поэт. Вы не могли бы посмотреть мои стихи?» К Леше Глызину так подходил, к Славе Малежику… И, в общем-то, никому это было не нужно. А группа «Черный кофе» тоже тогда только начинала – ее не транслировали по радио, не показывали по телевидению. Помню, кто-то дал мне телефон Варшавского: я позвонил, продиктовал Диме «Владимирскую Русь». Стихи ему очень понравились, он быстренько написал мелодию. И вдруг случился такой успех!
- Тогда тяжелый рок был в фаворе, к попсе относились презрительно. И как можно было после «Черного кофе» писать для Димы Маликова?
- Да, это у нас традиция такая, не очень хорошая – всех разложить по полочкам. Ладно, зрители, но однажды глубоко мною уважаемый Константин Никольский выразил мне глубокое порицание. Мы были знакомы, от лица старшего товарища он поприветствовал тот успех, который случился с песней «Владимирская Русь». Спустя время встречаю его на одном рауте: подхожу, здороваюсь. Он смотрит на меня удивленными глазами и говорит: «Слушай, ну Дима Маликов еще ладно, но песни для «Любэ», которые ты сочинил, это вообще за гранью добра и зла…»
«Пугачева сказала: ты еще пожалеешь»
- Известно, что и Пугачева исполнила одну вашу песню. Какую?
- Была права?
- Не знаю даже… Не уверен, помнит ли Алла Борисовна об этом нашем разговоре, о той песне. Но в моей памяти остался такой эпизод.
«Скажешь: «Атас!», - и сразу все понимают!»
- С Игорем Матвиенко работаете уже больше двадцати лет. Познакомились как?
- Ну как: я писал свои первые песни, он делал свои первые проекты: «Класс», «ЧП» они назывались. Так, в общем-то, и познакомились. Потом стали писать песни для новой группы, у которой к тому времени даже названия не было… Матвиенко, он же из ВИА «Здравствуй, песня» вышел. Когда перестройка началась, филармонии все развалились, вслед за ними сгинули и принадлежавшие им коллективы. Все музыканты «Здравствуй, песня» неплохо устроились: Олег Кацура в «Веселые ребята» перешел, Сережа Мазаев – в «Автограф», кто-то уехал за границу карьеру делать. И единственный, кто остался не при делах, был Коля Расторгуев, полтора года у него простой был. Вообще, если говорить откровенно, разглядеть тогда в Коле будущего народного артиста не представлялось никакой возможности. Познакомились мы на репетиции. С мороза заходит: крепыш такой, румяные щеки. Вот для него мы с Матвиенко песни и писали, группа «Любэ» в итоге получилась…
- Песню делают несколько человек, а слава вся достается исполнителю. Не обидно?
- Ну, во-первых, все сочинители – люди теневые, кабинетные. И все-таки мне уже не 20 лет, чтобы тешить свое больное самолюбие. Я считаю, здорово, если песни твои пригодились и были услышаны. Авторские отчисления получать – тоже очень приятно. Но самое большущее счастье – понимать, что твои песни знает огромное количество людей. Пускай даже тебя с ними не идентифицируют. Правда, я очень рад, что не приходится объяснять: знаете, это та песня, которая, ну, вы помните… Нет, скажешь: «Атас!» - и сразу все понимают!